PDA

Просмотр полной версии : Конец осетинского "арийства" и поиски новых предков



Ингушка
01.06.2006, 03:44
Война привела к существенным изменениям этнополитической ситуации на Северном Кавказе и заставила заново оценить факты далекой старины. После депортации балкарцев, чеченцев и ингушей в 1944 г. часть их земель была передана Северной Осетии. Среди них от Чечено-Ингушетии к ней перешли Г. Малгобек, Пригородный район и ряд других, а от Кабардино-Балкарии восточная часть Курпского района. Вскоре после этого 8 мая 1944 г. Северо-Осетинский обком во главе с К.Д. Куловым( бывший работник областной прокуратуры, исполнявший обязанность первого секретаря Северо-Осетинского обкома в 1944-1953 гг.) вынес решение о замене топонимики в бывших чеченских и ингушских районах. Тогда же началось уничтожение чеченских и ингушских кладбищ, надгробные камни с которых были переданы Управлению дорожно-мостового строительства для использования в качестве строительного материала. А на территорию Пригородного района были переселены 25-35 тыс. осетин из Грузии.
Все это было важным знаком близившихся перемен в историографии. Действительно, теперь тюркская тема потеряла былую актуальность. Зато после передачи ряда бывших балкарских районов Грузии ( они были включены в состав Сванетии) и Северной Осетии гораздо более насущной стала тема сванско-осетинских взаимоотношений. Для ее изучения Абаев посетил в 1944 г. Сванетию, где обнаружил массу сванско-осетинских лексических схождений, подтвердивших уже высказавшуюся им ранее мысль о том, что в домонгольский период аланы непосредственно граничили со сванами. При этом он уточнял, что речь идет о той группе алан, которая была предками дигорцев, и это хорошо соответствовало тому выявленному им факту, что следы осетинского в балкарском и карачаевском языках имели дигорский облик. Все это означало одно - то, что до прихода тюркоязычных кочевников аланский ареал простирался гораздо западнее современных пределов расселения осетин. В этой мысли Абаева укрепила поездка в Абхазию в 1945 г., после чего он с еще большей уверенностью перемещал центр средневековой Алании в верховья Кубани и по ее притокам.
Вместе с тем переселение соседей не прошло для осетин безболезненно, и они тоже имели основания опасаться за свою участь. Ведь иранство осетин и приход их предков из далекой Согдианы подозрительно напоминали миграционистские идеи и "арийскую теорию", которыми руководствовалась нацисткая идеология. Мало того, некоторые немецкие ученые того времени стремились выдавать осетин за близких родственников германцев и даже называли их единственными "арийцами" среди народов Северного Кавказа. Осетинские коллаборационисты входили в состав северокавказского и грузинского национальных легионов, воевавших на стороне вермахта в годы Второй мировой войны.
Все это бросало тень на осетин и требовало решительного опровержения, тем более, что перед глазами у них разворачивалась трагедия депортированных народов. Поэтому в марте 1944 г., т.е. сразу же после депортации соседей, Кокиев подготовил статью, которая была срочно опубликована в текущем номере "Исторического журнала". Ссылаясь на авторитет Абаева В.И. и Марра Н.Я., он делал все возможное, чтобы отмежеваться от ираноязычных предков и доказать, что осетины были не "яфетизированными иранцами", а "иранизированными яфетидами". При этом, как выяснилось, в их языке преобладала доиранская лексика, что делало их истинными афтохтонами. С "арийцами" им было явно не по пути. Аналогичные идеи сразу же после войны развивал известный археолог-кавказовед Е.И. Крупнов, делавший аланов аборигенами Кавказа и избегал говорить об их иранском языке. Борьба с "арийством" окрашивала советскую науку и в последующий период. И даже Абаев в своей известной статье о Зеленчукской надписи ухитрился ни разу упомянуть названия "иранский". Зато он писал там о тождестве осетин и алан и безоговорочно называл аланский язык осетинским. В конце 1940-х гг., пытаясь спасти термин "арийские языки", он объяснял ошибочность его применения ко всем индоевропейским языкам; ведь "арийцами", т.е. "детьми неба", называли себя только древние иранцы и индийцы. На этом фоне выделялась опубликованная в марте 1944 г. в газете "Социалистическая Осетия" статья историка Б.В. Скитского, где осетины представлялись продуктом смешения местных кавказских "яфетидов" с пришлыми иранцами (скифами и сарматами), однако и там кобанская археологическая культура прямо приписывалась предкам современных осетин. Показательно, что, говоря о братском единении осетин с соседними народами, автор так и не назвал ни одного из них по имени.
