PDA

Просмотр полной версии : Рава Прежний.О Чечне и России.О чеченцах и о себе



06rus
20.02.2011, 20:59
Война, тётка Фаина и отменный самогон

Поскольку я не самородок и как все простые люди, обитаю в очень узком кругу друзей, собственных иллюзий и доморощенных идей, то для меня нет журналиста порядочнее и смелее Анны Политковской, достойнее и честнее покойного Юрия Щекочихина, злободневнее Виктора Топаллера. Чрезвычайно интересного, но исходящего сладкой слюной от влюблённости в самого себя Александра Минкина, а также нелепее самоутверждающейся пародии на радиожурналиста бытового уровня с сексуально-передозированным уклоном, известного по всем околоткам Большого Яблока, под именем Сеня Каплун.
А теперь позвольте представить вам быковатого писаку-графомана, каким являюсь я, сам, замкнувшийся в собственных суждениях, основанных на вещах совершенно конкретных. Одно
из суждений о безнравственной государственности России,создавшей образец идеального гражданина в лице русского народа, который под влиянием идеологии и псевдоисторической галиматьи уверовал в своё превосходство над другими расами, народами и национальностями. Между делом обдумываю роль русского, особо нетрезвого пути в истории человечества. По-мере сил стараюсь понять ментальность русской души мессианского предназначения, хапнувшей духовное наследие Римской Империи и комплексы от татаро-монгольского ига. Рассуждаю о государственности российской с подчинённой церковью, создавшей лживое православие с сонмом святых, начиная от Гришки Распутина, и заканчивая бедолагой Ельциным – Всероссийским Алкашом. За неимением учителей, учусь хорошему и плохому только у самого себя, не самоутверждаясь, и не навязывая никому абсолютной истины.
Я вроде кумекаю по-русски складно, хотя и пишу с ошибками, так что предложение могу составить с пол страницы, перемеживая его причастными и деепричастными оборотами до такой степени, что читатель, не успевая отслеживать мысль автора, то бишь графомана как я, забросит книжку куда подалее, естественно выматюкается, и может даже на жене зло сорвёт, а потом, всё равно залезет под диван, достанет книженцию и, скрепя зубы, будет читать до тех пор, пока благодушный храп родного семейства не станет раздражать до такой степени, что голова уже не в состоянии будет понимать смысл написанного, и когда, казалось бы, не будет выхода из создавшегося положения, вдруг в этот самый ответственный момент придёт на выручку наш великий и могучий русский язык, опирающийся для вдохновения на отборный мат, предписываемый народными целителями как панацею от всех бед и на все случаи жизни.
Ломоносов не зря сказал, что русский язык есть великий и могучий. Хотя он и был у нас первейшим учёным и других языков не знал, однако показал людям как глядеть на солнце через копчёное стекло, создавая уже тогда недалёкую перспективу освоения космического пространства, вплоть до открытия атмосферы на Венере и полёта на оную в обозримом будущем. Всё равно бабушка его Фёкла разбиралась в науках поболее и дала ему кое-какие навыки по чёрной магии. Непремену сказать вам далее, что бабка его, это фактически живое перевоплощение Леонардо да Винчи в русском, не приведи Господи, женском варианте. Скольких людей уморила эта чёртова бабушка Фёкла, пытаясь постичь тайны диаметрально противоположных измерений в усечённой проекции на подпространственную прослойку релятивистского предотвращения хаотической предрасположенности Вселенной, вывернутой наизнанку до такой степени, что восприятие советской действительности в будущем, уже происходило по многообразному подобию скрещенных каллоидных структур, с поэтапным возвращением в необозримое прошлое.
И только великий вождь и учитель Ленин, выразил это в понятной для народа форме, в своей эпохально-схоластической работе «Шаг вперёд – два шага назад». В более позднее время, это простая на первый взгляд формула, отражающая несомненно смысл бытия, была доведена до совершенства теоретиками марксизма-ленинизма, и превратилась в известное на сегодняшний день, детально отработанное на всенародном восприятии, непревзойдённое «Одобрямс».
Бесспорно, что слепая любовь Ломоносова к языку и отечеству не открыла перед ним истины, которой добивалась его любимая бабушка. А старушенция прекрасно знала, что самый великий и могучий язык, это санскрит, ибо именно от него и произошли все индоевропейские языки, включая русский. В тайне же она предпочитала иврит, но дальновидно помалкивала об этом, особенно после погромов Богданова воинства.
