Галгай.Ком
17.09.2005, 01:02
Часть текста, касающаяся Кавказа
http://www.jig.ru/rossia/270.jpg
Радиостанция "Эхо Москвы", 15 сентября 2005 г.
Программа
Ищем выход...
А.ВЕНЕДИКТОВ: Очень важный вопрос, который, честно говоря, мы пропустили - вам пришел на пейджер. Это вопрос, который поднимался о реабилитации репрессированных народов. Знаете ли вы эту историю, что сейчас возникают требования отменить действие 6 статье – речь идет о территориальной реабилитации - на Кавказе это очень важно.
Р.АУШЕВ: Я не слышал об этом. А где это…
А.ВЕНЕДИКТОВ: На встрече с президентом.
Р.АУШЕВ: Кто поднимал?
А.ВЕНЕДИКТОВ: Матери Беслана.
Р.АУШЕВ: Ну, жалко, что этот вопрос поднимается.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Это серьезный вопрос. Я хочу, чтобы вы сказали. Потому что в Беслане сейчас слушают, во Владикавказе – слушают.
Р.АУШЕВ: На этой встрече я считаю, что этот вопрос разными сторонами трактуется. Но считаю, что это самый демократичный закон, который был принят по реабилитации репрессированных народов. И сегодня вот матери Беслана они переживают за своих детей. Я тоже им сочувствую, и тоже понимаю их горе. Но им надо понять горе тех родителей, которые… когда нас депортировали…
А.ВЕНЕДИКТОВ: Ингушей…
Р.АУШЕВ: Ингушей, чеченцев, калмыков, балкарцев, карачаевцев – ведь половина народа погибло прямо в теплушках ни за что. И выбрасывали трупы, потому что хоронить не разрешали. Поэтому надо понимать горе одного народа… когда они поймут горе, когда они поймут горе другого народа, мы будем друг друга…
А.ВЕНЕДИКТОВ: А что делать? Вот вы были первым президентом Ингушетии, и вы пытались урегулировать эту ситуацию. И она как-то зависла, и вот после Беслана она опять поднимается.
Р.АУШЕВ: Это поднимают те люди, которые не понимают, кто хочет еще войны, кто хочет дальше кровопролития. Победителей там не будет. Если мы хотим все время, чтобы нам Беслан был… в кавычках я хочу это сказать - вечный Беслан, тогда эти горячие головы должны все переводить на эти законы, все переводить на какие-то другие темы. Надо успокоиться всем, и найти такие способы решения этой проблемы, которые бы были понятны для двух народов, для целого Кавказа в целом. Я же говорил, что Кавказ разводят политики. Кавказ – это плацдарм, где решают многие политики свои проблемы. Политики решают проблемы там, решаются экономические вопросы, за счет тех людей, которые не понимают, что их держат за людей, которые используются… ну, в темную. Которые используются в темную. Посмотрите на трагедию чеченского народа – с 1991 г. чеченский народ не живет нормальной жизнью. Ведь это тоже было решение ситуации в 1991 г., политическое, в первую очередь. И до сих пор там все кувыркается. И та же самая была ситуация в 1992 г. – была числа задача между Ингушетией… то, что произошло в Осетии, это было решение политической задачи чеченской республики – за счет ситуации Осетии и Ингушетии хотели придти и вытащить Дудаева из Грозного и решить силовым путем его проблему. Поэтому надо успокоиться, и решать эту проблему…
А.ВЕНЕДИКТОВ: Руслан Султанович, успокоиться надо народам, людям, а политикам? Вот что должен делать президент в этой ситуации? Вот в нынешней ситуации – вот есть такой Кавказ - мы уже не говорим про Дагестан. Уже каждый день… знаете, моя информационная служба начала пропускать новости - убит милиционер в Дагестане – ну, каждый день убит, что же каждый день говорить? Вот просто до этого доходит - если не убит, уже новость. Ужас.
Р.АУШЕВ: Кавказом надо заниматься. С 1991 г. уже прошло 14 лет. 14 лет Кавказ бурлит. И бурлит все хуже и хуже. Вот он бурлит… сначала было тепло, потом горячо, потом уже кипяток.
А.ВЕНЕДИКТОВ: А что же он забурлил-то?
Р.АУШЕВ: Он забурлил, потому что дрова бросают в этот котел. Вот надо заняться Кавказом. Если мы хотим успокоить Кавказ, если мы хотим решить проблему Кавказа. А Кавказ, будем так говорить, это бомба под всей РФ – то надо заниматься вплотную Кавказом. И если 14 лет не получается так решение этой проблемы, значит, надо с другой стороны зайти к решению этой проблемы.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Но с какой?
Р.АУШЕВ: Это большая проблема, мы сейчас не сможем…
А.ВЕНЕДИКТОВ: Сейчас не сможем, но все-таки какой-то вектор?
Р.АУШЕВ: Ну, вектор совсем другой. Надо с другой стороны подойти, с другой стороны к решению проблемы Кавказа. Но не так, как сегодня решается проблема. Так же нельзя решать проблему – силой там проблему не решишь. Ни в Чечне силой проблему не решишь, ни в другом конце. Надо с другой стороны подойти, надо искать другие пути.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Вас спрашивают, Руслан Султанович? Вас спрашивают? Не обязательно президент – люди, которые вокруг занимаются национальной политикой?
Р.АУШЕВ: Ну, они знают мое мнение. Я всегда его говорил откровенно, и могу сегодня сказать - ну, там, наверное, есть люди, которые считают, наверное, что они правильно делают по Кавказу. Но я еще раз убежден – если таким путем пойдем дальше, то я не… я вижу, что это неправильный путь. Надо решать его по-другому. Не надо сегодня делать вид, что на Кавказе все хорошо. Надо честно признаться… То есть, есть одна проблема, которую решают по-медицински. Вот медик говорит, что тушевать болячку, а не сделать, не поставить правильный диагноз и потом сделать правильную хирургическую операцию, тогда гангрена полностью захватит тело человека. То есть, тело Кавказа.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Руслан Султанович, вам здесь очень много пишут про Кавказ и пишут про Ингушетию, но есть вопросы, которые… ну, у нас есть буквально пара минут до следующего этапа – вас спрашивает Аслан Чечуев, он студент в Великобритании. Он спрашивает – «вы ушли, или вас ушли с поста президента - чем занимаетесь на данный момент, и каковы ваши планы на будущее в сфере политики. И есть ли они?».
Р.АУШЕВ: Во-первых, меня никто не уходил.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Ну, Руслан Султанович… вот тут даже есть такой вопрос от Ибрагима из России, извините уже, раз так: «Руслан Султанович, говорят, вы подали в отставку после того, как вам в конверте принесли какие-то три листа - могли бы вы сказать, что там было написано? Ведь вас избрал народ, и народ должен знать, почему вы ушли?» Вот просто человек спрашивает.
Р.АУШЕВ: Ну, хорошо.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Не политик, ничего – студент.
Р.АУШЕВ: Тогда еще раз, хорошо. Я уже миллион раз это объяснял.
А.ВЕНЕДИКТОВ: И еще раз объясните.
Р.АУШЕВ: Объясню, что я в Ингушетию попал в 1992 г., когда начались события в Северной Осетии, был конфликт между ингушской частью населения и осетинской частью населения. Затем произошли события, когда Шахрай и его команда начали такую политику, я понял, что они ведут ее к дальнейшему обострению. Я был назначен комендантом Ингушетии, потом замом Шахрая по Ингушетии. И когда я это все увидел, я подал в отставку. Ингуши… я приехал в Москву, домой. Ингуши сказали, что – нет, ты должен вернуться. Я вернулся. Я был один срок президентом. Потом я сказал – я не буду президентом, и вообще, это тяжелое дело, не по мне быть президентом, политиком и все остальное. Нет, они меня уговорили еще один срок. По Конституции - 4 года. Если к 1997г. прибавить 4, получается 2001 г. Парламент объявил о выборах. Я сказал – я вам говорил, что два срока? И в 2001 г. я сказал, что баллотироваться не буду – все, вся история. Какие конверты, чего конверты? Если бы я захотел, я бы остался. И для всех, в том числе и для администрации, и для правительства, и для всех это была неожиданность. И если кто не верит, можете спросить президента Кокова, можете спросить в администрации - что я приехал и сказал, что я баллотироваться не буду. И меня спросили – кто тогда вместо вас? Я сказал фамилию. Потом все переиграли.