Тревога не оставляла осетин и в первые послевоенные годы. Поэтому они очень остро реагировали на любые попытки подорвать свой имидж в глазах советского руководства. В 1947 г. к 30-1 годовщине Октября на сцене Большого театра была поставлена опера В. Мурадели " Великая дружба", где речь шла о драматических события на Кавказе в годы Гражданской войны. К большому неудовольствию осетин, они, наряду с грузинами, изображались там контрреволюционными элементами, находившимися во вражде с русскими. Как мы видели выше, осетинские офицеры действительно сыграли большую роль в контрреволюции, составив летом 1918 г. костяк отрядов Г. Бичерахова, захвативших красный Владикавказ. В то же время, как неоднократно свидетельствовали участники тех событий, в те драматические события поддержали большевиков и помогли освободить город именно ингуши( правда,сегодня осетинский политолог Дзидзоев пытается опровергнуть это, но и ему приходится признать,что в отрядах Бичерахова находилось немало осетинских офицеров). В 1930-х гг. об этом открыто сообщалось в Большой советской энциклопедии, в юбилейном томе "Северная Осетия" и других пропагандистских изданиях.
Однако после 1944 г. политическая конъюнктура резко изменилась: ингуши и чеченцы были депортированы, и у осетин имелись основания той же участи. Поэтому осетины с удовлетворением встретили постановление ЦК ВКП(б), резко осудившее оперу Мурадели, реабилитировавшее грузин и осетин и вместо этого объявлявшее, что в годы Гражданской войны помехой для дружбы народов на Северном Кавказе были ингуши и чеченцы. Это было подхвачено председателем Совета министров Со АССР А.П. Газзаевым, протестовавшим на страницах газеты "Правда" против отнесения грузин и осетин к "контрреволюционным народам" и перекладывавшим всю вину за борьбу с советской властью на депортированных чеченцев и ингушей. Позднее этот мотив еще не раз звучал в ходе дискуссий о концепции истории Осетии. В те годы, описывая события Гражданской войны на Тереке, осетинские авторы представляли главной силой бичераховского мятежа исключительно белоказаков и ни слова не упоминали об осетинских офицерах. В их изображении именно "отряды осетин и кабардинцев отважно сражались с мятежниками". О роли ингушей и чеченцев в защите советской власти хранили гробовое молчание. В том же духе в Северной Осетии тогда защищались диссертации, авторы которых иной раз называли чеченцев и ингушей "бандитскими народностями".
Тем временем руководство Северной Осетии вернулось к планам создания общего исторического очерка. В начале планировалось написать лишь краткий курс истории осетинского народа с древнейших времен, но уже в июле 1947 г. Северо-Осетинский обком и Совет министров СО АССР издали поставноление о написании полного курса осетинской истории. Возглавить авторский коллектив снова было поручено Г.А. Кокиеву. Однако в апреле 1949 г. он был арестован по обвинению в антисоветской деятельности и "буржуазно-националистических" настроениях. Выйти из заключения ему уже не удалось; он умер в 1955 г. в лагере от разрыва сердца, чуть-чуть не дожив до своей реабилитации. Его научное наследование долго замалчивалось, а самого его в 1950-х гг. было принято считать врагом марксизма -ленинизма и называть "фальсификатором истории". Научная реабилитация Кокиева произошла лишь в середине 1960-х гг., когда его большие научные заслуги начали открыто признаваться как в Кабардино-Балкарии, так и в Северной Осетии.
