PDA

Просмотр полной версии : Ислам — подчинение воле Господа.Ильич Рамирес Санчес



dt52
07.09.2012, 05:19
Ислам — подчинение воле ГосподаИльич Рамирес Санчес (Карлос), 22 марта 2003 г.
​http://www.poistine.com/sacral/islam-podchinenie-vole-gospoda
5 сентября 2012 года
http://www.poistine.com/_pictures/photos/srinagar-mosque-prayer.jpg
Мусульмане совершают намаз в мечети города Шрина́гар, Индия. © National Geographic
Ислам зиждется на пяти столпах. На пяти упорядоченных требованиях: символ веры — наглядное доказательство принадлежности к мусульманскому сообществу, — ежедневное пятикратное творение молитвы, закят — обязательное пожертвование, пост и великое паломничество в Мекку, которое хотя бы раз в жизни желательно совершить. Ещё один столп, шестой, — джихад, что означает «усилие».
Смысл джихада, прежде всего, в том, чтобы победить зло в своей душе. Речь идёт главным образом об усилии духовного самосовершенствования. Во вторую очередь, это борьба с внешним врагом. Мысль о том, что джихад как форма защиты веры представляет собой фундаментальную обязанность мусульманина, не нова: её отстаивал ещё в XIII веке Ибн Теймия. Сам я не считаю себя воином джихада, солдатом веры, и моя деятельность, по воле обстоятельств и эпохи, теперь вынужденно сводится к размышлению и теоретическим построениям.
Отличительная черта Ислама, составляющая его силу как религии универсальной по сравнению со всеми остальными конфессиями, — это то, что каждому мусульманину вменено в обязанность распространять свою веру. Прозелитизм — это религиозный долг, но, вопреки расхожему мнению, в Ислам не обращают по принуждению. Это не тоталитарная религия, в которой человек лишён свободы, самостоятельного выбора. Для нас, мусульман, тот, кто принял Ислам под давлением, будет верующим лишь внешне, а неискренность его веры ослабит сообщество в целом. Думаю, подчеркнуть этот момент исключительно важно, если мы хотим что-то понять в отношениях между Исламом и западной культурой — наследием христианства.
Говорю «наследием», ибо западное общество сейчас настолько дехристианизировано, являет зрелище такой нравственной и духовной пустоты, что было бы абсурдно удивляться последовательному распространению и укреплению Ислама. Во Франции сотни тысяч человек уже стали мусульманами. Это, кстати, одна из причин, почему дискуссия о распространении Ислама не может вестись в русле противопоставления Севера Югу или Востока Западу. Это внутренний вопрос для всех светских «демократий», которые, кстати, на мой взгляд, уже давно не являются светскими, настолько в них укоренился нетерпимый, воинствующий атеизм.
Те же самые теоретики общего образования, которые вчера яростно выступали против ношения мусульманского платка в школе (и продолжают выступать до сих пор), сегодня ищут оптимальный способ ввести в школьную программу религиозное образование. Правда, под видом изучения истории религий, но этим им никого не обмануть.
Фанатичные сторонники светскости в течение всего ХХ веке яростно воевали с католицизмом, не гнушаясь никакими средствами. Они всячески унижали его, шельмовали и поносили. И по сей день христиане, желающие сохранить верность древним традициям своей веры, при каждом удобном случае подвергаются даже судебным преследованиям.
Благодаря наплыву иммигрантов, последовавшему за колонизацией и неоколонизацией, Франция уже несколько десятилетий является страной dar al-Islam. В этой стране обосновались шесть миллионов приезжих, мужчин и женщин, — арабов, выходцев из Африки и Азии. А между тем Ислам — религия, основанная на незыблемых правилах, в ней нет места сомнению, и мусульманская вера никогда не чуждалась проповеди и обращения.
Повсюду, невзирая на административные препоны, на враждебность властей, строятся мечети, молельные дома. Христианские церкви мирно преобразуются в молельные дома. Одна из крупнейших мечетей была возведена в Риме. Это духовное завоевание не сопряжено с насилием: это тоже повод задуматься и понять, насколько ошибочно представление о столкновении цивилизаций.