А.ВЕНЕДИКТОВ: А скажите, вы не жалеете сейчас?
Р.АУШЕВ: Абсолютно не жалею.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Вот прошло 4 года, что вы могли сделать там как президент Ингушетии, и что вы делали эти 4 года. Понимаете, вот люди ждали…
Р.АУШЕВ: Какие, вот эти 4 года?
А.ВЕНЕДИКТОВ: Да, вот эти 4 года. А могли быть там. Могли… ну что, Руслан Султанович, правда?
Р.АУШЕВ: Я не волшебник.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Ну, не волшебник. А кто вы?
Р.АУШЕВ: Я считаю, что мог, то я сделал. Я 9 лет был президентом. Все, что было в моих силах, я сделал. Если там, допустим, ситуация будет такая, что дальше некуда, конечно, я буду со своим народом, конечно я не позволю, чтобы кто-то там нагибал его, депортировал, и все остальное.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Ну, я надеюсь, что так вопрос не стоит.
Р.АУШЕВ: Я образно.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Да, я как-то уже напрягся, честно говоря.
Р.АУШЕВ: Ну да, мечтать быть опять президентом, мечтать кем-то стать…
А.ВЕНЕДИКТОВ: Вопрос не поста. Вопрос в том, что это горячий регион, и что, как вы правильно говорите, он все горячее и горячее.
Р.АУШЕВ: Ни один президент Ингушетии, ни один президент Осетии, ни один президент Чеченской республики, президент Дагестана или любой другой не решит эту проблему. Это проблема государства.
А.ВЕНЕДИКТОВ: России, да?
Р.АУШЕВ: Да, российского государства. Поэтому кого там ни ставь - трех Аушевых поставь сегодня на Ингушетию или куда-нибудь в другой регион – это не проблема, ее можно как-то грудью прикрывать и все остальное, что-то смягчить может. Но до тех пор, пока здесь, в федеральном центре не поймут о том, что эта политика должна быть в корне изменена, ни один Аушев эту проблему не решит.
А.ВЕНЕДИКТОВ: 20.53 в Москве, у микрофона А.Венедиктов. Сейчас мы запустим голосование, а я даже с Р.Аушевым согласовал вопрос, но другой вопрос я вам сейчас задам. На одну минуту - Руслан Султанович, вот если говорить о Северном Кавказе, если можно это выразить одним абзацем, одной фразой – с вашей точки зрения, вот 2005 г. - какова главная проблема всего Сев.Кавказа? Проблема?
Р.АУШЕВ: Главная проблема всего Сев.Кавказа - Чеченская республика.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Вроде там все лучше, а вокруг – все хуже. Кажется, что там успокоилось, а взрывают – кругом.
Р.АУШЕВ: Вот все это кажется. Потому что все это началось с Чеченской республики. Не решать проблему Чеченской республики до конца... как ее нужно решать - тогда и… это же очень просто - горит одна квартира, вы что думаете, соседние квартиры гореть не будут? Поэтому главная проблема в Чеченской республике.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Руслан Султанович, вы сказали про Чеченскую республику. Но вы меня не убедили в том смысле, что я смотрю, откуда идут новости такого тревожного характера. Новости идут из Дагестана, новости идут из Кабардино-Балкарии, Карачаево-Черкесии. В Осетии, после Беслана, вокруг Беслана идут новости – тоже, между прочим, вопрос. Вот почему Чечня?
Р.АУШЕВ: Потому что к Чечне привыкли, а когда это все происходит с Дагестаном, Осетией, Ингушетией, Кабардино-Балкарией – это уже как бы новое что-то такое, и это как бы острее воспринимается.
А.ВЕНЕДИКТОВ: То есть вам кажется, что это только восприятие, а на самом деле вектор все равно…
Р.АУШЕВ: Это только восприятие. Ну, вчера вы слышали информацию, или позавчера, не помню - обстреляли здание МВД.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Да, как это - в центре…
Р.АУШЕВ: Да. Обстреляли здание МВД и несколько человек раненых. Просто к Чечне уже привыкли. К Чечне привыкли с 1994 года. Уже люди просто…
А.ВЕНЕДИКТОВ: Ну да.
Р.АУШЕВ: А вот какое-то новое… Представьте, себе обстреляли бы здание УВД где-нибудь в Тверской области – об этом все бы СМИ…
А.ВЕНЕДИКТОВ: Абсолютно.
Р.АУШЕВ: Поэтому для любого Тверская – вот это чуть свежее.
А.ВЕНЕДИКТОВ: А как вы относитесь к идее некоторых голов - ну, вы знаете идею создать генерал-губернаторство, и так далее – объединить, восстановить Чечено-Ингушскую республику? Это все время возникает, потом исчезает. Насколько это может помочь решению проблемы, все-таки притушить? Все-таки больше регион, там люди должны жить вместе, одно руководство…
Р.АУШЕВ: Это в дизель бросить керосин горящий – нормально?
А.ВЕНЕДИКТОВ: Нет, конечно.
Р.АУШЕВ: Я понимаю, что это дает. Ничего это не дает. Как дает это решение проблемы? Вот как у нас, допустим…
А.ВЕНЕДИКТОВ: Управляемость лучше.
Р.АУШЕВ: Пример из такой же песни, как назначать губернаторов – это поможет бороться с терроризмом.
А.ВЕНЕДИКТОВ: 21.05 в Москве, закончилось наше голосование, мы наблюдали за ним с Р.Аушевым, первым президентом Ингушетии. Мы вас спросили – вы скорее оптимистичны или пессимистичны по поводу ситуации на Сев.Кавказе. Скорее оптимистичны - 7%, пессимистичны - 93% позвонивших слушателей. Как вы думаете, почему такое соотношение, Руслан?
Р.АУШЕВ: Потому что то, о чем я говорил, это и есть пессимизм. Я тоже пессимистично отношусь к этому вопросу. Люди не верят. Они информацию получают, у многих знакомые, они знают реальную картину, что на Кавказе происходит, многие. Наверное, позвонили с Кавказа. Поэтому они знают, поэтому они проголосовали так, как они видят.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Я напоминаю, что у нас Руслан Султанович Аушев, и в связи с этим я бы вернулся к международному аспекту Сев.Кавказа. Мы не обойдемся без Беслана – недавно опять было заявлено, что среди тех людей, которые захватили школу, среди тех террористов, бандитов, которые захватили школу, были арабы, были иностранцы, и так далее. Руслан Султанович, я вас сейчас спрашиваю не как аналитика, а как свидетеля, который был в школе – что это были за люди, что это были за такие люди… вот вы с ними разговаривали - что это были за люди? Я не спрашиваю о их национальности, мне это не интересно.
Р.АУШЕВ: В поле моего зрения были человек 7-8, те двое, которые меня встречали в масках, потом командир, с которым я, Амир они его называли, и которые меня сопровождали, когда в зал заходил, и так далее. Это были вполне вменяемые люди, вели они себя адекватно.
А.ВЕНЕДИКТОВ: По-русски говорили?
Р.АУШЕВ: Я сначала, когда я выходил, они мне сказали – говори на русском. Когда я зашел – уже на вайнахском языке, с командиром я разговаривал на вайнахском языке, с другими я не разговаривал. Я разговаривал с ними, и он давал уже команды. Допустим, когда я попросил отпустить, он давал команды…
А.ВЕНЕДИКТОВ: На каком?
