Страница 9 из 10 ПерваяПервая ... 78910 ПоследняяПоследняя
Показано с 81 по 90 из 100

Тема: Страничка истории моего народа

  1. #81
    Осваиваюсь
    Регистрация
    05.05.2007
    Адрес
    Moscow
    Сообщений
    233
    Поблагодарил(а)
    0
    Получено благодарностей: 1 (сообщений: 1).

    Ответ: Страничка истории моего народа

    В КАВКАЗ ВЛЮБЛЕННЫЙ

    После установления Советской власти на Северном Кав¬казе началось, наряду с коренным переустройством обще¬ственной и хозяйственной жизни, подлинное научное ис¬следование истории, жизни и быта горцев. В Центре Гор¬ской АССР - гор. Владикавказе (Орджоникидзе) - уже в 20-х - в первой половине 30-х гг. плодотворно трудилась целая плеяда историков, археологов, этнографов, лингви¬стов. Среди них особое место занимает этнограф, археолог, реставратор и художник, кавказовед Иван Павлович Щеблыкин.
    Родился он в 1884 г. в Воронеже, в семье счетовода. Через два года семья в поисках лучшей доли переехала в Тифлис. Здесь мальчик знакомится с разнообразными памятниками города, делает вылазки в окрестности и горные районы Грузии. Отец, несмотря на материаль¬ные трудности, решил развить способности сына, он до¬бился определения его на архитектурно-художественное отделение Казанского училища, которое Иван Павлович успешно закончил в 1909 г. Тогда же семья Щеблыкиных переезжает в гор. Грозный.
    Здесь в течение пяти лет он преподает в ремеслен¬ном училище и женской гимназии, увлекается краеве¬дением, изучает памятники истории и культуры. В 1914 г. И. П. Щеблыкин переезжает во Владикавказ, где препо¬дает в учительском институте и кадетском корпусе, а после революции читает лекции на первом советском рабфаке и в высшем педагогическом институте и одно¬временно является заведующим художественной школой.
    В 1921 г. И. П. Щеблыкин был приглашен на работу в только что созданный научный музей Северо-Кавказ¬ского института краеведения, является научным сотруд¬ником Ингушского и Осетинского музеев краеведения, он вносит большой вклад в становление и развитие дея¬тельности этих первых очагов науки и культуры горцев Центрального Кавказа. Участвует в экспедиции по Да¬гестану, является одним из организаторов Дагестанско¬го института краеведения.
    В 1928 г. в связи с развертыванием крупных рес¬таврационных работ памятников истории и культуры И. П„ Щеблыкин приглашен в Баку. После создания филиала Академии наук он трудится в институте име¬ни А. Бакиханова, а также в Центральном управлении охраны памятников Азербайджана и музее имени Ни¬зами, активно участвует в ряде археологических раско¬пок и реставрационных работ.
    В 1928-1929 гг. археологические и этнографиче¬ские исследования проводились в горных районах Ингу¬шетии и на Военно-Грузинской дороге. В них принима¬ли активное участие сотрудники Ингушского института краеведения и его музея Л. П. Семенов, И. П. Щеблыкин, X. Б. Ахриев, студент-практикант Московского го¬сударственного университета Е. И. Крупное, аспирант Горского сельхозинститута А. Шадиев.
    В 1929 г. И. П. Щеблыкин избирается членом Севе¬ро-Кавказского археологического комитета, а в 1940 г.— членом ученого совета при президиуме Академии архи¬тектуры СССР. Он непременный участник многих науч¬ных конференций на Северном Кавказе, в Москве и Ле¬нинграде.
    Исследования и материалы, а также научные выво¬ды И. П. Щеблыкина и поныне имеют большое значе¬ние. Достаточно отметить, что в фундаментальных тру¬дах выдающегося кавказоведа Е. И.Крупнова и других авторов часто делаются ссылки на Щеблыкина и используются его уникальные рисунки и фотоснимки.
    Как ученый, И. П. Щеблыкин отличался большой эрудицией, скрупулезной добросовестностью. Его науч¬ные наблюдения и выводы были глубоко аргументированы. Так, изучив башенную культуру горцев, он пришел к обоснованному выводу, что ингушские башни сходны с чеченскими, хевсурскими и отчасти осетинскими. Инте¬ресны и исторически обоснованны его суждения о дав¬них связях между соседними народами.
    В 1941 г. Наркомпрос Чечено-Ингушетии принял решение реставрировать известный храм «Тхоба-Ерды», датируемый XI-XII веками. Выполнить эту сложную и ответственную работу поручили И. П. Щеблыкину. Уже была составлена необходимая техническая документация, заготовлены материалы, но начавшаяся война помешала осуществить это важное начинание. Реставрационные работы были выполнены уже в наши дни.
    Разносторонне одаренный и глубоко преданный со¬ветской отечественной науке и культуре, выдающийся кавказовед, Иван Павлович много и плодотворно трудился в области изучения древних и средневековых памятни¬ков искусства горцев Чечено-Ингушетии и Северной Осетии.
    Глубоко изучив наш горный край и накопив боль¬шой фактический материал, Иван Павлович Щеблыкин трудился над очерками об исторических памятниках гор¬цев Северного Кавказа. Внезапная смерть 14 июня 1947 г. прервала эту работу. Однако и то, что он успел сделать, вошло как неоценимый вклад в кавказоведение, увекове¬чило его дела и имя.

    Шукри Дахкильгов
    www.ghalghay.com
    Ингушетия: исторические параллели

  2. #82
    Осваиваюсь
    Регистрация
    05.05.2007
    Адрес
    Moscow
    Сообщений
    233
    Поблагодарил(а)
    0
    Получено благодарностей: 1 (сообщений: 1).

    Ответ: Страничка истории моего народа

    МАТЕРИАЛЫ ПО ИСТОРИИ ВЛАДИКАВКАЗА


    № 1.
    Из рапорта генерала де-Медема от 2 сентября 1773 г.
    "Переправившись можно идти многими колоннами прямо из ингушского селения Заурово... Лагерь при Зауровой весьма выгоден в траве, дровах и воде; при сем месте нужно иметь постоянный укрепленный пост, ибо запрещает он вход и выход из гор, обозревает верст на 50 и малейшие предметы в поле, обеспечивает проезжающие команды в ту и другую сторону коммуникационными постами для многих военных резервов".
    Архив Чечено-Ингушского Республиканского краеведческого музея.
    "Сборник исторических материалов об Ингушетии ",
    док. №369..

    № 2.
    Рапорт генерал-поручика П.С. Потемкина
    генерал-фельдмаршалу князю Г.А. Потемкину
    о закладке крепости Владикавказ
    25 апреля 1784 г.
    Его светлости Высокоповелительному господину генерал-фельдмаршалу военной коллегии Президенту, командующему войсками в Крыму и южных губерниях, расположенными флотами на Черном и Каспийском морях и кавалеру князю Григо¬рию Александровичу Потемкину
    РАПОРТ
    Отряженные войска к горам выступили из Екатеринограда сего месяца 24 дня. При входе гор предписал я, основать кре¬пость на назначенном по обозрению моему месте под именем Владикавказ, а как скоро отъедут французские путешественни¬ки, немедленно отправляюсь я на Кубань для назначения мест к укреплению до дистанций Господина генерал-поручика и кавалера Леонтьева.
    Генерал-поручик Потемкин.
    ЦГВИА, ф.52, оп.1/194, л.331, ч.4, л.21.
    Опубл.: История Владикавказа (1781-1990 гг.).
    Сб. док. и мат. Владикавказ, 1991, с. 15.

    №3.
    КИСТЫ
    ...Бесплодные земли их (кистов — сост.), лежащие на из¬вестковых и шиферных горах, большею частию обнаженных в виде скал, простираются от Владикавказской крепости до Дариела, где начинается Грузинская граница, и следовательно на тридцать верст расстояния. Деревни их: Заурова и Джерах, по¬читаемы за сборные места двух разных обществ, которые вместе с приписными к ним деревнями заключают не более 500 дворов.
    (с. 159)
    Броневский С. Новейшие географические и исторические известия о Кавказе. Т.2. М., 1823.

    № 4.
    Инкучи считают от себя несколько селений, а именно: 200 дворов, поселившихся при Шалгу и деревне Саур, лежащих возле крепости. Владикавказ от них же начало свое получил.
    Рейнеггс Я. Allgemeine historisch — topographische
    Beschreibung des Kaukasus. Gotha — SPb. 1796.
    ЦГВИА, ф. 482, on. 1, д. 192, л.55 об.

    №5.
    Весною 1784 года, для сообщения Грузии с Моздоком, ос¬нована у входа в Кавказские горы, в урочище Заур, Владикав¬казская крепость.
    (с. 131)
    ...Прежде всего, для связи кавказской линии с Грузией, в 1784 году построена отрядом войск крепость у Терека, при вхо¬де в ущелье Кавказских гор, при ингушевской деревне Зауре, и названа Владикавказом...
    (с. 165)
    ...Владикавказ и прочие устроенные для сообщения с Гру¬зией укрепления в 1788 году оставлены, как больше сделавши¬еся нам в тягость нежели в пользу; поселившиеся при Владикавказе Осетинцы паки выбрались в горы, тем паче, что Ка¬бардинцы Малой Кабарды сих выселившихся из гор в особую слободу Осетинов сильно притесняли и разоряли.
    (с. 195)
    Бутков П.Г. Материалы для новой истории Кавказа с 1722 по 1803 г. Ч. II.. СПб., 1869.