Оторвитесь на секунду, и вслушайтесь только в английский мат. Сознаюсь, мне до умопомрачения стыдно за убожество этой плебейской речи. Другое дело отборный русский мат! Язык академиков, космонавтов, генералов и, я бы не постеснялся сказать, членов правительства, всех без исключения. В этом плане лозунг «Народ и партия – едины», как ничто другое отражал единство народа с партией посредством отборного мата. Я бы не побоялся добавить, что весь патриотический пыл великого русского народа был также построен на мате и на семейных традициях, которые были увековечены неограниченными дозами потребления алкоголя.
Как же могло случиться, что русский язык превзошёл в своём эпохальном развитии остальные языки индоевропейской ветви? А ведь всё очень просто. Столкнувшись с передовой культурой остановившихся в своём развитии татаро-монгольских племён, русский язык перенял эмоционально-первозданную суть неизвестного до селе языка, и прелести анатомии человеческого тела в той самой пропорции, где ханжество ещё не определилось в искажённом восприятии нагиша, и не установило духовную связь с древнеиндийским учением кама-сутра, а потому надолго застоялось между любовью по-французски и банальным насилием, которые и стали первыми зачатками секса в советском обществе.
Не заостряя внимания на сексе, давайте обратимся к великому и могучему русскому языку с его потрясающим матом на уровне эмоционального восприятия, на порядок усиленного, далеко не лёгким алкогольным опьянением, выраженном в телесном наказании детей, побоях собственных жён, и развлекательно-оздоровительных мероприятий, таких как: дебош, пьяная драка, погоня за соседом с топором или штакетиной от забора, а также увечья, нанесённые самому себе при пьяном перевертывании через перила, перешагивании через канаву, ударении головой о бордюр при падении на ровном месте, не говоря уже о разбивании бутылки об собственную голову на спор, при полной утечке слюны от созерцания наяву, как добрая русская водочка, распространяя непередаваемый запах сивухи, на глазах впитывается в землю, не оставляя шанса обжигающе-сладко проникнуть через пищевод в злобе и бессилии напряжённый желудок.
Дед великого Ломоносова, которого звали Пересигничерзплятень, однажды пересигивая в чужой огород, напоролся на кол, к которому был подвязан очень даже приличный куст помидоров. Помидоры сконцентрировали всю положенную люминесценцию солнечных лучей и, отдохнувшие за ночь, являли из себя продукт, который со смаком поедался слегка подсоленный, и непременно с горбушечкой черного хлеба, натёртого щедро чесночком. Дед сломал нос, и раскроил башку. На башку естественно никто внимания не обратил, а вот нос... Деда быстро переименовали в Ломонос и деревенский староста записал в учётной книге по регистрации новорожденного Ломоноса, впоследствии Ломоносова, великого русского учёного. Оказалось, что зря Ломоносов не взял себе фамилию Пересигничерзплятень. Это создало ему в дальнейшем немало хлопот в бурсе, куда его определила учиться бабушка Фёкла. Я не буду напоминать вам фамилий бурсаков, тем более что протоиерей со старинным русским именем Дубинастоеросовая переименовывал их всех, давая новые имена в христианском братстве, такие как: отец Онуфрий, отец Гапон, отец Платон Березовский, отец Алексий – агент КГБ по кличке Дрозд и патриарх всея Руси, или даже отец Мойша – заместитель по хозчасти.
Водку у нас начали курить в одно время, когда кириллица стала основой русской грамотности. И чем более грамотным становился народ, тем больше водки требовалось населению, чтобы обуздать позывы к бунту, типичные для русского народа как в целом, так и для народов, пребывающих в беспрерывной адаптации и ассимиляции, до самых глубинок Российской Империи, с помощью добавления в пищу психотропных средств и каторжно-показательных мероприятий, не говоря уже об очень полезном способе услаждения народа казнями.
Немало казней опробовали русские цари на потеху народа при том, что кара всегда производилась вдрызг пьяным палачом над совершенно трезвой, и ничего не соображающей от страха жертвой. Только один Емелька Пугачёв сумел погасить действие адреналина при его четвертовании, выпустив в кровь все запасы алкоголя, накопленного клетками организма за долгий период его загульной жизни. Теми же методами пользовались наши стойкие алкоголики большевики, которые пьяную драку при взятии Зимнего, превратили в борьбу за счастье трудового народа, а затем во всемирную революцию. Но как говорят в народе: «За что боролись, на то и напоролись». Они, эти стойкие ленинцы, будучи приговорёнными сталинскими тройками к изъятию души из тела, оставили грядущим поколениям горы макулатуры с воплями признания, и как оказалось на самом деле, все они были шпионами и врагами народа во главе с вождём пролетарской революции Лениным, работавшем на немцев.