Р.АУШЕВ: На своем, родном языке.
А.ВЕНЕДИКТОВ: На родном языке?
Р.АУШЕВ: Да. А вот когда он ставил дополнительные условия, он на русском говорил - вот напишите вот это.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Это потому, что «под камеру» – как вам показалось?
Р.АУШЕВ: Нет, это потому, чтобы убедиться, что я правильно понял условия, которые они передали. Там на русском было написано – все тексты были на русском языке, которые они передавали. Ну, я прочитал на русском языке все, что было…
А.ВЕНЕДИКТОВ: Есть много вопросов, и все-таки про детей. Там такая деталь, на которую раньше не обращали внимания, вы вывели, вынесли - там был маленький ребенок, которого, пишет наш слушатель, посадили в машину. Все время говорится о том, что вы вывели своих родственников. Ну, задают вопросы. Значит, не все видели, не все слышали – объясняйте.
Р.АУШЕВ: Понятно. Когда я взял… последняя девочка несла ребенка. Пока я не убедился, что вышли все, грудных детей вынесли. Это было 15 детей и 11 женщин, которые несли. Последнего ребенка несла мать, девочка. Ей было лет, по-моему, 15, и боевик сказал - тебе нельзя, он ее не пускал, говорил - ты не грудной ребенок. Я тогда сказал – дай мне ребенка, и спросил, как его фамилия, и как его зовут. Насколько помню, по-моему, Руслан… она сказала, что это сын Руслана Сахилова, по-моему, да. Я, когда вышел, милиционеру отдал. А впереди меня, когда я вышел, они все побежали – ну, можно понять состояние. А впереди меня шла одна женщина с двумя детьми – я не знаю, как ее зовут, она впереди меня, встречал министр внутренних дел Казбек Дзантиев, и она шла впереди меня, и когда на нее все эти корреспонденты рванули, их как бы замяли… Я говорю – Казбек, надо вывозить, посадить… это были два ребенка и женщина. Мы их посадили в машину – это машина министра внутренних дел К.Дзантиева, которая меня привезла туда. Мы все сели и вывезли. Потом их повезли на пункт распределения какой-то, а я пошел шагом…
А.ВЕНЕДИКТОВ: Руслан Султанович, ничего неизвестно о том, что вы последние два дня делали. Вот после переговоров, после того, как вы передали требования в штаб – и вас больше не видно было.
Р.АУШЕВ: Не видно было, потому что я сидел думал, что можно в этой ситуации сделать.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Вы сидели там, до конца?
Р.АУШЕВ: Я был в штабе и вот мы сидели, думали, что можно было… я был вместе с Дзасоховым - что делать. Вот мы придумали, что, может, Закаеву позвонить. Потом мы думали, что можно сдать, чтобы освободить. В первую очередь задача стояла… первая задача была накормить и напоить, хоть хлеба дать, а вторая – что можно сделать, чтобы освободить. И мы ждали – какой-то ответ должен быть. Вот передали требования – да – да, нет – нет. Что делать? Для нас что дальше делать. Я ждал, когда прилетит Асламбек Аслаханов. Потом мы думали, что можно в этой ситуации сделать, какие-то шаги сделать, чтобы освободить людей. Ну, вот такая шла работа, это ночь…
А.ВЕНЕДИКТОВ: Ночь со 2 на 3-е?
Р.АУШЕВ: Нет, это и ночью шло, а потом уже с 3-го до вот этих двух взрывов.
А.ВЕНЕДИКТОВ: А скажите пожалуйста, теперь – как военный человек, попробуйте сбросить с себя то, что вы там три дня сидели, как военный человек – все-таки вам кажется… то есть, мы не знаем – наверное, комиссия ищет чего-то – эти взрывы - это была трагическая случайность, это чья-то злая воля - у этих сдали нервы? Когда сдали нервы – это не случайность, да? Вот это случайность – это провод отклеился. Там нажали… ну вот… потому что видя со стороны так называемый штурм – ну, это не подготовка, это ничего. Вот как вы вот…
Р.АУШЕВ: Мы стояли во дворе…
А.ВЕНЕДИКТОВ: Штаба, да?
Р.АУШЕВ: Да, во дворе штаба, и ждали, когда подъедет Аслаханов, и из интернета вытащили обращение Масхадова. Масхадов осудил захват, сказал, что мы не воюем… ну, это все читали. И я думал, что сейчас, когда мы получим это требование, то можно будет зайти еще раз в школу. И еще, может, попытаться вытащить, сказать - вот вам Масхадов говорит, там еще раз поговорить, еще раз уговорить их дать хлеба, воды, еще может кого-то вытащить, и так далее. И в это время… школа далеко была, там же деревья, не видно ничего… и два взрыва – что это было, я сейчас не сужу. Если я сейчас скажу так…
А.ВЕНЕДИКТОВ: Нет, я не спрашиваю, что это было. Вот по уровню последующих событий?
Р.АУШЕВ: А потом, после этих двух взрывов, пошла беспорядочная стрельба.
А.ВЕНЕДИКТОВ: То есть неподготовленная… вы же военный человек, вы же отличите операцию от не операции.
Р.АУШЕВ: Самое опасное, я считаю, это были люди, которые… я их сразу понял, когда я заходил, я обратил внимание, в первую очередь, как человек военный, что там очень много людей, так называемых ополченцев, которые бегали с оружием.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Но это отцы…
Р.АУШЕВ: Я понимаю, но нельзя… это была самая грубая ошибка. Ну, что может… Я понимаю отца, но что он может сделать? Это профессиональная работа должна быть. Идет переговорный процесс, может быть, там все без стрельбы можно было решить. Что он с винтовкой носится? Иди, сиди. Встань в сторону, и жди тут. Сколько там оружия в РФ, что хватит… вопрос же не в этом, можно без стрельбы все это решить, есть же много способов решения проблемы. Самый яркий пример, я говорю – в Перу помните, когда захватили дипломатов? Месяц они вели переговоры, вытащили всех без этого. А зачем там носиться, что можно сделать, какой он специалист?
А.ВЕНЕДИКТОВ: Руслан Султанович, приходила информация о том, что они вышли с оружием как раз для того, чтобы не допустить штурма, чтобы не штурмовали. Приходила такая информация.
Р.АУШЕВ: Лучше бы стали живым щитом, если они не хотели. Зачем оружие тащить туда? А представьте состояние… снайпер стоит, или с той, или с другой стороны, видит, что там кто-то бегает с оружием - что он должен делать? Вот я сижу, снайпер, и смотрю. И кто-то бегает с оружием без опознавательных знаков, без всего – или этот его щелкнет, или тот боевик, который сидит у окна и смотрит, кто там бегает с оружием, не хочет опускать – или он бы его убил. Нельзя заниматься партизанщиной в таких вещах.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Вы общались с А.Дзасоховым - вы как считаете, как он действовал в то время? Я сейчас не говорю о том, пошел – не пошел, здесь разные версии – вообще?
Р.АУШЕВ: Ну, пошел – не пошел, мы убираем - уже сто раз об этом говорили, но вопрос - а что мог сделать Дзасохов в этой ситуации?
А.ВЕНЕДИКТОВ: Я не знаю.
Р.АУШЕВ: Я тоже не знаю.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Но он президент.
Р.АУШЕВ: Ну, что он мог сделать в этой ситуации?
А.ВЕНЕДИКТОВ: Ну, не знаю - ему не подчиняется никто?
Р.АУШЕВ: Ну а кто ему подчиняется? Ему по статусу никто не подчиняется - не подчиняются ни ФСБ, ни прокуратура, последняя милиция ему не подчиняется. Кто ему там что подчиняется? Ему ФСБ подчиняется? Нет.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Нет, конечно.