Монотеистические религии уже переплелись между собой; Ислам никому ничем не угрожает. Примеры людей, жертвующих жизнью ради веры, закат христианства, смешанные браки, отвержение безнравственности, неотъемлемо присущей обществу торговли, продажность морали, — всё это в достаточной мере объясняет, почему Ислам неуклонно укореняется в самом сердце западного общества. «Столкновение» культур и религий подразумевает некую внеположность, а её не существует, больше не существует, по крайней мере, в Европе. В пуританской иудео-христианской Америке дело обстоит иначе.
Природа, как сказал физик Лавуазье, чуждается пустоты; человеческая природа — тем более, а духовная пустота, несомненно, — самая страшная из пустот. Ограниченность марксизма обнаружила себя в отсутствии святого, поскольку, в сущности, марксизм как таковой — это религия, в которой божество — человек. Если бы в марксизме на сравнительно раннем этапе появилось измерение трансцендентности, то, с большой вероятностью, он господствовал бы сейчас практически повсеместно. Но как вышло, так вышло. Несостоятельными оказались не идеи, а люди. К сожалению, не все они исполины. Идеалы возвышенны, но редко кому удаётся им соответствовать. Большинство людей, дорвавшись до власти, быстро развращаются ею. То же можно сказать о большинстве светлых мечтаний о справедливости, которые так и остались мечтами…
Ислам распространяется тем быстрее, что авторитет церкви сходит на нет, а реальный социализм провалился. Ислам — это шанс для Европы. Мусульманская диаспора пока что всё ещё занимает маргинальное положение, но постепенно она набирает вес. Этому способствуют и демографические изменения. Некоторые сетевые магазины уже поняли, какую выгоду им могут принести покупатели-мусульмане, и стали учитывать пост месяца Рамадан в годовом планировании продаж. Конечно, в политическом отношении влияние мусульманских народов пока ещё незначительно. Но в этой области, как и во многих других, изменения будут стремительными и неожиданными. Они накапливаются исподволь, незаметно, но придёт день, когда в политическом пространстве грянет революция. Я так и слышу, как будет вопить буржуазия, что слева, что справа, но ей ничего не останется, как ратифицировать социальную эволюцию.
В США Ислам также делает пока лишь первые шаги, но он уже представляет собой организованную силу, с которой властям приходится считаться, особенно если будет расти его влияние среди чёрного населения, значительная часть которого всё больше и больше низводится до положения субпролетариата или даже люмпен-пролетариата, живущего вне общества. В этих кругах Ислам — это обновление революционного упования, и завершающаяся ныне война укрепит веру и упрочит внутреннее единство американского сообщества верующих — закваски грядущих революций…
Ислам, как вершина божественного Откровения, изначально являл собою «революцию», Революцию революций. И назревающие в ближайшем будущем геополитические и геокультурные потрясения, равных которым не знает история, не замедлят это обнаружить. Менее чем через два столетия мусульманскими станут земли от Африки до Центральной Азии, от Индийского субконтинента до Атлантики. Бурное распространение Ислама свидетельствует о могуществе Слова, о его способности воспламенять умы и сердца людей, воодушевлять их на битву за истину и справедливость божественного порядка…
Последние европейцы — те мужчины и женщины, которые сохранили гордость за своё происхождение и остались верны наследию предков, — примут в своё сердце Ислам. Он станет единственным средством уберечь от разрушения свои ценности, духовное наследие многих веков, для тех, кто сумеет сохранить уважение к себе и, прежде всего, откажется рабски подчиниться материалистическому фетишизму.