    № 6.
    Копия с докладной записки состоящего по армейской кавалерии майора Долгиева Его Превосходительству Начальнику Терской области от 9 октября 1869 года
    До основания еще гор. Владикавказа, как фамилия ДОЛГИЕВЫХ была переселена сюда из гор, отстаивая место это с дру¬гими одноплеменниками своими силою оружия у жителей разных племен, оно положило здесь оседлость, в чем свидетельст¬вует и теперь существующий сад, заведенный родным моим дядею капитаном Тотико Долгиевым, принадлежащий ныне полковнику Семенчевскому вблизи кирпичных заводов. Спус¬тя несколько десятков лет после того, с появлением сюда рус¬ских войск и с основанием резиденции на месте расположения Владикавказа, родным моим представился случай .радушно встретить русское оружие, которые с тех пор начали жить под покровительством русского Правительства, оказывая со своей стороны всевозможные услуги ему, несмотря на тогдашнее по¬ложение края...
    (с.195)
    Скитский Б.В. К вопросу о феодальных отношениях в истории ингушского народа. — Известия ИНИИИЯЛ,
    т. 1. Вып. 1. Грозный, 1959.

    №7.
    Когда именно началось переселение ингушей из гор на пло¬скость, определить достоверно невозможно, но, судя по тому, что ингуши под этим именем уже были известны русским в первой половине прошлого столетия (т.е. XVIII в. — сост.), нужно предполагать, что переселение это совершалось еще за¬долго до нашего знакомства с ними.
    Во второй половине того же столетия ингуши уже несом¬ненно обитали на плоскости, так как в 1784 году, при ингуш¬ской деревне Заур была основана крепость Владикавказ.
    (с.2)
    Грабовский Н. Ингуши (их жизнь и обычаи). ССКГ, вып. 9. Тифлис, 1876.

    №8.
    ...Это селение (Заурово — сост.) возникло около будущего Владикавказа, на старой дороге в Грузию, проходившей от Моздока на Ахловы кабаки, затем через р. Камбилеевку, далее на Заурово и затем в Дарьяльское ущелье. Сел. Заурово отме¬чает и Гюльденштедт. Карта этой территории 1733 г., довольно подробная для этих мест, не обозначает Заурово, т.е., видимо, его возникновение произошло в 30-60-х годах XVIII в. В нача¬ле 80-х годов того же столетия сел. Заурово, имевшее 30 дво¬ров, располагалось на крутом берегу Терека, в 4 верстах от места, где позднее возникла крепость Владикавказ.
    Волкова Н.Г. Этнический состав населения Северного Кавказа. М., 1974.

    № 19.
    Владикавказ лежит в области ингушей, которые русскими называются назрановцами, по главной реке и которые Тере¬ком отделены от осов (осетин — сост.).
    (с. 115)
    Professor Dr. Karl Koch. "Kaukasische Militarstra fie,
    der Kuban und die Halbinsel Taman ". Leipzig, 1851.
    (Кох К. "Кавказская военная дорога, Кубань
    и полуостров Тамань ". Лейпциг, 1851).

    № 10.
    В 1784 году у ингушских селений Заурово, Тоти, Темурхово основывается русская крепость Владикавказ. После этого на¬чинается процесс заселения этой крепости казаками и осети¬нами под защитой военных, а ингушское население вымывает¬ся из близлежащих аулов. Аулы Заурово и Тоти перестают су¬ществовать. Аул Темурхово просуществовал до середины XIX века, но и его постигла та же участь. Темурхо Мальсагов в 1849 году подавал прошение Главнокомандующему с просьбой раз¬решить ему поселиться в деревне Темурхово, которую основал его отец, на что ему было отказано. (ЦГВИА, ф. 13454, оп.2, д. 585 № 9 об.)

    Газиков Б. Трагические вехи в истории ингушского народа.

    № 11.
    Владикавказ
    В 1784 году близ ингушского аула возведено маленькое ук¬репление, Владикавказ, которое вместе с другими обеспечива¬ло нам дорогу от Моздока в Грузию. Владикавказ получил наименование города лишь с 1860 года и стал расти, в особенно¬сти с назначением его областным пунктом Терской области, а тем более с проведением железной дороги. Но рост этот, ко¬нечно, не гигантский и население города не превышает и ны¬не 45 тыс. Главным украшением Владикавказа служит быстро несущийся Терек и живописная панорама гор. Узкой, длинной зеленой лентой тянется по главной улице бульвар, к слову ска¬зать, не особенно хорошо содержимый. Здесь на простеньких скамеечках можно встретить немало кавказских ветеранов. Го¬родские условия жизни, при дешевизне и хорошем климате, стягивают во Владикавказ отставных военных...
    (с.295)
    Раисов К. Новейший иллюстрированный путеводитель по Крыму и Кавказу на 1897/8 г. Одесса, 1897.

    № 12.
    ...В 1784 г. для охраны Военно-Грузинской дороги построе¬на была небольшая крепость у Терека, при входе в ущелье Кав¬казских гор, около Ингушского урочища Заур и названа Владикавказом, а в 1785 году по указу Екатерины II в крепости вы¬строена была православная церковь. Вскоре в окрестностях Владикавказа поселились спустившиеся с гор осетины. В 1788. году Владикавказ, вследствие ожесточенного напора горцев, был оставлен и поселившиеся при крепости осетины, тесни¬мые кабардинцами, снова ушли в горы. Около 1795 г. Владикавказ был восстановлен: в 1805 году возле крепости вторично поселились осетины в особом ауле, составляющем ныне часть города, а в 20-х годах образовалась слободка из семейств от¬ставных солдат и переселенцев из России.
    (с. 161-162)
    Москвич Г. Г. Иллюстрированный практический путеводитель по Кавказу. Одесса, 1903.

    № 13.
    Прошлое Владикавказа
    С присоединением к России Кавказа между Кубанью и Те¬реком и вскоре после заключения с царем Ираклием II догово¬ра о защите Грузии от турок, персиян и горцев в 1784 г. на пра¬вом берегу реки Терек, при ингушском урочище Зауре, отря¬дом наших войск была построена Владикавказская крепость; она была обнесена земляным валом; около нее, вне вала, дол¬го оставались аулы Тоти, Темурки и другие, которые затем бы¬ли переселены в горы. Одновременно с этим, для сообщения с Грузией строились укрепления и посты по Военно-Грузинской дороге: Редант, Балта, Джерах, Ларе и Дарьял.
    Вскоре по постройке Владикавказской крепости вблизи нее поселились спустившиеся с гор осетины...
    "Старый солдат "
    Газета "Терские ведомости", 1904, № 166.
    (Статья опубликована также в сб.: Периодическая печать
    Кавказа об Осетии и осетинах. Т. 4. Цхинвали, 1989, с.311).

    № 14.
    Побольше внимания к красивым уголкам
    В конце Осетинской слободки, в районе остатков стороже¬вой Заурской башни и полуразрушенной крепостной стены, высится ряд крайне живописно пересеченных и изрытых вре¬менем и окопами холмов. Это весьма красивое, высокое мес¬то, дающее чудесный вид на всю панораму гор, лежащий вни¬зу город, заречную сторону его и извилистое течение Терека вдали. Теперь там стоят лишь две, исписанных любовными вздохами и непередаваемыми словами скамейки, и на холме исторической Заурской башни разведен будущий сад...
    Кроме красоты вечной, красоты природы — там красота ис¬торическая: на этом месте, в 1784 году, стояла старая ингуш¬ская сторожевая башня — галуан и у подножья ее внизу лежа¬ли селения Заур, Тоти и Темурко.
    Здесь же, 12 марта 1784 года, была заложена крепость Вла¬дикавказ у основания холма, где стояла старинная башня, был отслужен молебен и произведен салют. В 1806 году около, бы¬ло оставленной в 1788 году, земляной крепости Владикавказ вторично поселились осетины и в старой Заурской башне вре¬менно жил тогда комендант. В это время нынешняя Осетин¬ская слободка только еще возникала и по фамилии своего ос¬нователя Дзауг носила названия Дзауджикау.
    В 1858 году, когда крепость Владикавказ была обнесена ка¬менной стеной, в этом месте был ее важный, выдающийся, стратегический фас, и старая ремонтированная и обновленная Заурская башня зорко стерегла его.
    Теперь прошли беспокойные времена, башня рухнула, ее разобрали, забыли и погребли память о ней, и только кусок не¬сокрушимого фундамента, яма, да самый холм говорят о том, V-что здесь что-то было... Это место историческое и теперь, когда скоро мы будем праздновать 50-летие юбилея города — не нужно забывать и место старой, седой Заурской башни и обратить всю цепь, прилежащих к ней холмов, в цветущий исторический бульвар...
    Пусть здесь раскинется сад, откуда с зеленых веселых хол¬мов возможно будет любоваться дивным творением Бога, — красотою гор.