Между тем осетинские ученые продолжали усиленно трудиться над созданием обобщающего труда по истории Северной Осетии, и подготовительные материалы регулярно печатались во второй половине 1940-х гг. в изданиях Северо-Осетинского НИИ. Ранним периодом истории Осетии ( до 1867 г.) занимался профессор Б.В. Скитский. Он был родом из Украины, и его детство прошло в с.Яцыни Полтавской губернии. После окончания в 1907 г. историко-филологического факультета Киевского университета он около 20 лет проработал школьным учителем истории. В 1925 г. оказался во Владикавказе, где в полной мере проявилась его склонность к исследовательской работе. Получив место в Горском педагогическом институте, он создал там кафедру истории народов СССР и стал первым ее заведующим. Одновременно он занимался исследовательской работой в Со НИИ, где ему удалось опубликовать свои основные научные труды.
Его "Очерки по истории осетинского народа", выпущенные к 20-летию Октябрьской революции, были встречены в Северной Осетиии с большим подъемом. По сути, после дискредитации книги Кокиева это была первая вышедшая в советское время обобщающая работа, где снова самыми яркими красками рисовался Золотой век осетин, связанный с господством на Северном Кавказе ираноязычных кочевников. Настаивая вслед за Марром и Абаевым на "двуприродности" осетин, Скитский обогащал эту лингвистическую идею данными археологии и физической антропологии. Тем не менее иранская линия наследования в его книге явно перевешивала: если местной кобанской культуре при всей ее важности автор уделил всего лишь 7 страниц, то на долю скифов, сарматов и алан приходилось 50 страниц. Среди важнейших идей, содержавшихся в его момнографии и имевших особое значение для осетинского самосознания, следует отметить следующие: во-первых, ираноязычные кочевники непрерывно в течение двух тысячелетий были ведущей силой на Северном Кавказе; во-вторых, включая в свой союз чужеродные общности, они все же сохраняли свое этническое своеобразие; в-третьих, "аланы-предки современных осетин"; в-четвертых, хотя нартский эпос и встречался у различных народов Кавказа, он был творением непосредственных предков осетин, передавших его соседним народам ( вскоре Скитский посвятил этому специальную работу); в-пятых, в X-XI вв. аланы обладали собственной сильной державой, с которой они должны были считаться их могущественные соседи ( Византия, Хазария и Русь, не говоря уже о Грузии); в-шестых, в период раннего Средневековья земли алан на Северном Кавказе простирались на запад до верховьев Кубани и Эльбруса, и лишь в XIV в. аланы-осетины были вытеснены оттуда тюркскими народами. Упадок Алании автор связывал с монголо-татарским нашествием и в особенности с последующими нашествиями Тамерлана, в результате чего предгорные области запустели, а остатки алан были заперты в горных ущельях.
Любопытно, что, вопреки грузинской историографии, автор отважился писать едва ли не об исконном присутствии предков осетин в Южной Осетии. Действительно, в его расширительном понимании кобанская культура покрывала огромную территории от Северного Кавказа на севере до Гурии и Аджарии на юге, а аланы проникали к югу от Кавказского хребта несколькими волнами в течение всего раннесредневекового периода. Таким образом, Двалетия оказывалась издавна населенной предками осетин, политическое влияние Грузии установилось там только XIII в., набеги осетин на Северную Грузию на рубеже XIII-XIV вв. изображались как сопротивление крепостнической политике грузинских феодалов, а последнее массовое переселение осетин на юг датировалось XV-XVI вв..
Наконец, Скитский с подозрением относился к идее "добровольного вхождения Осетии в состав России" и рассматривал его как некий временный компромисс между российской дипломатией и осетинскими старейшинами, преследовавшими свои корыстные интересы. В конечном итоге, учитывая все нюансы этого сложного процесса , он даже осмеливался писать о "завоевании Северной Осетии царизмом".