С этой точки зрения, война, которую Исламу предстоит вести против империализма, — война, повторюсь, не против какого-то народа, нации, государства. Мы сражаемся против Системы, а Система эта незаметно, но неумолимо толкает человека к развращению и к онтологической смерти. Она не только отчуждает его (в марксистском смысле слова), не даёт ему стать самим собой, реализовать свой потенциал, словом, состояться, — но и, хуже того, извращает его природу и, тем самым, преграждает ему путь к становлению Человечности. Капитализм — это тупик. Мир изнемогает под гнетом хищнической экономики, сколько бы ни бить тревогу. Никто не хочет доискиваться истинных причин. Единственный выход — духовная революция человечества, которая разорвет железный обруч логики капитализма…
Сопротивление этому оскотиниванию и станет тем решающим доводом, который заставит европейцев, пока ещё верных свои традициям и истории, принять Ислам. Это относится и к тем юношам и девушкам — мусульманам, которые поддались ложному обаянию «современности». Иными словами, революционное усилие должно быть направлено также и внутрь мусульманского сообщества, для которого всегда существует опасность обратиться в культ Золотого тельца, отречься от веры ради всех форм идолопоклонничества наших дней: гедонизма, индивидуализма, жажды искусственных удовольствий и призрачного могущества. Мир, который вы именуете «современным», отдалил человека от самого себя, породил безудержное бесстыдство нравов. Я всякий раз поражаюсь, когда вижу, насколько усталой, разочарованной выглядит значительная часть западной молодёжи. В лицах очень многих девушек — отражение мира, в котором истинное чувство и идеал ежедневно обесцениваются. И напротив, неслыханный порыв сопротивления американской войне объединил европейцев с жителями остальных континентов — и над миром словно бы пронеслось дуновение надежды…
Ислам — религия «срединного пути». Нетерпимость противоречит духу Откровения. Пророк, этот совершенный и человечнейший человек, должен стать для каждого истинно верующего образцом для подражания. Хотя уподобиться Пророку в своей жизни и поступках для обыкновенного смертного недостижимо. Я искренне верую, что Коран есть Слово Аллаха, данное нам в Откровении. Коран, аль-Карим, — самая верная его запись, «изложение», составленное из фрагментов Слова в передаче пророка Мухаммеда по инициативе второго халифа Рашиди, Омара ибн аль-Хаттаба, из свидетельств современников Пророка, и затем записанное по повелению третьего халифа Рашиди, Османа ибн Аффана. Немногим позже филолог Аль Хаджад, наместник Омейядов в городе Куфа (территория нынешнего Ирака), изобрёл особые значки — диакритики, и внёс их в священный текст. Однако и само Слово следует читать и перечитывать очень внимательно в зависимости от конкретных специфических условий настоящего момента.
Мир меняется и изменился, это, разумеется, банальность, но это означает, что изменился также и язык, и представления, и взгляд человека на окружающий мир. Поэтому принципиально важно каждый день давать божественному Глаголу новую жизнь, интерпретируя его в соответствии с реальностью настоящего. Конечно, слова Рассказа, Koрaн, остались прежними. За четырнадцать столетий не изменились арабские буквы, в которых Слово было зафиксировано раз и навсегда. В этом залог устойчивости и адекватной передачи Слова, что отличает его от Нового и Ветхого Завета, многократно подвергавшихся искажению в устах переводчиков. Потому, говоря об интерпретации, я употребляю этот термин в том же смысле, в котором говорят о музыканте, что он, исполняя произведение, интерпретирует его, то есть всякий раз заново прочитывает и наполняет жизнью партитуру.
Я читаю Коран, когда испытываю в этом потребность, когда ищу ответ на богословские, метафизические или экзистенциальные вопросы… Коран, высшее завершение Откровения, вместилище мудрости в её непревзойдённой полноте… Он — зеркало той битвы, которую вёл Пророк, чтобы укрепить на земле божественные установления и подчинить людей воле Всевышнего.
Я, насколько возможно, внимательно слежу за дебатами вокруг учения Ислама и абсолютно убеждён, что необходимо распахнуть двери иджтихада, которые — так исторически сложилось — остаются закрытыми с XI века. Ибо условия современности, трансформация общества, культуры и менталитета требуют, чтобы полемика вокруг толкования священных текстов стала достоянием общественности, чтобы она велась всеми верующими, а не становилась делом нескольких движений, братств или сект, которые будут переиначивать значение божественного Слова как им вздумается, а то и с оппортунистическими целями.