Р.АУШЕВ: А ФСБ по закону занимается этой задачей.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Руслан Султанович, вы передали в Кремль количество заложников? Приблизительно? Когда вы вошли в зал, вы увидели…
Р.АУШЕВ: Я сказал штабу, когда вышел, я сказал - там учительница, директор школы сказала - 1200, здесь не меньше 1200. Я вот оценил, когда зал, подсобки, все, что видел - я сразу понял, что здесь больше тысячи человек. Боевик, который стоял, сказал – здесь 1020 - уточнил.
А.ВЕНЕДИКТОВ: В зале?
Р.АУШЕВ: Нет, он сказал всего - 1020. Она сказала - 1200, он уточнил - 1020. Я пришел в Штаб, сказал - 1200 – одна цифра, 1020 - вторая цифра, но то, что там больше тысячи – это факт. Я эту цифру сказал.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Очень многие считают, Руслан Султанович, что захват школы именно в Осетии, это попытка стравить народ ваш, ингушей и осетин.
Р.АУШЕВ: Абсолютно я в это не верю. Потому что требования там были чисто политические, касались только отношений Чеченской республики и федерального центра. Там были чисто политические требования. И тогда можно говорить, что то, что начали войну в Чеченской республике - чтобы стравить чеченцев с русскими, или со всеми другими народами?
А.ВЕНЕДИКТОВ: Ну и это же говорят на самом деле. Я вернусь к вопросу – каковы последствия?
Р.АУШЕВ: Я бы в этом контексте хотел бы еще раз всех успокоить на эту тему - вот кто хочет еще трагедии – надо развивать эту мысль. Никакого там стравливания. Потому что чеченский народ… я тоже об этом сказал. Об этом даже и говорить нельзя. А думает только тот, кто хочет, чтобы Кавказ дальше еще полыхал.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Руслан Султанович, чуть шаг в сторону от Беслана – каковы последствия, как вы думаете, это серьезные последствия для Кавказа - история с Бесланом?
Р.АУШЕВ: Конечно, серьезные.
А.ВЕНЕДИКТОВ: А вот в чем?
Р.АУШЕВ: Во-первых, я считаю, что если не будет… матери Осетии не услышат правды о том, что там были – а они этого требуют - год, каждый день, они требуют и требуют. Правильно, любой родитель бы потребовал. То конечно, если федеральный центр будет… Осетия – она считается республикой, которая как бы всегда… ну, будем так говорить – правильная, вот как считают некоторые…
А.ВЕНЕДИКТОВ: Спокойная.
Р.АУШЕВ: Да, спокойная. А все остальные там… Поэтому я считаю, что это будет для Кавказа очень плохо.
А.ВЕНЕДИКТОВ: А вы с матерями после этого не встречались, туда не ездили?
Р.АУШЕВ: Нет.
А.ВЕНЕДИКТОВ: А почему? Вот почему? Они вас очень уважают, естественно.
Р.АУШЕВ: Я вот… мне пишут из Осетии, я отвечаю, особенно дети мне пишут, у меня есть письма, я им благодарен. Но если такая… вопрос не во мне. Я что могу? Сейчас проблема не от меня зависит. Если бы от меня зависела их проблема, я бы день и ночь там был бы. Но вопрос не от меня зависит. Сегодня зависит вопрос от… все зависит от тех, кто проводит расследование и от… то, что сказал президент на встрече с семьями, это должно быть исполнено. Если они веру и в президента потеряют, это будет не только личная потеря, как потеря сына, и трагедия неверия в государство.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Руслан Султанович, а какие у вас есть вопросы к расследованию, как у профессионального военного? Может быть, два-три главных вопроса, на которых у вас пока нет ответа?
Р.АУШЕВ: Самый главный вопрос - необходимо точно сказать, что это были за взрывы.
А.ВЕНЕДИКТОВ: А это можно узнать, или уже нельзя?
Р.АУШЕВ: Можно узнать, все можно узнать.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Как военный…
Р.АУШЕВ: Ну, заложники, тысячу свидетелей было, они же говорят.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Все разное говорят. Они же в таком виде были…
Р.АУШЕВ: Ну, специалисты должны быть, взрывотехники. Другие - они должны сказать, что там произошло на самом деле. После этого все началось, после этих взрывов.
*
А.ВЕНЕДИКТОВ: Я хотел бы, чтобы вы в конце передачи сказали несколько слов некоторым категориям наших слушателей. И я начну, может быть, не с того, что вы ожидаете, а я хочу, чтобы вы обратились к жителям Беслана, которые нас слушают, к матерям Беслана, жителям Осетии, Владикавказа – напрямую, без моих вопросов. Микрофон включен, они вас слушают, пожалуйста.
Р.АУШЕВ: Дорогие мои земляки, я хотел бы к вам обратиться. Я очень понимаю ваше горе. Я вместе с вами в этом городе. Единственное – не поддавайтесь на провокации. Мы жили вместе, и будем жить вместе, осетины и ингуши. Русские, чеченцы. Кабардинцы, балкарцы. Поэтому выдержки, терпения вам, мужества. Но я надеюсь, что все ваши надежды с тем, что будет справедливость, они восторжествуют.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Для вас центральное слово – справедливость?
Р.АУШЕВ: Конечно.
А.ВЕНЕДИКТОВ: И тогда еще к людям, которые прислали какое-то безумное количество вопросов по интернету из Ингушетии. Я как-то такой процент не ожидал, честно говоря. Я вам передам все вопросы и пожелания, как хорошие, которых много, так и нехорошие, которых мало - все передам. Но я хотел бы, чтобы сейчас вы своим братьям-ингушам сказали - и московским и не московским…
Р.АУШЕВ: Ингушетия, я говорил и повторяю – только вперед.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Куда?
Р.АУШЕВ: И ни шагу назад. Они знают, куда.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Ну ладно, Руслан Султанович, а остальные что? Нет, так не пойдет.
Р.АУШЕВ: Вперед – в социально-экономическом развитии. Вперед в культурном развитии, вперед во всех начинаниях. Чтобы Ингушетия была одной из цветущих территорий Российской Федерации.
А.ВЕНЕДИКТОВ: И последнее, Руслан Султанович. Все-таки теперь нас слушает масса граждан России, которые не живут ни в Ингушетии, ни в Осетии. Они живут в разных городах, от Владивостока до Киева, между прочим. И дальше даже. Я хотел бы, чтобы вы этим людям, особенно тем людям, которые высказали пессимизм по поводу событий на Сев.Кавказе – мы понимаем, почему пессимизм. Но жить в черной депрессии, в пессимизме – невозможно. Но о пессимизме говорят не только жители Сев.Кавказа, но и москвичи, петербуржцы, екатеринбуржцы, киевляне, вот из Германии вопрос, из Штатов вопрос, из Чечни вопрос, из Грузии вопрос, из Московской области, Ставропольский край - я просто вам говорю географию… Санкт-Петербург, Рязань, Франция - все люди, которые слушают сейчас. Говорите.
Р.АУШЕВ: Им что сказать?
А.ВЕНЕДИКТОВ: Им что сказать - вот остальным.
Р.АУШЕВ: Я надеюсь, что пессимизм по этому вопросу… вообще жизнь развивается по спирали. После пессимизма будет оптимизм, и мы должны верить, что добро победит зло - вот этого всем желаю. Удачи вам. Побольше заряжать себя положительной энергией, и надеяться, что все будет лучше, и все зависит от нас. Ни от кого кроме нас это не зависит. Чтобы пессимизм стал оптимизмом.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Чтобы пессимизм стал оптимизмом - таков рецепт Руслана Султановича Аушева, Героя Советского союза, председателя Комитета по делам воинов-интернационалистов при Совете глав правительств СНГ и первый президент Ингушетии.
В Москве сейчас 21.30, новости на "Эхе". Спасибо, Руслан Султанович.