Водка и отборный мат также помогали в оскоплении выдающихся личностей, поющих в опере и в церковном хоре, которые, избавившись от лишнего груза, пели во славу отечества утончённо-сладкими голосами «Боже Царя Храни» и «Гимн Советского Союза», вдохновлённые антисептическим действием алкоголя.
Всё шло своим путём. Людям продолжали забивать головы изотерическими науками, такими как теория марксизма-идеологизма и влияние непорочного зачатия на судьбы человечества, начиная от самого непорочного и до овечки Долли. Иудаизм остался в своём религиозном уповании где-то на границе нашей и до нашей эры, и лишь ислам нашёл правильный путь, затребовав от Всевышнего не менее сорока девственниц за уничтожение даже одного неверного.
Вот вы мне ответьте, почему на Руси всегда было несоразмерно много юродивых? А что, разве сейчас меньше? И это, не считая больных вялотекущей шизофренией. Сами, скажите по-честному, видели вы хоть когда-нибудь или где-нибудь нешизофреника? То-то! А я видел. Вот представьте себе, говорим мы промеж собой. По-нашему получается, что все шизофреники, а мы – нет. Все подонки, а мы с вами опять – нет. Подбежал третий и спрашивает: «Об чём речь?». Ну, мы отвечаем: «Да ты знаешь, этот козёл ...» «Точно», - отвечает вновь прибывший, - «Козел». Это тоже наш человек, потому что за правду стоит и людей понимает.
А партия завсегда была права, да жаль, что распустили. Я плакал горючими слезами, когда Ельцин бросил партейный билет в рожу нашего многострадального народа. А ему – один хрен, не помню как звать, и говорит: «Ты не прав, Борис». Нашёлся тоже шизофреник. Ну, все психически нормальные, те сразу, конечно же, к Ельцину потянулись. Некоторые с расчетом, а шизофренички с лёгким недомоганием, за идею, свободу и демократию пошли парламент расстреливать. Ельцин, хотя и алкаш был, а порядок в стране навёл и пенсию выплачивать перестал. А то как же? На западе, в загнивающем капитализме с шестидесяти пяти, как мужикам, так и бабам. А мы чем хужей? Но не об ентим Вася речь, а вот об чём.
«Сука» признано официально литературным словом. Теперь даже особь женского пола можно назвать по литературному «сукой», ежели она собака, конечно. А ежели нет...? Что, разве нельзя? А сколько других, понятных и доступных слов слетает вслед за сукой с нашего литературно-приблатнённого языка. Вот я сам только сейчас потянулся и говорю вслух: «Ну, и етишь твою мать». Сказал и замер от собственной мудрости, которую как полукровка, всегда черпал от доминирующей культуры.
Соседка моя, Фаина Никифоровна – ото была кладезь мудрости. Бывало, кричит: «Ух ты ж ж-жидовськая морда...» Я напрягаюсь весь, а мама моя, простая русская женщина, успокаивает: «Спокойно сыночек, это она не на тебя, а на Розиных». У меня что? У меня только отец еврей, а потому я для евреев вообще никакой исторической ценности не представлял, пока гийур не прошёл и с женой под хупой не постоял. Мне, как никому другому, пришлось переносить и то, и другое дважды. Обрезание, понимаешь ли, и процесс венчания, который хупой называется. Ну, вот и представьте, что после второго обрезания могло остаться. Знала бы моя соседка тётя Фая, что меня ждёт в зрелом возрасте, когда два моих старших сына были уже женаты, а третьему мы подбирали невесту. Хорошо, однако, что внуки ничего не понимали, а то засмеяли бы деда.
А соседка моя тётя Фая, бывало наденет на себя мужские семейные трусы дцатого размера, обвяжет титьки, болтающиеся до самого пупка, широким украинским рушником, и важно ходит по двору, воспроизводя нестройные звуки духового оркестра. Муж её, дядя Миша, буйством характера особо не отличался, но вся детвора исчезала с улицы, как только он там появлялся. Вообще он был человек тихий по природе, но приняв с супругой сивухи, превращался в подобие чёрта, так хорошо известного детям из русских народных сказок. У всех народов черти живут, где им положено, то есть в Аду, и только у русских они вольно расселились среди людей, что нашло отражение не только в сказках, но и в былинах, и даже в летописях. А потом, эта особая порода женщин, выведенная в русской среде алкогольно-запойными мутациями, преимущественно на стройках пятилетки, в противовес немощности спившихся мужчин. Эдакие бабы с фигурой начинающейся от плеч, и заканчивающейся там, где прикрепляются ноги. Бывало, кричит такая баба прямо сверху строительного крана своим зычным голосом: «Вася! Подай вядро с лябастрой». А куда Васе бедному? Так вот ежели вы хотите тётю Фаю и дядю Мишу представить как наяву, то крановщица и Вася, это как раз надёжный и образцово показательный пример.