    "Бывалый " Газета "Терские ведомости", 1911 г., № 57.

    № 15.
    Владикавказ, 31 марта
    Сегодня Владикавказ празднует пятидесятилетие своего су¬ществования, как город. Начав свое существование в виде маленького поселения Владикавказ постепенно развивался и те¬перь представляет собою крупный город, являющийся адми¬нистративным центром обширной области.
    Собственно Владикавказ, как населенное место этого име¬ни возник гораздо раньше: в 1784 г. для соединения Кавказ¬ской линии с Грузией на берегу Терека около ингушского се¬ления Заур, отряд русских войск построил крепость, которая была названа Владикавказом и вооружена 12 пушками. Вокруг крепости вскоре поселились спустившиеся с гор осетины. Но через четыре года Владикавказ и другие укрепления, обеспечи¬вавшиеся сообщение с Грузией, были оставлены русскими войсками и поселившиеся в крепости осетины, теснимые кабардинцами, ушли обратно в свои горы.
    В 1795 году в виду необходимости обеспечить сообщение с Грузией, Владикавказ и другие укрепления были восстановле¬ны. 10 лет спустя возле крепости снова появились осетины, поселившиеся в особом ауле, который существует и поныне, входя в состав города. В двадцатых годах прошлого столетия около Владикавказа образовалась слободка из семейств отстав¬ных нижних чинов и переселенцев из России.
    Затем на левом берегу Терека против крепости устроено во¬енное поселение, обращенное в 1845 г. в казачью станицу, жи¬тели которой в 1856 г. были расселены по другим станицам. В 1858 г. Владикавказ был обнесен каменною стеною.
    31 марта 1861 г. (по данным "Сборника сведений о Терской обл." вып. Т 1878 г. — 31 марта 1860 г.) Владикавказ был преоб¬разован в город, а в 1863 г. сделан административным центром области.
    Кавказская война сильно мешала росту Владикавказа и во время нее население его прибывало медленно. Но с пятидеся¬тых годов прошлого столетия, а в особенности после обраще¬ния в город, население стало быстро расти. Чтобы дать пред¬ставление о росте города, приведем две цифры: в 1877 г. во Владикавказе было 23 766 жителей (без войска 17 493), а в 1910 уже
    71 104.
    В настоящее время маленькая крепостца представляет со¬бою большой благоустроенный областной город, в котором, кроме многочисленных начальных училищ, имеются мужская и две женских гимназий, два реальных училища, женская про гимназия и учительская семинария, несколько банков, множе¬ство торговых заведений, трамвай, телефон, театр и проч.
    Пожелаем юбиляру, чтобы он не останавливался на этом, а продолжал бы идти по пути дальнейшего развития.

    Газета "Терские ведомости", 1911, № 71, 31 марта.


    № 16.
    Начало Владикавказа
    10 марта 1784 года отряд в составе 3-х батальонов пехоты, 6 сотен казаков и 8 орудий переправился на правый берег Тере¬ка и стал бивуаком возле опушки рощи Заур при селении ингушей того же названия. 11-го марта отряду была назначена дневка. В этот день к нему явились депутации из соседних се¬лений ингушей: Заур, Тоти и Темурки.,Начальник отряда гене¬рал-аншеф Толмачев 2-й был приглашен вечером в гости в ста¬ринный галуан (башня) рода Гудантовых. Здесь с высоты галуана, он со штабом обозрел окрестность и выбрал место буду¬щего укрепления. На другой день, в день памяти святого Си¬меона, было заложено укрепление и названо Владикавказ, со¬стоялся парад войск и произведен по тогдашнему уставу при заложении фортеции салют в 21 выстрел. Невиданное торже¬ство привлекло массу туземцев и всем им был предложен скромный обед...
    С другого же дня, 13-го марта, начались работы по возведе¬нию земляного укрепления, которые продолжались до полови¬ны апреля, когда оно было совершенно готово. Все это время пришлось жить фуражировкой, что вызвало озлобление жите¬лей и неизбежные столкновения с ними при таком способе до¬вольствия войск...
    Гарнизон простоял во Владикавказе четыре года, за это вре¬мя возведены посты: Редант, Балта, Джерах, Ларc и Дарьял.
    В 1788 году последовало приказание укрепление Владикав¬каз срыть, посты на Военно-Грузинской дороге бросить и отойти на линию в губернский город Екатериноград (ныне ста¬ница). Ушли в горы на левый берег Терека и поселившиеся здесь осетины и основали селение Гизель (Джизель).
    В 1795 году Владикавказская крепость и посты на Военно- Грузинской дороге восстановлены вновь, а в 1805 году около крепости вторично поселились осетины и, по фамилии своего почетного старика Дзаур, основали слободку Дзауджикау, ко¬торая существует и доныне.
    В 1820 году из отставных солдат гарнизона и переселенцев была образована слободка-форштад-Владикавказ... А в 1845 году, в дни наместничества князя Воронцова, на левом берегу Терека, это военное поселение обратилось в казачью станицу Владикавказского линейного полка...
    В 1842 году с Черноморской береговой линии, которая в 1840 году потерпела жестокую катастрофу, прибыли некоторые полки: 77-ой Тенгинский и 78-ой Навагинский и у своих шта¬бов произвели древонасаждения (ныне место: Ольгинской женской гимназии, реального и городского училищ, немецкой кирки, штаба инженерного здания и гауптвахты. В 1858 году крепость обнесена каменной стеной и в ней сосредоточен от¬ряд генерала Мищенко (10 рот, 3 эскадрона, 10 сотен и 16 ору¬дий); часть этого отряда доблестно отразила опасный прорыв скопищ имама Шамиля в Малую Кабарду у Татартупа (против ст. Эльхотово — "Татарский холм" на левом берегу Терека близ ст. Змейской в теснине прохода Терека через М. Кабардинский хребет). В 1861 году крепость Владикавказ обращена в город. В 1863 году он сделан областным центром, а в 1865 г. введена должность Начальника области и Наказного Атамана Терско¬го казачьего войска.

    "Бывалый ". Газета "Терские ведомости", 1911, № 71, 31 марта.
    № 17.

    Торжество празднования 50-летия основания г. Владикавказа
    Краткий очерк.
    ...Сегодня мы празднуем 50-летие города Владикавказа.
    Раньше, на том месте, где ныне расположен г. Владикавказ, существовал ингушский аул "Заур", но в 1784 г., по распоряже¬нию князя Потемкина, на месте, где существовал этот аул, для охранения Военно-Грузинской дороги, служившей единственным удобным путем для соединения с Закавказьем, была уст¬роена крепость Владикавказ, а в 1785 г. по указу Императрицы Екатерины II, от 9 мая, в крепости была выстроена первая пра¬вославная церковь. Как только была устроена эта крепость, часть осетинской народности спустилась с гор и поселилась у стен этой крепости, под защитою местных войск. Образовав¬шийся осетинский аул стал называться "Капкай", что в перево¬де на русский язык означает "Горные ворота".
    При существовании крепости Владикавказ, численность населения в ней и около нее была ничтожна. В 1850 году коли¬чество населения в крепости вместе с осетинским аулом равнялось 3 653 душам мужского и женского пола (муж. 1842, жен. 1811), в 1860 г. цифра населения уже увеличилась до 8000, а в 1869 году - 15000 душ обоего пола...

    Газета "Терские ведомости ", 1911, №75, 5 апреля.