Другим признанным авторитетом в области осетинского языка, фольклора и истории стал в 1940-х гг. В.И. Абаев. По просьбе руководства Северной Осетии его фундаментальный труд, охватывавший все эти вопросы , был в 1949 г. выпущен престижным издательством АН СССР. Эта книга начиналась с вопроизведения осетинского исторического мифа в его классическом виде, включившего как Золотой век, так и катастрофу: осетины объявлялись потомками скифских, сарматских и аланских племен, которые " в течение двух тысячелетий не сходили со страниц истории" и "внесли существенный вклад в культурное развитие юга России и Северного Кавказа в древний период" (Золотой век); затем "осетинский народ оказался замкнутым в нескольких горных ущельях Центрального Кавказа, а над ним нависла угроза полного вымирания и исчезновения". Абаев доказывал,что изолированное положение осетинского языка на Северном Кавказе ярко свидетельствовало о том важнейшем историческом факте, что его носители пришли туда с севера из степной зоны; в пользу этого факта он приводил массу убедительных лингвистических материалов. в частности, он проделал грандиозную работу по созданию и анализу словаря скифского языка, убедительного продемонстрировав его иранскую принадлежность. Описывая алан, он возражал тем исследователям, кто хотел видеть в них "собирательное название" или "географическое понятие". По-своему интерпретируя Аммиана Марцеллина, Абаев отмечал, что если аланы и распространили свое имя на соседние племена, то от этого они сами не перестали существовать, а значит, были не фантомом, а конкретным народом. Абаев также затрагивал интригующий вопрос о том, что будто осетины не сохранили у себя название "аланы". Он оспаривал этот вывод и находил воспоминание об аланском родстве фольклорном выражении "дух аллона-биллона", где, безусловно, имелись в виду осетины.
В то же время Абаев никогда не отказывался от идеи субстрата и заявлял, что "осетинский язык-это иранский язык, формировавшийся на кавказском субстрате". Мысль о смешении пришлых иранцев с местными кавказскими аборигенами проходила красной нитью через всю его книгу. На его взгляд, осетино-кавказские параллели "затрагивают самые глубинные и интимные стороны языка и свидетельствуют о том, что осетинский во многих других отношениях продолжает традицию местных кавказских языков, совершенно так же, как и в других отношениях он продолжает традицию иранскую". Он утверждал, что в осетинском языке "кавказский элемент занимает особое место, не столько по количеству... сколько по интимности и глубине вскрывающихся связей". И он доказывал, что сам строй иранского языка, на котором говорили далекие предки осетин, существенно изменился под воздействием местных северокавказских языков. Речь, следовательно, шла не просто о внешнем влиянии вследствие языковых контактов, а о чем-то гораздо большем. И читатель был вправе сделать вывод о том, что на Северном Кавказе в состав алан влилась масса местных аборигенов,- именно об этом и говорили все построения Абаева, относящиеся к проблеме субстрата.
Действительно, сам Абаев убежден в том, что "доиранское население Алании-Осетии... смешалось с пришельцами-иранцами, и этим смешением и было положено начало современному осетинскому этническому типу". При этом местное население усвоило аланскую речь, чему предшествовал долгий период билингвизма, когда и происходило взаимопроникновение языков. Развитая мысль Марра, Абаев настаивал на том, что субстратные кавказские явления лучше всего сохранились в осетинских диалектах, а иранская речь, игравшая роль межплеменного языка, закрепилась прежде всего на "национальном" уровне. Так в "осетинском языке и соединились две линии преемственности, одна- идущая от древнеиранского и другая- идущая от субстратных, кавказских языков". Абаев не ограничивался фактами языка и пытался обнаружить подтверждение своим идеям в материальной культуре, обычаях, фольклоре, верованиях осетин, на его взгляд, ясно указывавших на огромную роль кавказского элемента в формировании осетинского народа.
В своих построениях Абаев не оставлял без внимания и археологию. Опираясь на работы советских археологов тех лет, он ссылался на выявленное ими "кобанско-колхидское единство" конца бронзового- начала раннего железного века и видел в нем подтверждение своим выводам о тесных ранних контактах предков осетин с мегрелами, сванами и абхазами.