Часть текста, не касающаяся Кавказа удалена редакцией
http://www.jig.ru/rossia/270.jpg
Радиостанция "Эхо Москвы", 15 сентября 2005 г.
Программа
Ищем выход...
А.ВЕНЕДИКТОВ: Очень важный вопрос, который, честно говоря, мы пропустили - вам пришел на пейджер. Это вопрос, который поднимался о реабилитации репрессированных народов. Знаете ли вы эту историю, что сейчас возникают требования отменить действие 6 статье – речь идет о территориальной реабилитации - на Кавказе это очень важно.
Р.АУШЕВ: Я не слышал об этом. А где это…
А.ВЕНЕДИКТОВ: На встрече с президентом.
Р.АУШЕВ: Кто поднимал?
А.ВЕНЕДИКТОВ: Матери Беслана.
Р.АУШЕВ: Ну, жалко, что этот вопрос поднимается.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Это серьезный вопрос. Я хочу, чтобы вы сказали. Потому что в Беслане сейчас слушают, во Владикавказе – слушают.
Р.АУШЕВ: На этой встрече я считаю, что этот вопрос разными сторонами трактуется. Но считаю, что это самый демократичный закон, который был принят по реабилитации репрессированных народов. И сегодня вот матери Беслана они переживают за своих детей. Я тоже им сочувствую, и тоже понимаю их горе. Но им надо понять горе тех родителей, которые… когда нас депортировали…
А.ВЕНЕДИКТОВ: Ингушей…
Р.АУШЕВ: Ингушей, чеченцев, калмыков, балкарцев, карачаевцев – ведь половина народа погибло прямо в теплушках ни за что. И выбрасывали трупы, потому что хоронить не разрешали. Поэтому надо понимать горе одного народа… когда они поймут горе, когда они поймут горе другого народа, мы будем друг друга…
А.ВЕНЕДИКТОВ: А что делать? Вот вы были первым президентом Ингушетии, и вы пытались урегулировать эту ситуацию. И она как-то зависла, и вот после Беслана она опять поднимается.
Р.АУШЕВ: Это поднимают те люди, которые не понимают, кто хочет еще войны, кто хочет дальше кровопролития. Победителей там не будет. Если мы хотим все время, чтобы нам Беслан был… в кавычках я хочу это сказать - вечный Беслан, тогда эти горячие головы должны все переводить на эти законы, все переводить на какие-то другие темы. Надо успокоиться всем, и найти такие способы решения этой проблемы, которые бы были понятны для двух народов, для целого Кавказа в целом. Я же говорил, что Кавказ разводят политики. Кавказ – это плацдарм, где решают многие политики свои проблемы. Политики решают проблемы там, решаются экономические вопросы, за счет тех людей, которые не понимают, что их держат за людей, которые используются… ну, в темную. Которые используются в темную. Посмотрите на трагедию чеченского народа – с 1991 г. чеченский народ не живет нормальной жизнью. Ведь это тоже было решение ситуации в 1991 г., политическое, в первую очередь. И до сих пор там все кувыркается. И та же самая была ситуация в 1992 г. – была числа задача между Ингушетией… то, что произошло в Осетии, это было решение политической задачи чеченской республики – за счет ситуации Осетии и Ингушетии хотели придти и вытащить Дудаева из Грозного и решить силовым путем его проблему. Поэтому надо успокоиться, и решать эту проблему…
А.ВЕНЕДИКТОВ: Руслан Султанович, успокоиться надо народам, людям, а политикам? Вот что должен делать президент в этой ситуации? Вот в нынешней ситуации – вот есть такой Кавказ - мы уже не говорим про Дагестан. Уже каждый день… знаете, моя информационная служба начала пропускать новости - убит милиционер в Дагестане – ну, каждый день убит, что же каждый день говорить? Вот просто до этого доходит - если не убит, уже новость. Ужас.
Р.АУШЕВ: Кавказом надо заниматься. С 1991 г. уже прошло 14 лет. 14 лет Кавказ бурлит. И бурлит все хуже и хуже. Вот он бурлит… сначала было тепло, потом горячо, потом уже кипяток.
А.ВЕНЕДИКТОВ: А что же он забурлил-то?
Р.АУШЕВ: Он забурлил, потому что дрова бросают в этот котел. Вот надо заняться Кавказом. Если мы хотим успокоить Кавказ, если мы хотим решить проблему Кавказа. А Кавказ, будем так говорить, это бомба под всей РФ – то надо заниматься вплотную Кавказом. И если 14 лет не получается так решение этой проблемы, значит, надо с другой стороны зайти к решению этой проблемы.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Но с какой?
Р.АУШЕВ: Это большая проблема, мы сейчас не сможем…
А.ВЕНЕДИКТОВ: Сейчас не сможем, но все-таки какой-то вектор?
Р.АУШЕВ: Ну, вектор совсем другой. Надо с другой стороны подойти, с другой стороны к решению проблемы Кавказа. Но не так, как сегодня решается проблема. Так же нельзя решать проблему – силой там проблему не решишь. Ни в Чечне силой проблему не решишь, ни в другом конце. Надо с другой стороны подойти, надо искать другие пути.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Вас спрашивают, Руслан Султанович? Вас спрашивают? Не обязательно президент – люди, которые вокруг занимаются национальной политикой?
Р.АУШЕВ: Ну, они знают мое мнение. Я всегда его говорил откровенно, и могу сегодня сказать - ну, там, наверное, есть люди, которые считают, наверное, что они правильно делают по Кавказу. Но я еще раз убежден – если таким путем пойдем дальше, то я не… я вижу, что это неправильный путь. Надо решать его по-другому. Не надо сегодня делать вид, что на Кавказе все хорошо. Надо честно признаться… То есть, есть одна проблема, которую решают по-медицински. Вот медик говорит, что тушевать болячку, а не сделать, не поставить правильный диагноз и потом сделать правильную хирургическую операцию, тогда гангрена полностью захватит тело человека. То есть, тело Кавказа.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Руслан Султанович, вам здесь очень много пишут про Кавказ и пишут про Ингушетию, но есть вопросы, которые… ну, у нас есть буквально пара минут до следующего этапа – вас спрашивает Аслан Чечуев, он студент в Великобритании. Он спрашивает – «вы ушли, или вас ушли с поста президента - чем занимаетесь на данный момент, и каковы ваши планы на будущее в сфере политики. И есть ли они?».
Р.АУШЕВ: Во-первых, меня никто не уходил.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Ну, Руслан Султанович… вот тут даже есть такой вопрос от Ибрагима из России, извините уже, раз так: «Руслан Султанович, говорят, вы подали в отставку после того, как вам в конверте принесли какие-то три листа - могли бы вы сказать, что там было написано? Ведь вас избрал народ, и народ должен знать, почему вы ушли?» Вот просто человек спрашивает.
Р.АУШЕВ: Ну, хорошо.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Не политик, ничего – студент.
Р.АУШЕВ: Тогда еще раз, хорошо. Я уже миллион раз это объяснял.
А.ВЕНЕДИКТОВ: И еще раз объясните.
Р.АУШЕВ: Объясню, что я в Ингушетию попал в 1992 г., когда начались события в Северной Осетии, был конфликт между ингушской частью населения и осетинской частью населения. Затем произошли события, когда Шахрай и его команда начали такую политику, я понял, что они ведут ее к дальнейшему обострению. Я был назначен комендантом Ингушетии, потом замом Шахрая по Ингушетии. И когда я это все увидел, я подал в отставку. Ингуши… я приехал в Москву, домой. Ингуши сказали, что – нет, ты должен вернуться. Я вернулся. Я был один срок президентом. Потом я сказал – я не буду президентом, и вообще, это тяжелое дело, не по мне быть президентом, политиком и все остальное. Нет, они меня уговорили еще один срок. По Конституции - 4 года. Если к 1997г. прибавить 4, получается 2001 г. Парламент объявил о выборах. Я сказал – я вам говорил, что два срока? И в 2001 г. я сказал, что баллотироваться не буду – все, вся история. Какие конверты, чего конверты? Если бы я захотел, я бы остался. И для всех, в том числе и для администрации, и для правительства, и для всех это была неожиданность. И если кто не верит, можете спросить президента Кокова, можете спросить в администрации - что я приехал и сказал, что я баллотироваться не буду. И меня спросили – кто тогда вместо вас? Я сказал фамилию. Потом все переиграли.