    № 18.
    Основание Владикавказской крепости совпадает с эпохою решительного сближения России с Грузией.
    Как хорошо всем известно, 24 июля 1783 года, в Георгиев¬ской крепости, ныне заштатном городе Терской области, был подписан акт чрезвычайной важности, решивший навсегда судьбу грузинского народа и давший впервые твердую опору России за горами Кавказа.
    Вступление Грузии под покровительство России выдвинуло тогда же на первую очередь вопрос об удобном и безопасном сообщении Кавказской линии с Закавказьем. С этой целью между Моздоком и подошвою Главного хребта было построе¬но в 1784 году на правом берегу Терека несколько укреплений. Первое из них от Моздока названо было Григориополисом, второе — Кумбелей, третье — Потемкинским, самое же южное, замыкавшее вход в теснину Терека, получило громкое назва¬ние Владыкавказа, в честь владычества над Кавказом*
    (* Впоследствии стали именовать Владикавказом.). Конеч¬но, Кавказом оно владеть не могло, но было первым шагом к этому. Известный бытописатель Кавказа прошлого столетия Бут-ков говорит, что раньше до прихода русских, на этом месте расположено было ингушское селение Заур.
    Сами осетины своим наименованием Владикавказа — Дзауджи-Кау подтверждают как бы справедливость показаний Буткова, т.к. Дзауар — есть имя собственное Заура. Никак нельзя согласиться с тем, что на месте нынешнего Владикавка¬за раньше стоял осетинский аул Капкай, так как земля эта с незапамятных времен принадлежала ингушам, и они ни в ко¬ем случае не позволили бы поселиться здесь враждебному им племени.
    Осетины появляются около Владикавказа в год учреждения крепости, согласно призыва кн. Потемкина, обращенного ко всем горским племенам, бросить грабежи и разбои и заняться мирною жизнью под охраною крепостных верков.
    С какого времени Владикавказ стал именоваться у туземцев тюркским именем Кап-Кой или Кап-Кей, переделанное рус¬скими в Капкай, установить мне, к сожалению, не удалось. Одно могу сказать, что Капы — значит ворота, проход, Кой или Кей — селение. Название, указывающее на то, что Владикавказ расположен при выходе дороги из ущелья на плоскость.
    Освящение Владикавказской крепости последовало 6 мая 1784 года.
    В начале своего существования она исключительно имела назначением служить в числе других укреплений охранным пунктом нашего пути сообщения с Грузией и представляла собой не более как военный пост, носивший в то время название Владикавказского.
    В том же году крепость была снабжена двенадцатью пушка¬ми.
    О своих мероприятиях по обеспечению единственного пути в Грузию Потемкин не замедлил донести в Петербург и в то же время ходатайствовал об отпуске известной суммы денег на постройку церкви в крепости Владикавказской.
    Императрица Екатерина II в своем указе от 9 мая 1785 года на имя правящего должность генерал-губернатора Саратовско¬го и Кавказского (кн. Потемкин) повелевала:
    "В построенной крепости при входе в горы Кавказския позволяем Мы соорудить церковь православного Нашего закона, употребив на оную и на украшение ее оставшиеся в Кизляре из суммы на приласкание кумык и прочих народов определен¬ной; при том наблюдать, чтобы духовенство в церкви и крепо¬сти, при входе в горы построенной, не употребляло народам тамошним притеснений или принуждений".
    В указе императрицы Екатерины II имени Владикавказа не упоминается, но речь, несомненно, идет о нем, так как ника¬кой другой крепости "при входе в горы Кавказския" не было.
    Интересно наименование той суммы, из которой отпущены были деньги на построение крепостной церкви, ныне старого собора; она называлась: "суммою на приласкание кумык и прочих народов".
    Нужно здесь пояснить, что все наши сношения в те време¬на с горскими народами носили характер каких-то мирных пе¬реговоров'и договоров, причем, Россия всегда являлась как бы данницею не только дагестанских и иных нахов, но даже и мелких горских племен, старшинам которых платили жалова¬ние, поддерживая тем в них алчность и возбуждая в других за¬висть и стремление набегами вынудить Россию платить "дань" и им.
    Только при Ермолове прежняя система подкупа и задариваний сменилась системой строгих наказаний.
    Учреждение военных укреплений и редутов в местах, обита¬емых племенами горцев, привыкшим ко всякого рода разбоям и грабежам, сильно встревожило их аулы. Новая же крепость Владикавказ произвела среди кабардинцев большие волнения. На многочисленных их собраниях не раз поднимался вопрос взять открытою силой укрепление и перерезать весь гарнизон. Но вид грозных крепостных орудий сильно умерял их пыл.
    Заложение оборонительной линии от Моздока к подошве Кавказа вызвало крайнее неудовольствие и у чеченцев, так как она преграждала тот путь, по которому они получали неволь¬ников из Грузии и препровождали их на продажу в Эндери и Анапу.
    Соединяясь с другими горцами, принимавшими участие в этом выгодном торге, чеченцы делали непрерывные нападения на новую дорогу, грабили казенный транспорт и торговые караваны. В 1785 году разразилась на кавказской линии гроза: появился в Чечне проповедник нового мусульманского ученья, взволновавший весь затеречный край.
    Борьба с Шейх-Мансуром потребовала сосредоточения всех наших наличных сил, которыми мы располагали на линии. Гарнизоны, занимавшие укрепления,от Моздока и до Влади¬кавказа включительно, по своей малочисленности не были в состоянии предохранить дорогу на Грузию от нападения че¬ченцев; вследствие этого, в 1786 году решено было бросить не¬давно возведенные укрепления: Потемкина, Кумбелей, Григорополисское и Владикавказское, а находившиеся в них коман¬ды вывести на кавказскую линию, строения же взорвать и пре¬дать огню.
    С уходом войск положение осетин, поселившихся около Владикавказской крепости среди враждебно к ним настроен¬ных ингушей и кабардинцев, сделалось невыносимым, и они, побросав свои сакли, спешно поднялись в горы.
    Оставление без всякой защиты пространства между Моздо¬ком и входом в ущелье р. Терек отдало в полную власть горцев также и самый путь в Грузию. События показали ошибочность решения, принятого в 1786 году; Грузия, утесняемая со всех сторон, просила постоянной поддержки.
    Назначенный главнокомандующим Грузии князь Цицианов со свойственной ему энергией принялся за дело.
    В 1803 году была возобновлена крепость Владикавказская и ряд других укреплений, соединивших ее прочно с Моздоком.
    В этом же году осетины снова спустились с Тагаурских гор и поселились уже навсегда около валов южного фаса крепости.
    Одновременно с этим между Владикавказом и Дарьялом были поставлены редуты для защиты проезжающих, и в числе их земляной редут "Новый", нынешний Редант, излюбленное место для увеселительных поездок владикавказцев.
    Редут построен был на возвышенном месте, укреплен поли¬садом с бойницами и снабжен одним орудием.
    В 1804 году для защиты крепости Владикавказской был сформирован Владикавказский гарнизонный батальон, коман¬дир которого одновременно являлся и комендантом крепости.
    В следующем году для более надежной защиты Владикавказа гарнизонный батальон был переформирован в двухбатальонный полк.
    С этого времени и было положено надежное сухопутное во¬енное сообщение кавказской линии с Грузией.
    Начиная от Екатеринограда дорога называлась Военно-Гру¬зинской. Название это, совершенно неправильное в смысле географическом, произошло оттого, что дорога находилась уже в том районе, в котором войска и вообще все служащие полу¬чали усиленное содержание, по так называемому грузинскому положению.
    Для русских значение обеспеченной укреплениями полосы оказалось в том, чего, кажется, тогда и не ожидали: эта полоса разделила северную сторону Кавказа на два отдельных театра войны/ имеющих разные народности, ничем между собою не связанные. Впоследствии это обстоятельство было для нас чрезвычайно важным.
    На этом пути крепость Владикавказская явилась твердой базой для действий наших войск против кабардинцев, а впос¬ледствии осетин и ингушей...

    Ракович Д. В. Прошлое Владикавказа.
    Краткая историческая справка
    ко дню пятидесятилетнего юбилея города.
    1861 г. — 31 марта 1911. Владикавказ, 1911.


    № 19,
    ... Земли их (кистов, — сост.) простирались от теперешнего Владикавказа до Дарьяла, где уже начиналась граница Грузии. Деревни их: Заур (Владикавказ) и Джарах считались за главные и служили сборным местом обществ. По имени главных дере¬вень кистов, русские называли их Зауровцами и Джараховцами. В нескольких верстах на Восток от деревни Заур начинались аулы ингушей: Вапи, Осет, Макари и др., расположенные в 2-х километрах один от другого. 24 июня 1783 г. в Георгиевской крепости, ныне город Терской области, был подписан как известно акт о вступлении Грузии под покровительство России, что выдвинуло тогда же на первую очередь вопрос об удобном и безопасном сообщении Кавказской линии с Закавказьем.
    С этой целью между Моздоком и подошвой Главного хреб¬та было построено в 1784 г. на правом берегу Терека 4 укреп¬ления. Из них четвертое, самое южное, замыкающее вход в теснину Терека, получило название Владикавказ, в знак вла¬дычества над Кавказом. Конечно, владеть Кавказом оно не могло, но было первым шагом к этому. И на том месте, где стояло селение Заур, была воздвигнута русскими по тому вре¬мени сильная Владикавказская крепость. В некоторых печат¬ных источниках говорится, что Владикавказская крепость бы¬ла построена на месте осетинского селения Кап-кай. Но это, пожалуй, не так, и опровергается следующим:
    Правый берег Терека принадлежал, как это выше сказано, ингушам и кистам, не могли осетины на чужой земле враждеб¬ных им племен начать свой аул; наконец, своим наименовани¬ем Владикавказа Дзауджи-кау осетины подтверждают это мне¬ние — т.к. Дзауаг — есть имя собственное Заур, а кау — селение, иначе селение Заура.
    В 1785 г. в Чечне появился проповедник нового (учения — Кази муллы) мусульманского учения Шейх-Мансур, который взволновал весь затеречный край. Гарнизоны, занимавшие укрепления Моздока до Владикавказа включительно, по своей малочисленности не были в состоянии предохранить дорогу в Грузию от нападения чеченцев; вследствие этого в 1786 г. ре¬шено было бросить недавно возведенные укрепления.
    С уходом войска положение осетин, поселившихся около Владикавказской крепости, среди враждебно настроенных к ним ингушей и кабардинцев, сделалось невыносимым и они, побросав свои сакли, спешно поднялись в горы.
    События изменили решение, принятое русским правитель¬ством в 1786 г. и в 1803 г. вместе с рядом других укреплений по пути на Моздок, снова была возобновлена крепость Владикавказская.
    В том же году осетины снова спустились с Тагаурских гор и поселились уже навсегда, около валов южного фаса крепости...
    (с. 12)

    Суэтин Н.М. Геодезическая съемка и краткое описание г. Владикавказа. Владикавказ, 1928.