Сивуху мои соседи гнали дённо и ношно самым примитивным способом, пока мой отчим не подарил им великолепный самогонный аппарат. Сам он употреблял только отборные напитки и не хотел, чтобы добрые люди, окружающие его, губили своё здоровье. Да оказалось, что и отборные алкогольные средства, да ещё в безразмерных количествах, действуют со временем менее благотворно, а затем скоропостижно-уничтожающе.
Тётя Фая работала недолгое время уборщицей в нашей школе и вынуждена была её покинуть, потому что сказала в глаза директору школы правду: «Брэшить усё эта морда жидовська, нэ пыла я ны граму со вчирашнэго дни». С этих пор она работала подметальщицей в коммунальном хозяйстве моего многострадального города Грозного, а дядя Миша оператором на теплоэлектроцентрали. Тётя Фая таскала домой веники, а дядя Миша уголь. Для этого у него всегда была с собой авоська, и уголь, упакованный в многослойный газетный тираж, никогда не давал повода для придирки ни агентам спецслужб, ни нашим доблестным подразделениям по предотвращению утечки обогащённого урана с предприятий военно-промышленного комплекса.
Бывало, за весь осенне-летний период дядя Миша натаскает полный сарайчик, так что на отопление они не тратились. После того, как я уехал из Грозного, но приезжал довольно часто, чтобы навестить маму, мои соседи нисколько не менялись. Дядя Миша продолжал уже в течении лет тридцати наращивать размеры печени с помощью цирроза, а тётя Фая всё также гнала самогон, и материлась через каждое слово. Вот от кого я познал собственными ушами замысловатые оттенки речи то ли деревенского украинского, то ли казацкого говора, обильно и естественно сдобренного русским матом.
Никто не мог пройти мимо Фаины Никифоровны по улице, не будучи раскритикованным в пух и в прах. А попробуй, ответь... Нет, не советую. Упаси вас от этого Господь, как сказала бы моя бабушка Акулина Егоровна. Однако пример необходим: «Ишь расхухвырилась крыса заморьськая. Да на тебя, блядь, полк солдатив мало будить». Ребята, чеченцы и ингуши, проходя по нашей улице, любили затрагивать эту несчастную женщину, а уж та изощрялась им вслед: «Да штоб тебя в куски разорвало, морда чичэньская, бандиты проклятущи, шакалы». Это был как раз тот ассортимент брани, который русские выливали на чеченцев между собой, а тётя Фая только доносила правду о дружбе народов, ту правду, которая засела почти в каждой русской душе по отношению к национальным меньшинствам.
Я то знаю, что она незлобливая тётка была, а если трезвая, то и доброй могла показаться. Как-то у нас проблемы были с углём среди зимы. Холод был дома неимоверный. Так тётя Фая всем соседям рассказывала и добавляла, отмеривая повыше локтя, для пущей убедительности: «А вот такого хрэна, воны вид мэнэ дождуця». А утром принесла два ведра угля, и сама помогла печку растопить. Потом говорит бабушке: «Давай Егорьевна колы хочишь дэсятку и бэры угля скильки нада. Да тильки глиды, нэ казённый ныбось».
Пишу и вспоминаю неповинных в той жуткой жизни людей, с самым добрым чувством к ним и с состраданием. Жаль, что не дожили они свой век, как моя бабушка Акулина Егоровна, святая русская женщина, которая умерла перед первой чеченской войной в возрасте далеко за девяносто, при абсолютно трезвом уме, не испытав ужаса от бомбёжек славной русской авиацией моего родного, и воистину прекрасного города Грозного. Русские в дальнейшем, когда будут списывать с себя жертвы чеченской войны, постараются свалить всё на чеченов. Ах нет, не позволим торжествовать сволочи и насмехаться над народами, превознося силу русского оружия и героизм опущенных государством солдат.