Абаев был одним из тех немногих , кто в период позднего сталинизма осмеливался вспомнить о депортированных народах, которые власти тогда пытались вычеркнуть из истории; и на страницах его книги находили место чеченцы, ингуши, балкарцы, карачаевцы. Он , в частности, обращал особое внимание на влияние тюркских языков на осетинский. в разгар кампании борьбы с "бзродными космополитами" он отважился упоминать о влиянии иудаизма на алан. Он даже осмеливался говорить о влиянии на них готов в те годы, когда готская тематика, скомпрометированная связями с нацисткой наукой, была фактически табуирована в СССР. Все это, разумеется, свидетельствовало о его личном бесстрашии, порядочности и бесконечной преданности научной истине. Впрочем, при переиздании в 1949 г. ранних работ Абаева из них были убраны излишние напоминания о довоенном политическом статусе карачаевцев и балкарцев: карачаевские районы, вошедшие в 1944 г. в состав Грузии, фигурировали теперь под именем Клухорского района, столица Карачаевского АО г. Микоян-Шахар, выступала под своим новым названием г. Клухори, а Кабардино-Балкария представлялась Кабардинской республикой.
Как Абаеву удалось опубликовать свою работу, полную достаточно сомнительных, с точки зрения правившего тогда режима, предположений, в престижном издательстве АН СССР в суровом 1949 г.? По-видимому, то, что режим считал ее достоинствами, перевешивало все ее "недостатки". О каких же достоинствах, разумеется политического плана, могла идти речь? Еще в 1930-х гг. Сталин задумался об интегрирующем стержне, который мог бы сплотить все разноязычное и разнокультурное население страны в единую советскую общность. Наиболее популярной идеей, широко использовавшейся тогда националистами, была идея общей генетической или культурно-исторической основы нации. В частности, к ней еще в 1920-х гг. прибегали евразийцы; ее же нещадно эксплуатировали германские нацисты в форме расового подхода. Нет оснований думать,что она осталась незамеченной советским руководством, и щедрое финансирование этногенетических исследований, начатое в конце 1930-х гг., было тому ярким свидетельством.
К тому времени учеными было надежно установлено, что огромную роль в ранней культурной истории Евразии сыграл иранский пласт, ярко представленный скифами и сарматами. Во второй половине 1940-х - начале 1950-х гг. некоторые советские авторы даже делали попытки выводить славян из скифского мира. Поэтому скифская тема была необычайно популярна, к ней присматривались политики, и скифо-сарматские исследования тогда получили всемерную поддержку властей. В этой обстановке книга Абаева пришлась как нельзя более кстати. Ведь он ставил скифо-сарматские исследования в прямую связь " с узловыми вопросами становления и развития народов Советского Юга", доказывал. что иранский мир древней Средней Азии веками служил "неугосающим очагом высокой культуры" и что "ираноязычные народы древнего нашего юга внесли заметный вклад в языки и культуру многих народов Советского Союза"; в частности, он подчеркивал тесные взаимоотношения между скифами и славянами.
Кроме того, если в своих работах Абаев и упоминал карачаевцев и балкарцев, то не иначе как поздних пришельцев на тех землях, где до них веками жили ираноязычные аланы, предки осетин, и где до ислама господствовало христианство. Абаев был убежден в том, что вплоть до XIII-XIV вв. аланская территория охватывала и регионы, примыкающие к Осетии с запада. Конкретно имелись в виду, во-первых, горный район, отторгнутый от Карачая в пользу Грузии в 1944 г., а во-вторых, территории, где до депортации проживали балкарцы. Абаев был прав в том, что эти районы действительно когда-то были заселены ираноязычными аланами, но в условиях, сложившихся после депортации балкарцев и карачаевцев, его вывод приобретал для последних зловещий смысл. Все это звучало достаточно соблазнительно для советского руководства и позволяло ему прощать Абаеву его мелкие прегрешения перед советской идеологией. Правда, это не избавило ученого от нападок его коллег, тотчас же заметивших его склонность опираться на сравнительно-исторический метод, против которого столь неистово боролись Марр и его последователи. В 1949-1950 гг. идея "праязыка" по-прежнему определялись марристами как "реакционная лжетеория" и "идеологическая дребедень", а сравнительно-исторические исследования обвинялись в посягательстве на национальные особенности языков и народов. За все эти прегрешения Абаев был занесен марристами в черный список, не смог опубликовать вторую часть своей монографии "Осетинский язык и фольклор" ( против этого бурно возражал С.П. Толстов) и был лишен возможности получить Государственную премию.
В.Шнирельман