    № 20.
    ...В 6 верстах от Владикавказа между 1 -м и 2-м Редантом до¬рога идет через широкий проход, прорытый Тереком в Черных лесистых горах, огибая у башни Льяновых справа находящую¬ся гору Фетхуз.
    (с.24)
    После присоединения Грузии, для охраны движения по Дарьяльскому ущелью русский командующий войсками Дельпоцо заключил в 1801 г. с ингушами договор, по которому они за определенное вознаграждение должны были выставлять охрану в 1000 воинов. Подобный же договор был заключен с ингушами при основании в 1784 году при ингушском урочище Заур укрепления Владикавказ.
    (с.65)

    Христианович В.П, Горная Ингушия. Ростов-на-Дону, 1928.

    №21.
    Фамилия Мальсаговых (вяр тергимхоевской тейпы) была сильна и многочисленна еще в середине XVIII века, известно, что сын главы этого вяра Мальсага — Дзавг (Дзаур) основал на плоскости ингушский аул Заур... На этом месте в 1784 г. воз¬ник г. Владикавказ (ныне г. Орджоникидзе), называемый у осетин и вайнахов по его имени — Дзауг-Кау (Дзауджикау).
    (с. 166)

    Крупнов Е.И. Средневековая Ингушетия. М., 1971.

    № 22.
    Рапорт ген.-м. Дельпоцо ген.-от-инф. Булгакову от 13 июня 1810 года
    По прибытии моем в кр. Владикавказскую к настоящей должности и по собранным мною достоверным сведениям, следующее свидетельство является справедливо: ингушевский народ, хотя и имел жительство свое в окружности сей крепости не в дальнем расстоянии, но совершенно верен в предан¬ности к российскому правительству и сохранении польз оного от прочих хищных народов, часто покушающихся схватить до¬бычу около кр. Владикавказской и по дорогам, доведением сведения о намерении оных никогда не был, всегда бывши с ними в единомыслии, производили воровство и разбои вме¬сте...

    АКАК, rn.IV, д. 1375, с.894-896; АКАК об Ингушетии и ингушах. Назрань, 1995, №28, с. 70.

    № 23.
    Областной город Владикавказ Географическое положение.
    Областной город Владикавказ находится под 43°1,2" север¬ной широты и 62°,2Г,0" восточной долготы (от м. Ферро) на высоте 2429 футов (749 метров над поверхностью моря). Распо¬ложен у подошвы горы Иль, составляющей последний уступ Черных гор, — на обоих берегах р.Терек в 7 верстах от выхода его из ущелья. От Владикавказа до Тифлиса (по военно-грузинской дороге) 2003/4 верст, до Пятигорска 206 верст, до Грозного 1011/4 , до Моздока 87 1/2, до Кизляра 2401/2, до Петровска 269, до Ростова-на-Дону 652, до Москвы 1753, до Санкт-Петербурга 2857 верст.
    Исторические сведения.
    В 1784 году для соединения Кавказской линии с Грузией, построена отрядом войск крепость у Терека при входе в уще¬лье Кавказских гор при ингушевском урочище Зауре и названа Владикавказом (Бутков. Т.II, стр.166 (изд. 1869 г.)). В том же году крепость снабжена 12-ю пушками, а в следующем 1785, по именному указу, Императрицы Екатерины от 9 мая, выстрое¬на во Владикавказе православная церковь. В скором времени по устройстве Владикавказа, в окрестностях его поселились спустившиеся с гор осетины. В исходе 1788 года Владикавказ и прочие укрепления, устроенные для сообщения с Грузией, бы¬ли оставлены и поселившиеся при крепости осетины, теснимые кабардинцами, снова ушли в горы. Около 1795 года Вла¬дикавказ и другие укрепления восстановлены. В 1805 году у Владикавказской крепости вторично поселены осетины в осо¬бом ауле, составляющем ныне часть города. В 1820-х годах воз¬ле Владикавказа образовалась слободка из семейств отставных солдат и разных переселенцев из России; затем против крепо¬сти, на левом берегу Терека, устроено военное поселение об¬ращенное в 1845 году в казачью станицу, жители которой в 1856 году были расселены по другим станицам. В 1858 году Владикавказ был обнесен каменною стеною с бойницами и башнями. В течение войны с горцами, крепость несколько раз перестраивалась, увеличиваясь в размерах; в ней сосредоточи¬валось управление Владикавказским округом, и управление левым флангом Кавказской линии. В 1860 году сделан област¬ным городом. Медленно прибывавшее в течение войны насе¬ление Владикавказа, начало заметно-увеличиваться только в пятидесятых годах и в особенности со времени обращения его в город. С тех пор и наружный вид города начал быстро изме¬няться к лучшему и, благодаря выгодному положению на важ¬нейшем военном и торговом сообщении России с Закавказь¬ем, значение Владикавказа как торгового пункта увеличивает¬ся с каждым годом.

    Сборник сведений о Терской области. Вып.1. Владикавказ, 1878, с.59-61.

    № 24. '
    Гораздо сложнее обстояло дело с устройством возвратив¬шихся в Северную Осетию ингушей. При восстановлении Че¬чено-Ингушской АССР было решено оставить Пригородный район, с трех сторон примыкавший к столице Северо-Осетин¬ской АССР г. Орджоникидзе (Владикавказ), в составе Север¬ной Осетии.
    Для того, чтобы понять суть вопроса, заглянем в прошлое.
    ...Владикавказ был основан на правом берегу Терека на ме¬сте трех ингушских аулов, из которых, наиболее крупным был аул Заур. Осетины же жили на левом берегу. В конце XVIII в. русские военные власти для увеличения гарнизона Владикав¬каза привлекли туда осетин, живших в горах. В начале XIX в. была восстановлена крепость у входа в Дарьяльское ущелье, и осетины возвратились на свои старые места. Позднее их высе¬лили, и они обосновались недалеко от Владикавказа, в Ольгинской. Во время советской власти Владикавказ стал центром Горской республики.

    Некрич А. Наказанные народы. Нью-Йорк, изд. "Хроника ", 1978.
    Опубл. также: Журнал "Нева", 1993, № 10;
    Так это было. Т. 2. М., 1993, с. 148.

    № 25.
    К концу первой трети XIX века миграционные процессы в основном закончились и политическая карта Предкавказья оформилась. Ингуши твердо занимали территорию современ¬ного Пригородного района Свеерной Осетии. Владикавказ, ос¬нованный, как отмечалось, в 1784 году близ ингушского селе¬ния Заурово, в географическом центре Ингушетии, стал ее экономическим, политическим и культурным центром. Здесь на протяжении всей дореволюционной истории были сосредо¬точены и ее административные учреждения.
    Такое положение сохранялось в 1858 году (Военно-осетин¬ский округ), 1862 год (Западный военный отдел), 1870 год (Владикавказский округ). В эти территориальные единицы ин¬гуши входили вместе с осетинами, и окружные управления у них находились во Владикавказе.

    Мужухоева Э.Д., Мужухоев М.Б. Ингуши. — Ингушетия и ингуши. Назрань-Москва, 1999, с.26

    №26.
    Первоначальный список лиц, имеющих право голоса
    на выборах в гласные владикавказской городской
    думы на четырехлетие 1905-1909 гг.
    а) по имущественному цензу.
    10. Ахушко Хавды Шмаковича, подполковника наследни¬ки: вдова его Чабихан и дети Алихан, Урусхан, Залихан и Робиат Ахушко.
    45. Алмазов Эски, ингуш.
    51. Агасиева Дона Мулдаровна.
    91. Базоркина Наго Хочаовна.
    100. Беков Керим, ингуш.
    110. Белокиев Муса, ингуш.
    118. Богатырева Садыка, наследники брат его Самбат Ма-миев Батырев (должно быть Богатырев; опечатка в га¬зете, — сост.).
    330. Джанхотов Исай, ингуш.
    331. Джабагиев Албаст, ингуш.
    382. Дахкильговы Магомет и Каспот, ингуши.
    418. Зауров Заурбек, ингуш.
    572. Кадзоев Джанхот Аздемирович.
    720. Льянов Хетахчуко Каспулатович, ингуш.
    807. Морхиев Бенухо Ольмазович, ингуш.
    836. Мурзабеков Темирко Арапханович.
    1206. Тангиев Таиб Батогович.
    1328. Чеплоев Бати Сагилович, ингуш.
    1331. Чуриев Алихан, ингуш.
    1369. Шишханов Бей-Султан Гайсултанович.

    Газета "Терские ведомости ", 1904, № 259, 25 ноября.