А.ВЕНЕДИКТОВ: А скажите, вы не жалеете сейчас?
Р.АУШЕВ: Абсолютно не жалею.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Вот прошло 4 года, что вы могли сделать там как президент Ингушетии, и что вы делали эти 4 года. Понимаете, вот люди ждали…
Р.АУШЕВ: Какие, вот эти 4 года?
А.ВЕНЕДИКТОВ: Да, вот эти 4 года. А могли быть там. Могли… ну что, Руслан Султанович, правда?
Р.АУШЕВ: Я не волшебник.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Ну, не волшебник. А кто вы?
Р.АУШЕВ: Я считаю, что мог, то я сделал. Я 9 лет был президентом. Все, что было в моих силах, я сделал. Если там, допустим, ситуация будет такая, что дальше некуда, конечно, я буду со своим народом, конечно я не позволю, чтобы кто-то там нагибал его, депортировал, и все остальное.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Ну, я надеюсь, что так вопрос не стоит.
Р.АУШЕВ: Я образно.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Да, я как-то уже напрягся, честно говоря.
Р.АУШЕВ: Ну да, мечтать быть опять президентом, мечтать кем-то стать…
А.ВЕНЕДИКТОВ: Вопрос не поста. Вопрос в том, что это горячий регион, и что, как вы правильно говорите, он все горячее и горячее.
Р.АУШЕВ: Ни один президент Ингушетии, ни один президент Осетии, ни один президент Чеченской республики, президент Дагестана или любой другой не решит эту проблему. Это проблема государства.
А.ВЕНЕДИКТОВ: России, да?
Р.АУШЕВ: Да, российского государства. Поэтому кого там ни ставь - трех Аушевых поставь сегодня на Ингушетию или куда-нибудь в другой регион – это не проблема, ее можно как-то грудью прикрывать и все остальное, что-то смягчить может. Но до тех пор, пока здесь, в федеральном центре не поймут о том, что эта политика должна быть в корне изменена, ни один Аушев эту проблему не решит.
А.ВЕНЕДИКТОВ: 20.53 в Москве, у микрофона А.Венедиктов. Сейчас мы запустим голосование, а я даже с Р.Аушевым согласовал вопрос, но другой вопрос я вам сейчас задам. На одну минуту - Руслан Султанович, вот если говорить о Северном Кавказе, если можно это выразить одним абзацем, одной фразой – с вашей точки зрения, вот 2005 г. - какова главная проблема всего Сев.Кавказа? Проблема?
Р.АУШЕВ: Главная проблема всего Сев.Кавказа - Чеченская республика.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Вроде там все лучше, а вокруг – все хуже. Кажется, что там успокоилось, а взрывают – кругом.
Р.АУШЕВ: Вот все это кажется. Потому что все это началось с Чеченской республики. Не решать проблему Чеченской республики до конца... как ее нужно решать - тогда и… это же очень просто - горит одна квартира, вы что думаете, соседние квартиры гореть не будут? Поэтому главная проблема в Чеченской республике.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Руслан Султанович, вы сказали про Чеченскую республику. Но вы меня не убедили в том смысле, что я смотрю, откуда идут новости такого тревожного характера. Новости идут из Дагестана, новости идут из Кабардино-Балкарии, Карачаево-Черкесии. В Осетии, после Беслана, вокруг Беслана идут новости – тоже, между прочим, вопрос. Вот почему Чечня?
Р.АУШЕВ: Потому что к Чечне привыкли, а когда это все происходит с Дагестаном, Осетией, Ингушетией, Кабардино-Балкарией – это уже как бы новое что-то такое, и это как бы острее воспринимается.
А.ВЕНЕДИКТОВ: То есть вам кажется, что это только восприятие, а на самом деле вектор все равно…
Р.АУШЕВ: Это только восприятие. Ну, вчера вы слышали информацию, или позавчера, не помню - обстреляли здание МВД.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Да, как это - в центре…
Р.АУШЕВ: Да. Обстреляли здание МВД и несколько человек раненых. Просто к Чечне уже привыкли. К Чечне привыкли с 1994 года. Уже люди просто…
А.ВЕНЕДИКТОВ: Ну да.
Р.АУШЕВ: А вот какое-то новое… Представьте, себе обстреляли бы здание УВД где-нибудь в Тверской области – об этом все бы СМИ…
А.ВЕНЕДИКТОВ: Абсолютно.
Р.АУШЕВ: Поэтому для любого Тверская – вот это чуть свежее.
А.ВЕНЕДИКТОВ: А как вы относитесь к идее некоторых голов - ну, вы знаете идею создать генерал-губернаторство, и так далее – объединить, восстановить Чечено-Ингушскую республику? Это все время возникает, потом исчезает. Насколько это может помочь решению проблемы, все-таки притушить? Все-таки больше регион, там люди должны жить вместе, одно руководство…
Р.АУШЕВ: Это в дизель бросить керосин горящий – нормально?
А.ВЕНЕДИКТОВ: Нет, конечно.
Р.АУШЕВ: Я понимаю, что это дает. Ничего это не дает. Как дает это решение проблемы? Вот как у нас, допустим…
А.ВЕНЕДИКТОВ: Управляемость лучше.
Р.АУШЕВ: Пример из такой же песни, как назначать губернаторов – это поможет бороться с терроризмом.
А.ВЕНЕДИКТОВ: 21.05 в Москве, закончилось наше голосование, мы наблюдали за ним с Р.Аушевым, первым президентом Ингушетии. Мы вас спросили – вы скорее оптимистичны или пессимистичны по поводу ситуации на Сев.Кавказе. Скорее оптимистичны - 7%, пессимистичны - 93% позвонивших слушателей. Как вы думаете, почему такое соотношение, Руслан?
Р.АУШЕВ: Потому что то, о чем я говорил, это и есть пессимизм. Я тоже пессимистично отношусь к этому вопросу. Люди не верят. Они информацию получают, у многих знакомые, они знают реальную картину, что на Кавказе происходит, многие. Наверное, позвонили с Кавказа. Поэтому они знают, поэтому они проголосовали так, как они видят.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Я напоминаю, что у нас Руслан Султанович Аушев, и в связи с этим я бы вернулся к международному аспекту Сев.Кавказа. Мы не обойдемся без Беслана – недавно опять было заявлено, что среди тех людей, которые захватили школу, среди тех террористов, бандитов, которые захватили школу, были арабы, были иностранцы, и так далее. Руслан Султанович, я вас сейчас спрашиваю не как аналитика, а как свидетеля, который был в школе – что это были за люди, что это были за такие люди… вот вы с ними разговаривали - что это были за люди? Я не спрашиваю о их национальности, мне это не интересно.
Р.АУШЕВ: В поле моего зрения были человек 7-8, те двое, которые меня встречали в масках, потом командир, с которым я, Амир они его называли, и которые меня сопровождали, когда в зал заходил, и так далее. Это были вполне вменяемые люди, вели они себя адекватно.
А.ВЕНЕДИКТОВ: По-русски говорили?
Р.АУШЕВ: Я сначала, когда я выходил, они мне сказали – говори на русском. Когда я зашел – уже на вайнахском языке, с командиром я разговаривал на вайнахском языке, с другими я не разговаривал. Я разговаривал с ними, и он давал уже команды. Допустим, когда я попросил отпустить, он давал команды…
А.ВЕНЕДИКТОВ: На каком?