После бомбёжек русские окопались в районе, который в моё время сначала неофициально, а затем документально стал называться Минуткой. Оттуда они продолжали разрушать город артиллерией. Позади российских войск жили остатки населения, как русские, так и чеченцы. В основном это было немощное население и люди, которым вообще некуда было податься. Тётя Фая вела свой размеренный образ жизни. С утра они с дядей Мишей напивались, и весь день высиживали дома, боясь высунуть голову во избежание встречи с героическим русским воинством. Они видели через забор, как русские солдаты издевались над соседом ингушом, пожилым человеком, который вернулся домой, чтобы забрать остатки домашнего скарба, да так и не успел бежать, в родное село в Ингушетии. Били его ребята прикладами не на шутку. А ногами топтали так, как будто это он был повинен в несчастной жизни всего их убогого народа(...)
Те русские, которые в данное время жируют, себя убогими не считают, независимо от места нахождения, то ли на нарах, то ли в вольной жизни. Они в большинстве своём безразличны к чужому горю. Более того, они готовы обобрать друг друга, как на правительственном уровне, так и по соседству, ибо вольной и достойной жизни, в прямом смысле этого слова, они не знали и не видели.
Забили таки ингуша эти состоявшиеся уроды. Вечером испуганные соседи собрались и похоронили его в собственном дворе, отдав последний долг и доказав превалирующему большинству уродов своей собственной нации, что человечность проявляется более в разобщённости, горе и ненастье в большей степени, нежели в государственной спаянности безлико-ущербного населения.
Поздно ночью в дом к тёте Фае постучались. Она испуганно открыла дверь, и увидела на пороге молодого ингуша, племянника забитого насмерть соседа. Тот попросил: «Тётка Фаина, спрячьте». Фаина Никифоровна подбоченилась, пропустила в дом молодого ингуша и набросилась на него: «А ты не помнишь, окаянный, як ты тётку доводыл со своимы дружкамы. Што думалы завсегда измыватыся над нами будыте. Нет, нэ бувать тому, вот и наш черёд прыйшёв». Молодой ингуш вздохнул и направился к двери. «Стой, злыдень», - остановила его Фаина Никифоровна, - «сыди тута, а я тоби всэ выскажу»...
Было совсем поздно, когда дядя Миша, оглядевшись по соседним дворам подал знак, что можно выходить. Тётя Фая провела соседа ингуша в сарайчик с углём, переложила дрова из угла, и открыла замаскированную крышку погреба. Наш знакомый ингуш с недоверием спустился в погреб и попросил: «Тётка Фаина! Только не выдавай». «Сыды вже», - пробурчала в ответ тётя Фая, которая отрезвела до такой степени, что полностью осознавала реальность.
Конец у этой истории очень короткий. Пришли солдатики, и сразу учуяли запах сивухи. Было их четверо. Не спрашивая разрешения, они направились к сарайчику и обрадовано заржали, обнаружив запасы алкоголя. Тётка Фаина была уже навеселе, но голос украинских предков видимо не подсказал ей, как себя вести с «москалями» в такой тонкой ситуации, когда запах спиртного будоражит, и печёт саму душу в предвкушении. Так она, по старой привычке и набросилась на пьяных русских солдат: «Ах вы черти окаянные», - закричала тётя Фая, - «А ну нэ лизь...» Солдат наотмашь ударил старую женщину кулаком в лицо. Та упала на поленицу дров, и другой солдат прошил её короткой очередью. Дядя Миша просунулся в сарай и получил в пах, а затем по циррозной печени благодарность родного русского сапога. Он упал и не шевелился более.
Солдатики открыли подвал, крышка в который находилась посередине, зачистили по быстрому всё съестное с алкоголем и беспечно покинули осиротевший приют двух несчастных стариков. Слава Господу Нашему, ингуш сумел уйти невредимым. Его родственник, друг моего младшего брата, рассказал мне о наших соседях и о безвинных русских, которые тысячами гибли в осаждённом городе от своих же собратьев-вояк. Кто-то под бомбами, кто-то под пулями, а многие так, как мои дорогие соседи Дядя Миша и Тётя Фая. И да упокоит Господь их невинные души.
Для сомневающихся лишь добавлю ещё более страшную правду. Всем, кто заинтересован знать, да будет известно о том, как президент Масхадов предложил русскому командованию прислать в город команды, чтобы убрать с улиц трупы русских солдат. Русское командование не допустило реализации такого вопиюще-наглого предложения воюющей стороны, а потому собаки по городу бродили откормленные и, по-собачьи, счастливые. Такие же счастливые, как и большинство населения испоганенной вдоль и поперёк великой расейской империи.

Все остальное здесь: http://www.pantelo.com/000MAIN.html