    № 27.
    Список пожертвований в дом Трудолюбия на праздник Ро¬ждества Христова.
    ...Джамбот Тангиев 5 ф. мяса. Иса Тангиев 4 ф. мяса.

    Газета "Терские ведомости ", 1907 г., № 4, 5 января.

    № 28.
    Владикавказские скачки
    В воскресенье, 13 мая, состоялись первые скачки Владикав¬казского поощрительного скакового общества. Благодаря хо¬рошей погоде, публики на эти скачки собралось весьма много. Всего сделано пять заездов. Спорт- начался с 4-х часов дня и закончился около половины 7-го вечером.
    ...5-й заезд глав, управ, госуд. Коннозав. для табунных ло¬шадей. Первый приз "Джигит" — X. Тангиева, 2-й — "Лука" — А. Батманова, 3-й — "Кеффер" — В. Агноева.

    Газета "Терские ведомости", 1907, 17мая.

    № 29.
    Расположенные близ г. Владикавказа сады, дачи и хутора частных собственников: графа Борха, гг. Семенова. Старицкого, Дзлиева, Хутиева, Кузнецова, Соколова, Батоко Ужахова, Дудаева, Бекова, Гелисханова и хутор Итальянский, причис¬ленные, под общим наименованием садов 2-й группы, в адми¬нистративно-полицейском отношении к Ольгинскому сель¬скому правлению Владикавказского округа, в виду того, что означенные сады, дачи и хутора населены исключительно ин¬гушами и во избежание возникающих постоянно недоразуме¬ний между ними и осетинами, перечисляются в администра¬тивно-полицейском отношении в ведение Базоркинского сельского правления Назрановского округа.
    Об этом объявляется по области для сведения и, должного до кого относится, исполнения.
    Подлинные подписал: начальник Терской области и наказ ной атаман генерал-лейтенант Колюбакин.

    Газета "Терские ведомости ", 1908 г., № 144, 3 июля,

    № 30.
    Рассмотрев полицейский протокол от 21-го января сего го¬да, о нарушении санитарных постановлений содержателями мясных лавок в гор. Владикавказе Еса Тангиевым и Хаджи Шишхановым на основании № 16 высочайши утвержденных 11-го августа 1903 года правил "О принятии мер к прекраще¬нию холеры и чумы при появлении их внутри Империи", нала¬гаю на них штраф в двадцать рублей, а при несостоятельности арест на десять суток на каждого.
    Полицмейстеру Владикавказа настоящий приказ привести в исполнение.
    Подлинные подписал: начальник Терской области и наказный атаман Терского казачьего войска генерал-лейтенант Ми¬хеев.

    Газета "Терские ведомости ", 1911 г., № 64, 22 марта. -

    № 31.
    Попечительский совет Русско-Ингушской школы, что на углу Трубецкой и Лермонтовской улиц, просит городскую уп¬раву об устройстве к училищу мощеного прохода, если в этом году не будет приступлено к устройству мостовых на упомяну¬тых улицах.

    Газета "Терские ведомости", 1913, № 215, 10 октября.

    № 32.
    Позвольте через посредство уважаемой Вашей газеты засви¬детельствовать глубокую сердечную благодарность прихожан Суннитской мечети в городе Владикавказе, известному жерт¬вователю миллионеру господину М. Мухтарову из Баку.
    В пятницу 10-го января 1914 года агроном М. Джабагиев в Суннитской мечети прочел письмо, полученное на имя Обще¬ства Просвещения Ингушского народа от господина М. Мухтарова. В письме было сказано, что он, господин Мухтаров, жертвует Обществу на постройку школы 5000 рублей.
    По этому поводу 12-го января состоялось общее собрание членов Общества Просвещения Ингушского народа и было обсуждено послать к господину Мухтарову, с благодарством и званием почетного члена этого общества, председателя обще¬ства К.К. Козлова, товарища председателя Г. Мальсагова, чле¬нов С.М. Базоркина и муллу Владикавказской мечети Т. Гиреева.
    Чада Добриев
    г. Владикавказ, 14 января 1914 г.

    "Мусульманская газета ", 1914, № 3, 24 января.

    № 33.
    ...Повышенный интерес у меня вызвали описания деятельности ингушской интеллигенции. К примеру, мало кто знает, что руководство строительством знаменитой Суннитской мечети на левом берегу Терека во Владикавказе осуществлялось сыном генерала Базоркина — Ибрагимом Бунухоевичем. В 1900 г. он окончил обучение во Владикавказском реальном училище, а в 1906 г. — Московское техническое училище, получив специальность инженера-механика. В 1918 г. он являлся Народным комиссаром путей сообщения Терской области. Занимался и литературной деятельностью....

    Алий Тангиев "Восстанавливая прошлое " - газ. "Ингушетия", 1993, № 15, 16марта.

    № 34.
    ...Одно из таких укреплений, замыкавшее вход в теснину Терека, было построено в 1784 году и названо Владикавказом (т.е. начало владычества над Кавказом). Некоторые полагают, что до постройки этого укрепления здесь было осетинское селение Капкай, но доказательств этому нет. Капкай — тюркское слово, означающее "ворота селения", т.е., селение, где Терек выходит из ущелья на площадь.
    Кроме того, осетины здесь появились лишь в годы, когда уже строилось укрепление. Очевидно, правдоподобнее мнение, что здесь было ингушское селение Заур. Ингуши живут в этом районе с незапамятных времен. Осетины называют Владикавказ Дзауджикау, что означает "селение Дзау" или "Заура".
    Маленькое селение было превращено в военный пост для охраны Военно-Грузинской дороги. Но долго ему существовать не удалось. Через год началось сильное движение чеченцев во главе с шейхом Мансуром против гяуров — русских. Не имея достаточного количества войск, маленький гарнизон Владикавказа ушел, строения были сожжены (1786 г.). После этого в течение 17-ти лет здесь ничего не было. В 1803 г. для борьбы с некоторыми горцами стала строиться Владикавказская крепость. Владикавказ должен был быть охранным пунктом для действовавшей на Кавказе русской армии. К 1826 г. крепость была уже построена и имела вид бастионированного неправильного многоугольника и состояла из земляного вала в полтора метра высотою, впереди которого находился такой же ров, ширина которого равнялась 5 метрам. Вся крепость занимала площадь в 60 гектар. Один бастион был в 20 метрах от места, где была почтово-телеграфная контора. Отсюда крепостная стена поднималась на восток на крепостную улицу до дома, где ныне Военный госпиталь, дальше вал поворачивал на юг и огибал бывший генерал-губернаторский дворец, ныне Военный госпиталь. Здесь на углу был расположен полубастион. Далее крепостная стена шла на запад к Тереку около старого собора (Нестеровская ул.).
    (с.6-7)
    ...Он становится не только передаточным пунктом торговли России с Закавказьем, но и сам превращается в торговый центр. Осетины и ингуши сюда начинают приходить и обменивать свои грубые материалы, бурки, меховые шапки на соль и железа. Владикавказская крепость быстро растет с момента соединения последнего с железной дорогой с Ростовом-на-Дону.
    В 1878 г. Владикавказ насчитывает уже около 20 тысяч жителей, в 1923 г. — 72 тысячи, а по последней всесоюзной переписи — свыше 78 тысяч. Население Владикавказа в настоящее время состоит из нескольких десятков национальностей: русские, армяне, осетины, ингуши, чеченцы, персияне, кабардинцы, татары и пр.
    В настоящее время Владикавказ — город на правах округа, являясь одновременно центром Северо-Осетинской и Ингушской автономных областей.
    (с.8)
    ...Всякому побывавшему в гор. Владикавказе следует посетить научные музеи — Ингушский, находящийся в ведении Ингушского Научно-Исследовательского Института Краеведения, и Осетинский, находящийся в ведении Осетинского Научно-Исследовательского Института Краеведения. Оба музея и Ингушский Институт Краеведения находятся на Соборной площади (против Нового собора), Осетинский Институт Краеведения — на углу улиц Советов и Коминтерна.
    Оба Института ведут систематическую работу по всестороннему изучению природы, экономики и культуры автономных областей и организации краеведческого деда в них.
    Ингушский научный музей имеет отделы: естественно-исторический (с подотделами — геологическим, ботаническим и зоологическим) и культурно-исторический (с подотделами — археологическим, этнографическим и историко-революционным).
    (с.77)
    ...Рестораны — Городск. Потреб. О-во "Кооператор", "Ачалуки" инг. деткомиссии и др. ...Клубы:
    ... 2) Ингушский межсоюзн. рабочий клуб — ул. Мордовцева №11.
    (с.87)
    ...Отдел Здравоохранения Ингоблисполкома — ул. Бутырина № 1 телеф. № 3-23. Можно получить все справки о лечебн. курорте Армхи и др.
    (с.89)
    ...Редакции газет: "Власть труда" ежедневная, на русск. языке — ул. Коминтерна № 19, тел. № 46.
    ..."Сердало". ("Свет") на Ингушcк. языке, выходит два раза в неделю ул. Мордовцева № 11, телеф. № 1-66.