infantryman
01.06.2006, 12:35
может скапируйте, что Шнирельман в этой же книге про чеченцев и ингушей написал.

Барбадос
01.06.2006, 16:53
может скапируйте, что Шнирельман в этой же книге про чеченцев и ингушей написал.
Это вы на форуме регион15 скопируйте :)

ezdenli
11.05.2007, 22:30
Выродок этот абаев, хоть и фамилия нашего происхождения...

Железный дровосек
26.06.2007, 12:09
Выродок этот абаев, хоть и фамилия нашего происхождения...

Почему?

Ovod
10.02.2010, 11:02
Поэтому в марте 1944 г., т.е. сразу же после депортации соседей, Кокиев подготовил статью, которая была срочно опубликована в текущем номере "Исторического журнала". Ссылаясь на авторитет Абаева В.И. и Марра Н.Я., он делал все возможное, чтобы отмежеваться от ираноязычных предков и доказать, что осетины были не "яфетизированными иранцами", а "иранизированными яфетидами". При этом, как выяснилось, в их языке преобладала доиранская лексика, что делало их истинными афтохтонами. С "арийцами" им было явно не по пути. Аналогичные идеи сразу же после войны развивал известный археолог-кавказовед Е.И. Крупнов, делавший аланов аборигенами Кавказа и избегал говорить об их иранском языке. Борьба с "арийством" окрашивала советскую науку и в последующий период. И даже Абаев в своей известной статье о Зеленчукской надписи ухитрился ни разу упомянуть названия "иранский". Зато он писал там о тождестве осетин и алан и безоговорочно называл аланский язык осетинским. В конце 1940-х гг., пытаясь спасти термин "арийские языки", он объяснял ошибочность его применения ко всем индоевропейским языкам; ведь "арийцами", т.е. "детьми неба", называли себя только древние иранцы и индийцы. На этом фоне выделялась опубликованная в марте 1944 г. в газете "Социалистическая Осетия" статья историка Б.В. Скитского, где осетины представлялись продуктом смешения местных кавказских "яфетидов" с пришлыми иранцами (скифами и сарматами), однако и там кобанская археологическая культура прямо приписывалась предкам современных осетин.

Вот здесь описано как зарождалась эта идея Аланства, на фоне горя войны и депортации коренных народов Кавказа. Словно могли и раньше говорить, но ждали пока не дадут отмашку из Кремля. Вот он момент истины. Оказывается они не "яфетизированные иранцы", а "иранизированные яфетиды"
ПС. А вы друзья как ни садитесь....

Любопытный
10.02.2010, 12:25
Вот здесь описано как зарождалась эта идея Аланства, на фоне горя войны и депортации коренных народов Кавказа. Словно могли и раньше говорить, но ждали пока не дадут отмашку из Кремля. Вот он момент истины. Оказывается они не "яфетизированные иранцы", а "иранизированные яфетиды"
ПС. А вы друзья как ни садитесь....
Думаю, что война здесь не главное. Главное высылка вайнахов и запрет на упоминание ингушей и чеченцев. Эта была золотая эра для осетров-маздакитов, именно тогда они с помощью этих указов присвоили и преписали себе все, что было наследием депортированных народов. Просто как ясный солнечный день. За 13 и многие последующие годы "историческая наука", подкрепленная археологическими находками на очищенных территориях работала на осетин. Именно тогда и возникло множество версий происхождения осетин, из которых их потомки сейчас выбирают наиболее выгодняе. Все ссылки на ингушевскую деревню Заурово и пр. были преправлены в сссровских источниках на осетискую.
Но остались первоисточники, до которых у маздакитов руки не дотянулись и стои только поискать и многое откроется, но поиск сопряжен с финансированием, а наши олигархи лучше будут строить православные, буддийские и иудейские храмы, чем жертвовать на нашу историю. Так им выгоднее.