Больше того: нет и не может быть избирательного прочтения Откровения. Мединская проповедь не исключает и не отменяет мекканской. Коран не есть книга гнева или ненависти, это не инструмент порабощения и подавления, служащий оправданию того, что ставят нам в вину наши враги. Долг правоверного — вести упорную и беспощадную борьбу за веру; Слово же Господа исполнено любви и милосердия. Поэтому я убеждён в целесообразности иджтихада как носителя истины и движущей силы исламской революции.
Что до Людей Книги, то, если они не хотят полностью исчезнуть с лица земли, им придётся перестроить своё общество на основаниях Истины. Истины, которую откроет им мусульманское образование, истины как таковой. Истина или то, что возможно более полно отвечает ей, должна получить доступ в средства массовой информации, даже если ей придётся пройти через порабощение мысли лживыми подконтрольными, ангажированными СМИ, которые все, так или иначе, осуществляют скрытое внушение. Надо будет вернуться к христианскому принципу воздавать каждому по заслугам, чтобы возродить ту интеллектуальную честность, благодаря которой стал возможен расцвет науки и техники. В самом деле: в научном и техническом знании нет места лжи. Там всё либо так, либо не так. С правдой материи, с законами физики не договоришься. Если мы не хотим, чтобы цивилизация оборвалась, мы должны подчинить этому требованию объективности и информацию. Сообщать о фактах равномерно, забыв о двойных стандартах весомости и величины, непредвзято и беспристрастно. То есть просто-напросто следовать принципам всеобщности и равенства при любых обстоятельствах, применительно к любым событиям без исключения и дискриминации. В общем, довольно лукавить с правдой, пора взглянуть ей в лицо, — если только те, для кого, на общее несчастье, не существует высокой морали, на это способны…
Точно так же и образование должно, в первую очередь, развивать у детей способность к критическому суждению — и не говорите мне, что это несовместимо с мусульманской верой, как раз наоборот. Это лишний способ научить ребенка быть свободной личностью, сознательно относиться к себе и понимать, какое место занимаешь в творении… Общество, претендующее на статус демократического, лишь в том случае сможет преодолеть свои внутренние противоречия, идеологические и мировоззренческие, если вернётся к логике живой жизни, той, что по законам природы лежит в основе всего сущего, и о которой современный человек — развращённое животное, утратившее свой естественный облик, — совершенно позабыл. Глубже врасти в действительность — только такой ценой нам удастся сохранить свет истины в наших душах и осуществить демократическую революцию во имя и с помощью веры. Ложь во всех своих проявлениях, начиная с умолчания и сокрытия, есть бесконечное зло для человечества. Ложь питает войну. Ложь питает ненависть. И зачастую ложь привлекательнее правды, она проще, а мы любим то, что просто, что, увы, не требует от нас ни усилия, ни решимости…
Мусульманское общество, следовательно, нуждается в иджтихаде, чтобы противостоять злоупотреблениям и соблазну и чтобы не поддаться искушению выборочного, порой искажающего, прочтения Корана. Иджтихад должен быть непрестанным, чтобы не оставлять шанса отсталости и всем тем регрессивным тенденциям, которые проявляются в избирательном или слишком фанатичном толковании Слова. Учение — живой организм, оно должно ежесекундно обновляться, мысль нуждается в орошении живительной влагой действительности; в противном случае мысль, заключённая в текст, становится мёртвой буквой, немеет и обращается в камень. Вера — это беспрерывное упражнение, аскеза, как сказали бы раньше, а упражнение духа, как его понимал иезуит Игнатий Лойола, — это не искусственное ограничение веры, а, напротив, доведение её до высшей точки. Господь есть также и непосредственный опыт действия, — поэтому для нас, мусульман, так важно ежедневное исполнение обрядов. Человек должен каждый день заново отливаться в форму божественной воли, каждый день восстанавливать свою человечность в Господе. Вот почему с каждой зарёй следует перечитывать и заново истолковывать, наполнять новой жизнью божественное Слово. Вот почему Ислам — и иначе невозможно — есть постоянная революция.

.