    ЛЕЧЕБНЫЕ УЧРЕЖДЕНИЯ:
    ...Центральная Ингушская больница — Сергиевская ул. № 15, телеф. № 2-76.
    (с.91)

    Ильин Л. Путеводитель-справочник.
    Военно-Грузинская, Военно-Осетинская дороги,
    Ингушетия, Северная Осетия, Владикавказ.
    Владикавказ, 1928.

    № 35.
    ...Участие этого народа в политической жизни края далеко не соответствует его численному составу. Ингуши — наименее численный и наиболее спаянный военной организацией народ оказался по существу вершителем судеб Северного Кавказа. В августе (1918 г., - сост.), когда казаки и осетины овладели Владикавказом, ингуши своим вмешательством спасли Терский Совет комиссаров.
    (с. 97)

    Деникин А. И. Очерки русской смуты. Т. IV. Берлин, 1925.

    № 36. Из телеграммы А.Г. Шляпникова В.И. Ленину.
    Не ранее сентября 1918 г.
    Наши силы незначительны, именно: во Владикавказе 1600 человек русских, 600 ингушей, 8 орудий, 3 бронированных поезда, 3 броневых автомобиля...

    ЦГАОР, ф.130, оп.2, д.570, л.82 (б).
    Опубл. в кн.: В.И.Ленин и Чечено-Ингушетия.
    Сб. док. и мат. Грозный, 1982, с. 66-67.

    № 37.
    ...ингуши пришли на помощь Терскому Совнаркому, осадили город (Владикавказ, — сост.) с юга и выгнали казаков и осетинские банды (офицерство и хулиганье) из города.
    (с. 21)

    Казбек Бутаев (Осетинский исследователь). Борьба горцев за революцию.
    Владикавказ, 1922.

    (продолжение следует)

    Составители: Газиков Б.Д., Кодзоев Н. Д., Тангиев А. У.
    Назрань 2002 г.

    СОКРАЩЕНИЯ
    АКАК - Акты Кавказской археографической комиссии.
    Известия
    ИНИИИЯЛ - Известия Ингушского научно-исследовательского института истории, языка и литературы.
    ПАРО - Партийный архив Ростовской области.
    ССКГ - Сборник сведений о кавказских горцах.
    ЦГАОР - Центральный государственный архив
    Октябрьской революции.
    ЦГА СОАССР - Центральный государственный архив Северо-Осетинской автономной советской социалистической республики.
    ЦГА ЧИАССР - Центральный государственный архив Чечено-Ингушской автономной советской социалистической республики.
    ЦГВИА - Центральный государственный военно-исторический архив.
    www.ghalghay.com
    Ингушетия: исторические параллели

  3. #83
    Осваиваюсь
    Регистрация
    05.05.2007
    Адрес
    Moscow
    Сообщений
    233
    Поблагодарил(а)
    0
    Получено благодарностей: 1 (сообщений: 1).

    Ответ: Страничка истории моего народа

    ВОССТАНОВЛЕНИЕ ИСТОРИЧЕСКОЙ СПРАВЕДЛИВОСТИ: ЗАКОН РСФСР «О РЕАБИЛИТАЦИИ РЕПРЕССИРОВАННЫХ НАРОДОВ»

    Верховный Совет РСФСР 26 апреля 1991 года принял правовой акт, имеющий огромное политическое значение, - Закон РСФСР «О реабилитации репрессированных народов». Тем самым положено начало восстановлению исторической справедливости. Еще предстоит преодолеть значительные трудности в процессе реализации его положений. Но уже сам факт его принятия свидетельствует, что наше общество полно решимости исправить ошибки прошлого, восстановить попранные права народов, подвергшихся необоснованным репрессиям и гонениям.
    В качестве автора данного закона мне пришлось столкнуться со многими трудностями и проблемами в процессе разработки его положений. Уже при составлении преамбулы закона встал вопрос, следует ли перечислять в ней народы и этнические группы, в отношении которых проводилась политика геноцида и террора? На этот счет среди депутатов Верховного Совета РСФСР мнения разошлись. В итоге возобладала точки зрения, согласно которой давать перечень таких народов и этнических групп не нужно. И прежде всего потому, что мы не обладаем исчерпывающей информацией. Не исключена, что представители какой-либо этнической группы завтра докажут, что и она относится к категории репрессированных, а в преамбуле о ней даже не упоминается.
    Большие сложности вызвало юридическое определение репрессированного народа. Ограничиться лишь фиксацией того, что в отношении его на государственном уровне проводилась политика геноцида, сопровождавшаяся насильственным переселением, было нельзя, ибо это осуществлялось и в отношении просто депортированного народа. Указав, что отличительным признаком репрессированного народа являлось установление режима террора и насилия в местах его спецпоселения, тем самым удалось выразить его статус как репрессированного народа.
    Пожалуй, наиболее трудным при разработке законопроекта было формулирование статей, касающихся территориальной реабилитации. Были испробованы десятки вариантов, прежде чем они обрели окончательные очертания. По моему убеждению, в содержание закона должна быть заложена формула такой реабилитации, как принципа. В итоге соответствующая статья зазвучала в следующей редакции: «Территориальная реабилитация репрессированных народов предусматривает осуществление на основе их волеизъявления правовых и организационных мероприятий по их возвращению в места традиционного проживания». Главное - закрепление в законе положения о том, что «реабилитация репрессированного народа означает признание и осуществление его права на восстановление территориальной целостности». И когда, порою, приходится слышать, что принятый Закон РСФСР «О реабилитации репрессированных народов» в части территориальной реабилитации противоречит Конституции СССР, Конституциям РСФСР и всех суверенных республик, закрепляющих территориальную неприкосновенность соответствующих республик, то не перестаешь этому удивляться. Здесь, в сущности, искажается суть вопроса. Ведь репрессированные народы не претендуют на чужие территории, а настаивают на возвращении своих, которые незаконно были отторгнуты у них репрессирующим режимом. Значит, эти территории нельзя рассматривать как неотъемлемые части территориального пространства тех республик, под незаконной юрисдикцией которых они оказались. Поэтому неуместна ссылка на статью 84 Конституции СССР и статью 80 Конституции РСФСР, которые гласят: «Территория автономной республики не может быть изменена без ее согласия». Указанные статьи распространяют свое действие только на собственные территории республик. Те же, которые оказались насильственно к ним присоединены, таковыми не являются. Правовым основанием такой постановки вопроса являются Постановление Верховного Совета СССР от 7 марта 1991 года «Об отмене законодательных актов в связи с Декларацией от 14 ноября 1989 года», Декларация Верховного Совета СССР от 14 ноября 1989 года «О признании незаконными и преступными репрессивных актов против народов, подвергшихся насильственному переселению, и обеспечении их прав». Если правовые акты, «благословившие» депортацию народов и насильственное перекраивание территориальных границ между народами, признаны незаконными и преступными, то на каком основании территории, ранее принадлежавшие репрессированным народам, объявляются неотъемлемыми частями территориального пространства республик, в которые они были включены незаконно?! Достаточно так поставить вопрос, чтобы убедиться в несостоятельности позиции тех, кто ищет надуманных доводов с целью воспрепятствования территориальной реабилитации репрессированных народов, а стало быть, восстановлению исторической справедливости.
    Проблема не может быть в данном случае сведена к тому, возвращать или не возвращать репрессированным народам их исконные территории. Ведь восстановление исторической справедливости - это бесспорная вещь, и в цивилизованном обществе не может быть иной позиции. Но способ и сроки решения этой проблемы должны быть такими, чтобы не ущемить законных прав и интересов граждан других национальностей, проживающих на этих территориях. С этой целью и была сформулирована статья, согласно которой «в процессе реабилитации репрессированных народов не должны ущемляться законные права и интересы граждан других национальностей».
    Поэтому всякого рода измышления о том, что территориальная реабилитация репрессированных народов приведет к насильственной депортации населения, проживающего на некогда принадлежавшей им территории, являются не чем иным, как злонамеренной провокацией.
    На основе указанного закона в отношении каждого репрессированного народа будет разработан пакет нормативно-правовых актов, в которых будет заложен согласительный механизм решения всего комплекса проблем, связанных с их реабилитацией, без ущемления прав и интересов граждан других национальностей.

    А. Коваленко,
    доктор юридических наук
    «Независимая газета». 1991, 4 июня
    www.ghalghay.com
    Ингушетия: исторические параллели

  4. #84
    Осваиваюсь
    Регистрация
    05.05.2007
    Адрес
    Moscow
    Сообщений
    233
    Поблагодарил(а)
    0
    Получено благодарностей: 1 (сообщений: 1).