Р.АУШЕВ: На своем, родном языке.
А.ВЕНЕДИКТОВ: На родном языке?
Р.АУШЕВ: Да. А вот когда он ставил дополнительные условия, он на русском говорил - вот напишите вот это.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Это потому, что «под камеру» – как вам показалось?
Р.АУШЕВ: Нет, это потому, чтобы убедиться, что я правильно понял условия, которые они передали. Там на русском было написано – все тексты были на русском языке, которые они передавали. Ну, я прочитал на русском языке все, что было…
А.ВЕНЕДИКТОВ: Есть много вопросов, и все-таки про детей. Там такая деталь, на которую раньше не обращали внимания, вы вывели, вынесли - там был маленький ребенок, которого, пишет наш слушатель, посадили в машину. Все время говорится о том, что вы вывели своих родственников. Ну, задают вопросы. Значит, не все видели, не все слышали – объясняйте.
Р.АУШЕВ: Понятно. Когда я взял… последняя девочка несла ребенка. Пока я не убедился, что вышли все, грудных детей вынесли. Это было 15 детей и 11 женщин, которые несли. Последнего ребенка несла мать, девочка. Ей было лет, по-моему, 15, и боевик сказал - тебе нельзя, он ее не пускал, говорил - ты не грудной ребенок. Я тогда сказал – дай мне ребенка, и спросил, как его фамилия, и как его зовут. Насколько помню, по-моему, Руслан… она сказала, что это сын Руслана Сахилова, по-моему, да. Я, когда вышел, милиционеру отдал. А впереди меня, когда я вышел, они все побежали – ну, можно понять состояние. А впереди меня шла одна женщина с двумя детьми – я не знаю, как ее зовут, она впереди меня, встречал министр внутренних дел Казбек Дзантиев, и она шла впереди меня, и когда на нее все эти корреспонденты рванули, их как бы замяли… Я говорю – Казбек, надо вывозить, посадить… это были два ребенка и женщина. Мы их посадили в машину – это машина министра внутренних дел К.Дзантиева, которая меня привезла туда. Мы все сели и вывезли. Потом их повезли на пункт распределения какой-то, а я пошел шагом…
А.ВЕНЕДИКТОВ: Руслан Султанович, ничего неизвестно о том, что вы последние два дня делали. Вот после переговоров, после того, как вы передали требования в штаб – и вас больше не видно было.
Р.АУШЕВ: Не видно было, потому что я сидел думал, что можно в этой ситуации сделать.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Вы сидели там, до конца?
Р.АУШЕВ: Я был в штабе и вот мы сидели, думали, что можно было… я был вместе с Дзасоховым - что делать. Вот мы придумали, что, может, Закаеву позвонить. Потом мы думали, что можно сдать, чтобы освободить. В первую очередь задача стояла… первая задача была накормить и напоить, хоть хлеба дать, а вторая – что можно сделать, чтобы освободить. И мы ждали – какой-то ответ должен быть. Вот передали требования – да – да, нет – нет. Что делать? Для нас что дальше делать. Я ждал, когда прилетит Асламбек Аслаханов. Потом мы думали, что можно в этой ситуации сделать, какие-то шаги сделать, чтобы освободить людей. Ну, вот такая шла работа, это ночь…
А.ВЕНЕДИКТОВ: Ночь со 2 на 3-е?
Р.АУШЕВ: Нет, это и ночью шло, а потом уже с 3-го до вот этих двух взрывов.
А.ВЕНЕДИКТОВ: А скажите пожалуйста, теперь – как военный человек, попробуйте сбросить с себя то, что вы там три дня сидели, как военный человек – все-таки вам кажется… то есть, мы не знаем – наверное, комиссия ищет чего-то – эти взрывы - это была трагическая случайность, это чья-то злая воля - у этих сдали нервы? Когда сдали нервы – это не случайность, да? Вот это случайность – это провод отклеился. Там нажали… ну вот… потому что видя со стороны так называемый штурм – ну, это не подготовка, это ничего. Вот как вы вот…
Р.АУШЕВ: Мы стояли во дворе…
А.ВЕНЕДИКТОВ: Штаба, да?
Р.АУШЕВ: Да, во дворе штаба, и ждали, когда подъедет Аслаханов, и из интернета вытащили обращение Масхадова. Масхадов осудил захват, сказал, что мы не воюем… ну, это все читали. И я думал, что сейчас, когда мы получим это требование, то можно будет зайти еще раз в школу. И еще, может, попытаться вытащить, сказать - вот вам Масхадов говорит, там еще раз поговорить, еще раз уговорить их дать хлеба, воды, еще может кого-то вытащить, и так далее. И в это время… школа далеко была, там же деревья, не видно ничего… и два взрыва – что это было, я сейчас не сужу. Если я сейчас скажу так…
А.ВЕНЕДИКТОВ: Нет, я не спрашиваю, что это было. Вот по уровню последующих событий?
Р.АУШЕВ: А потом, после этих двух взрывов, пошла беспорядочная стрельба.
А.ВЕНЕДИКТОВ: То есть неподготовленная… вы же военный человек, вы же отличите операцию от не операции.
Р.АУШЕВ: Самое опасное, я считаю, это были люди, которые… я их сразу понял, когда я заходил, я обратил внимание, в первую очередь, как человек военный, что там очень много людей, так называемых ополченцев, которые бегали с оружием.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Но это отцы…
Р.АУШЕВ: Я понимаю, но нельзя… это была самая грубая ошибка. Ну, что может… Я понимаю отца, но что он может сделать? Это профессиональная работа должна быть. Идет переговорный процесс, может быть, там все без стрельбы можно было решить. Что он с винтовкой носится? Иди, сиди. Встань в сторону, и жди тут. Сколько там оружия в РФ, что хватит… вопрос же не в этом, можно без стрельбы все это решить, есть же много способов решения проблемы. Самый яркий пример, я говорю – в Перу помните, когда захватили дипломатов? Месяц они вели переговоры, вытащили всех без этого. А зачем там носиться, что можно сделать, какой он специалист?
А.ВЕНЕДИКТОВ: Руслан Султанович, приходила информация о том, что они вышли с оружием как раз для того, чтобы не допустить штурма, чтобы не штурмовали. Приходила такая информация.
Р.АУШЕВ: Лучше бы стали живым щитом, если они не хотели. Зачем оружие тащить туда? А представьте состояние… снайпер стоит, или с той, или с другой стороны, видит, что там кто-то бегает с оружием - что он должен делать? Вот я сижу, снайпер, и смотрю. И кто-то бегает с оружием без опознавательных знаков, без всего – или этот его щелкнет, или тот боевик, который сидит у окна и смотрит, кто там бегает с оружием, не хочет опускать – или он бы его убил. Нельзя заниматься партизанщиной в таких вещах.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Вы общались с А.Дзасоховым - вы как считаете, как он действовал в то время? Я сейчас не говорю о том, пошел – не пошел, здесь разные версии – вообще?
Р.АУШЕВ: Ну, пошел – не пошел, мы убираем - уже сто раз об этом говорили, но вопрос - а что мог сделать Дзасохов в этой ситуации?
А.ВЕНЕДИКТОВ: Я не знаю.
Р.АУШЕВ: Я тоже не знаю.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Но он президент.
Р.АУШЕВ: Ну, что он мог сделать в этой ситуации?
А.ВЕНЕДИКТОВ: Ну, не знаю - ему не подчиняется никто?
Р.АУШЕВ: Ну а кто ему подчиняется? Ему по статусу никто не подчиняется - не подчиняются ни ФСБ, ни прокуратура, последняя милиция ему не подчиняется. Кто ему там что подчиняется? Ему ФСБ подчиняется? Нет.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Нет, конечно.