Ovod
10.02.2010, 12:37
Думаю, что война здесь не главное. Главное высылка вайнахов и запрет на упоминание ингушей и чеченцев. Эта была золотая эра для осетров-маздакитов, именно тогда они с помощью этих указов присвоили и преписали себе все, что было наследием депортированных народов. Просто как ясный солнечный день. За 13 и многие последующие годы "историческая наука", подкрепленная археологическими находками на очищенных территориях работала на осетин. Именно тогда и возникло множество версий происхождения осетин, из которых их потомки сейчас выбирают наиболее выгодняе. Все ссылки на ингушевскую деревню Заурово и пр. были преправлены в сссровских источниках на осетискую..

Да , главное оказалось высылка. Но они промахнулись! Они ведь не ждали нас назад:p:p

штабс-капитан Магас
10.02.2010, 12:40
Да , главное оказалось высылка. Но они промахнулись! Они ведь не ждали нас назад:p:p

Ага, и поэтому допустили много ляпов, которые планировали спокойно исправить в будущем, светлом по их ожиданиям:p

Ovod
10.02.2010, 12:53
Ага, и поэтому допустили много ляпов, которые планировали спокойно исправить в будущем, светлом по их ожиданиям:p

Пока они сбывали награбленнное, они не думали про это. И вдруг хозяева нагрянули назад, вот они и припрятали до следующей высылки. Очень смешно правда, но на нашей крови ведь всё делается и от этого тоска. Скоро дата высылки, вспомним и отдадим дань уважения нашим людям. Надо в Магасе разбить парк и посадить каждому высланному человеку дерево. И пусть у нас будет такой парк.

штабс-капитан Магас
10.02.2010, 13:04
Пока они сбывали награбленнное, они не думали про это. И вдруг хозяева нагрянули назад, вот они и припрятали до следующей высылки. Очень смешно правда, но на нашей крови ведь всё делается и от этого тоска. Скоро дата высылки, вспомним и отдадим дань уважения нашим людям. Надо в Магасе разбить парк и посадить каждому высланному человеку дерево. И пусть у нас будет такой парк.

Сильно! По-европейски как-то, в нашем ордынском сознании не приживется.

Ovod
11.02.2010, 14:33
Сильно! По-европейски как-то, в нашем ордынском сознании не приживется.

Разве посадить дерево это не по нашему? Я говорю только о тех , кто не смог в своей жизни посадить дерево и погибли по дороге на высылку, погибли на чужбине. Пусть у нас будет парк живых деревьев, напоминающий нам про них.

berkut001
11.02.2010, 19:46
Да это хорошая идея!!! Я ЗА обеими руками ))) 23-го в Магас???

висмар
13.02.2010, 16:26
Да это хорошая идея!!! Я ЗА обеими руками ))) 23-го в Магас???
Боюсь, что вместо деревьев нас самих посадят.

06rus
13.02.2010, 16:56
Отличная идея с небольшой поправкой. В первую неделю апреля собрать молодежь и разных людей и посадить деревья вокруг мемориала.

Ovod
13.02.2010, 17:49
Отличная идея с небольшой поправкой. В первую неделю апреля собрать молодежь и разных людей и посадить деревья вокруг мемориала.

Там ведь есть свободное пространство где можно разбить парк?

штабс-капитан Магас
15.02.2010, 12:33
Там ведь есть свободное пространство где можно разбить парк?

Есть, там пустырь:)

штабс-капитан Магас
15.02.2010, 12:34
Отличная идея с небольшой поправкой. В первую неделю апреля собрать молодежь и разных людей и посадить деревья вокруг мемориала.

Подписываюсь. Как раз буду в Ингушетии.