Р.АУШЕВ: А ФСБ по закону занимается этой задачей.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Руслан Султанович, вы передали в Кремль количество заложников? Приблизительно? Когда вы вошли в зал, вы увидели…
Р.АУШЕВ: Я сказал штабу, когда вышел, я сказал - там учительница, директор школы сказала - 1200, здесь не меньше 1200. Я вот оценил, когда зал, подсобки, все, что видел - я сразу понял, что здесь больше тысячи человек. Боевик, который стоял, сказал – здесь 1020 - уточнил.
А.ВЕНЕДИКТОВ: В зале?
Р.АУШЕВ: Нет, он сказал всего - 1020. Она сказала - 1200, он уточнил - 1020. Я пришел в Штаб, сказал - 1200 – одна цифра, 1020 - вторая цифра, но то, что там больше тысячи – это факт. Я эту цифру сказал.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Очень многие считают, Руслан Султанович, что захват школы именно в Осетии, это попытка стравить народ ваш, ингушей и осетин.
Р.АУШЕВ: Абсолютно я в это не верю. Потому что требования там были чисто политические, касались только отношений Чеченской республики и федерального центра. Там были чисто политические требования. И тогда можно говорить, что то, что начали войну в Чеченской республике - чтобы стравить чеченцев с русскими, или со всеми другими народами?
А.ВЕНЕДИКТОВ: Ну и это же говорят на самом деле. Я вернусь к вопросу – каковы последствия?
Р.АУШЕВ: Я бы в этом контексте хотел бы еще раз всех успокоить на эту тему - вот кто хочет еще трагедии – надо развивать эту мысль. Никакого там стравливания. Потому что чеченский народ… я тоже об этом сказал. Об этом даже и говорить нельзя. А думает только тот, кто хочет, чтобы Кавказ дальше еще полыхал.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Руслан Султанович, чуть шаг в сторону от Беслана – каковы последствия, как вы думаете, это серьезные последствия для Кавказа - история с Бесланом?
Р.АУШЕВ: Конечно, серьезные.
А.ВЕНЕДИКТОВ: А вот в чем?
Р.АУШЕВ: Во-первых, я считаю, что если не будет… матери Осетии не услышат правды о том, что там были – а они этого требуют - год, каждый день, они требуют и требуют. Правильно, любой родитель бы потребовал. То конечно, если федеральный центр будет… Осетия – она считается республикой, которая как бы всегда… ну, будем так говорить – правильная, вот как считают некоторые…
А.ВЕНЕДИКТОВ: Спокойная.
Р.АУШЕВ: Да, спокойная. А все остальные там… Поэтому я считаю, что это будет для Кавказа очень плохо.
А.ВЕНЕДИКТОВ: А вы с матерями после этого не встречались, туда не ездили?
Р.АУШЕВ: Нет.
А.ВЕНЕДИКТОВ: А почему? Вот почему? Они вас очень уважают, естественно.
Р.АУШЕВ: Я вот… мне пишут из Осетии, я отвечаю, особенно дети мне пишут, у меня есть письма, я им благодарен. Но если такая… вопрос не во мне. Я что могу? Сейчас проблема не от меня зависит. Если бы от меня зависела их проблема, я бы день и ночь там был бы. Но вопрос не от меня зависит. Сегодня зависит вопрос от… все зависит от тех, кто проводит расследование и от… то, что сказал президент на встрече с семьями, это должно быть исполнено. Если они веру и в президента потеряют, это будет не только личная потеря, как потеря сына, и трагедия неверия в государство.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Руслан Султанович, а какие у вас есть вопросы к расследованию, как у профессионального военного? Может быть, два-три главных вопроса, на которых у вас пока нет ответа?
Р.АУШЕВ: Самый главный вопрос - необходимо точно сказать, что это были за взрывы.
А.ВЕНЕДИКТОВ: А это можно узнать, или уже нельзя?
Р.АУШЕВ: Можно узнать, все можно узнать.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Как военный…
Р.АУШЕВ: Ну, заложники, тысячу свидетелей было, они же говорят.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Все разное говорят. Они же в таком виде были…
Р.АУШЕВ: Ну, специалисты должны быть, взрывотехники. Другие - они должны сказать, что там произошло на самом деле. После этого все началось, после этих взрывов.
*
А.ВЕНЕДИКТОВ: Я хотел бы, чтобы вы в конце передачи сказали несколько слов некоторым категориям наших слушателей. И я начну, может быть, не с того, что вы ожидаете, а я хочу, чтобы вы обратились к жителям Беслана, которые нас слушают, к матерям Беслана, жителям Осетии, Владикавказа – напрямую, без моих вопросов. Микрофон включен, они вас слушают, пожалуйста.
Р.АУШЕВ: Дорогие мои земляки, я хотел бы к вам обратиться. Я очень понимаю ваше горе. Я вместе с вами в этом городе. Единственное – не поддавайтесь на провокации. Мы жили вместе, и будем жить вместе, осетины и ингуши. Русские, чеченцы. Кабардинцы, балкарцы. Поэтому выдержки, терпения вам, мужества. Но я надеюсь, что все ваши надежды с тем, что будет справедливость, они восторжествуют.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Для вас центральное слово – справедливость?
Р.АУШЕВ: Конечно.
А.ВЕНЕДИКТОВ: И тогда еще к людям, которые прислали какое-то безумное количество вопросов по интернету из Ингушетии. Я как-то такой процент не ожидал, честно говоря. Я вам передам все вопросы и пожелания, как хорошие, которых много, так и нехорошие, которых мало - все передам. Но я хотел бы, чтобы сейчас вы своим братьям-ингушам сказали - и московским и не московским…
Р.АУШЕВ: Ингушетия, я говорил и повторяю – только вперед.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Куда?
Р.АУШЕВ: И ни шагу назад. Они знают, куда.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Ну ладно, Руслан Султанович, а остальные что? Нет, так не пойдет.
Р.АУШЕВ: Вперед – в социально-экономическом развитии. Вперед в культурном развитии, вперед во всех начинаниях. Чтобы Ингушетия была одной из цветущих территорий Российской Федерации.
А.ВЕНЕДИКТОВ: И последнее, Руслан Султанович. Все-таки теперь нас слушает масса граждан России, которые не живут ни в Ингушетии, ни в Осетии. Они живут в разных городах, от Владивостока до Киева, между прочим. И дальше даже. Я хотел бы, чтобы вы этим людям, особенно тем людям, которые высказали пессимизм по поводу событий на Сев.Кавказе – мы понимаем, почему пессимизм. Но жить в черной депрессии, в пессимизме – невозможно. Но о пессимизме говорят не только жители Сев.Кавказа, но и москвичи, петербуржцы, екатеринбуржцы, киевляне, вот из Германии вопрос, из Штатов вопрос, из Чечни вопрос, из Грузии вопрос, из Московской области, Ставропольский край - я просто вам говорю географию… Санкт-Петербург, Рязань, Франция - все люди, которые слушают сейчас. Говорите.
Р.АУШЕВ: Им что сказать?
А.ВЕНЕДИКТОВ: Им что сказать - вот остальным.
Р.АУШЕВ: Я надеюсь, что пессимизм по этому вопросу… вообще жизнь развивается по спирали. После пессимизма будет оптимизм, и мы должны верить, что добро победит зло - вот этого всем желаю. Удачи вам. Побольше заряжать себя положительной энергией, и надеяться, что все будет лучше, и все зависит от нас. Ни от кого кроме нас это не зависит. Чтобы пессимизм стал оптимизмом.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Чтобы пессимизм стал оптимизмом - таков рецепт Руслана Султановича Аушева, Героя Советского союза, председателя Комитета по делам воинов-интернационалистов при Совете глав правительств СНГ и первый президент Ингушетии.
В Москве сейчас 21.30, новости на "Эхе". Спасибо, Руслан Султанович.
Часть текста, не касающаяся Кавказа удалена редакцией