    Ответ: Страничка истории моего народа

    ВСЕГДА ОСТАВАЛИСЬ ВЕРНЫ ПРИСЯГЕ

    Ингуши – это аборигены Кавказа, сыны седых кавказских гор. Добровольно вступили в состав России в 1770 году и с тех пор честно и добросовестно служили России, ни разу не изменяя ей и не предавая ее интересы, хотя сама Россия не всегда честно и добросовестно относилась к ингушам, то сгоняя их с гор на равнины, то опять загоняя их в горы, уничтожая целые села ингушей, сжигая их имущество, ссылая в Сибирь, унося имущество и угоняя скот только за то, что у кого-то на ночлег попросился абрек Зелимхан или какой-то другой “преступник”, не учитывая менталитет ингушского народа, что даже своего кровного врага по ингушскому народному обычаю и традиции они вынуждены были принять его, накормить, уложить спать, а наутро проводить как дорогого гостя, не мстя, не обижая его, даже если он убийца отца, брата, но предупреждая его, что при следующей встрече и при других обстоятельствах ему придется ответить за кровь. Не имели права ингуши убивать кровника, если, спасаясь от кого-то, он ворвался в дом, приложился к груди матери убитого им человека, или, если он успел схватиться за очажную цепь.
    А очаг у ингуша – это священное место. При этих случаях он навечно становился побратимом этой семьи, этого дома. К примеру, генерал Михеев – начальник Терской области за то, что у какого-то ингуша остановился абрек Зелимхан, уничтожил и сжег десятки ингушских сел, отобрал арендуемые ингушами у казаков свои же земли, отобранные у ингушей и переданные казакам при их заселении на ингушскую территорию, да еще установил взыскать с ингушей 40 тысяч рублей старых недоимок. И прав А. Яблонский, когда свою статью «Ответственность невинных» он заканчивает словами: «… лучший и вернейший способ плодить разбойников на Кавказе – это «михеевский» способ!»
    Даже в этих диких случаях со стороны власти и администрации Терской области ингуши не восставали, не изменяли своей клятве, данной России, вступая добровольно в подданство России. И ни одна война России не обходилась без активного и мужественного участия ингушей на стороне России.
    Верность и преданность ингушей да и других кавказских горцев России знали и писали об этом многие административные и военные начальники Терской области.
    К примеру, в период русско-турецкой войны 1828-1829 гг. наместник и главнокомандующий на Кавказе – генерал-фельдмаршал Паскевич Иван Федорович писал: «Мухаммедане всех областей, нам принадлежащих, прошли убедительно позволения к предстоящей кампании составить ополчение… дабы разделить подвиги храбрых войск наших». Более того, из ингушей были образованы отряды иррегулярной милиции по охране крепостей Владикавказа и Назрановского, по охране Военно-Грузинской дороги в период прохода почты и дипломатических представителей России в Грузию. И ингуши честно и добросовестно несли эту службу.
    Ингушская иррегулярная милиция была создана в 1786 году.
    Для подтверждения своих мыслей приведем здесь участников иррегулярных (милиционных) конных отрядов, охранных служб российских военных крепостей, удостоенных наград и повышения в чинах по материалам, собранным Ахметом Уматгиреевичем Мальсаговым и освещенным им в его книге «Ингуши в войнах России в ХIХ-ХХ вв».
    «С появлением на плоскости первых аулов, в том числе и вблизи урочища Назрань, пишет Ахмет Мальсагов, - руководство Владикавказского военного округа назначало старшин в этих аулах для обеспечения порядка. Старшинам за отличия в службе, сохранение спокойствия и порядка присваивались воинские звания. Среди первых старшин звания прапорщиков из жителей Назрани удостоены в 1840 гг. Гайти Мальсагов (первый и почетный старшина Назрановского общества), Ганджебей Мальсагов (основатель и старшина аула Ганджаби Мальсагова, нынешнего села Гази-Юрт), Батыр-Мурза Чириков (старшина аула Батырмурзова), Этти Мурзабеков, Джонход Бриков, Арапхан Зауров, Седи Даурбеков, Чамык Хашильгов (Хашагульгов – Б. А.), Али Сапиев и др.»
    Продолжая дальше, Мальсагов пишет: «Следует заметить, что первые семь вышеперечисленных старшин как почетные представители от Назрановского и Карабулакского обществ (вместе с 32 не имеющих чинов) обращаются с прошением от 29 апреля 1843 года к военному министру генералу А. И. Чернышеву для решения многих важных вопросов (закрепление за ними земельных участков, временное освобождение от налогов) возвратившихся на плоскость ингушей.
    Трое из перечисленных – Гайти Мальсагов, Чамык Хашильгов (Хашагульгов – Б. А.), Этти Мурзабеков, как почетные представители от ингушей, - в марте 1843 г. участвовали в составе депутатства в Санкт-Петербурге для встречи с Государем Императором России.
    Старшины сел и всадники милиции имели немало наград. Бурсук Мальсагов, рожденный 1820 г., в 1837 году бывший всадником милиции, затем избранный на должность старшины села, имел следующие награды: Серебряную медаль в память путешествия по Кавказу Государя Императора, Серебряную медаль «За храбрость» в 1838 г., орден Св. Анны 4-й степени «За храбрость» - 18 апреля 1849 г., орден Св. Святослава 3-й ст. – 24 сентября 1860 г.
    Старшина Назрановского общества Эльберд Мальсагов – поручик, всадник терской постоянной милиции 30 мая 1863 года был произведен в корнеты, а 13 апреля 1865 г. был назначен помощником командира 12 сотни. За период службы в милицейских отрядах имел награды: Знак отличия Военного ордена (Георгиевский крест – Б. А.). Награжден был 21 мая 1846 г., Серебряную медаль «За храбрость» - 16 октября 1849 г., Золотая медаль «За храбрость» - 8 декабря 1857 г., Знак отличия Военного ордена (Георгиевских крестов) 3 и 4 степеней – 1859 г. Майор Иса Мальсагов – участник милиционных отрядов, лихой и отчаянный всадник и офицер награжден был Георгиевским крестом 4-ой ст. за № 235 в 1847 году, Золотой медалью «За храбрость» в 1849 г., орденом Св. Анны 4-й ст. «За храбрость» - 31 декабря 1851 г., орденом Св. Святослава 3-й ст. «За храбрость» – 23 марта 1859 г. Погиб в 1861 году, будучи управляющим милицией Назрановского участка вблизи Нестеровской в схватке с бандитами.
    Кое у кого может возникнуть мысль: почему это так много Мальсаговых. Не симпатия ли это автора к этой фамилии. Скажу откровенно: и симпатия, и уважение, во-первых, потому что Мальсаговых было много в числе награжденных и действительно заслуженных людей; во-вторых, и сегодня потомки тех Мальсаговых, в пример другим, работают в архивах и выявляют своих славных предков, что было бы неплохо, если бы поиском своих знаменитых предков занялись и представители других фамилий.
    Что таких представителей было и в других фамилиях свидетельствует нижеследующий список награжденных Георгиевскими крестами и другими наградами, так же выявленных все тем же Ахметом Мальсаговым. Все они, по данным все того же Мальсагова Ахмета, награждены в декабре 1863 г.
    Из села Борова – Абадиев Бибот (3-й ст.), Темирботов Хосбот (3-й ст.), Сампиев Умарсали (4-й ст.). Из Владикавказского округа: Мальсагов Орцхо (4-й ст.), Мальсагов Сарали (4-й ст.), Туганов Гуцири (4-й ст.), Мальсагов Дох (4-й ст.), Арапиев Аширбек (4-й ст.), Турчиев Камбулат (4-й ст.)
    За отличия в сражениях при нападении Шамиля 18 июня 1858-1859 гг. в Ахкиюртовском ущелье Георгиевскими крестами (для мусульман) были отмечены:
    юнкеры – Мальсагов Эльберд –4-й ст. № 163, Абиев Мачи – 4-й ст., № 711, Арсамаков Алихан – 4-й ст. № 712, Куриев Муса – 4-й ст., № 139, Дудаев Мурад – 4-й ст., № 1040, Гудиев Гуди – милиционер – 4-й ст., № 630, Дзагиев Дербич – 4-й ст., № 1055, Дзортов Муртуз – 2-й ст., № 107, Жабагиев Эльдани – 3-й ст., № 238, Джамиев Гони – 3-й ст., № 237.
    Старшины: Альмурзиев Або – 4-й ст., Бузуртанов Каченк (Камек) 4-й и 3-й ст., № 144, Тургиев Гурб – 3-й ст., Мальсагов Масак Мухтарович – 4-й ст., № 1056. За уничтожение разбойных шаек в Аргунском округе: Туриев (Тургиев) Гурб – 4-й ст., № 141, Эсиев Парсель – 4-й ст., № 148, Бабхоев Темирхан – 4-й ст., № 1208, Балхоев Темирхан – 4-й ст., № 402, Боров Анзор – старшина Джерахского округа – 4-й ст., № 397.
    Юнкеры: Наурузов Маш – 2-й ст., № 102, 1 ст., № 67, Арсамаков Алихан – 4-й ст., № 712, Гатагажев Алихан – 4-й ст., № 713, Мальсагов Мовсар – 4-й ст., № 397.
    Милиционеры: Наурузов Эльмурза – 3-й ст., № 6, Дахкильгов Дуланх – 3-й ст., № 234, ротмистр Мачиев – 2-й ст., № 103.
    Время иррегулярной милиции прошло. Настало время постоянной милиции. Была создана Терская область, куда входили горские народы Северного Кавказа. Наступил период необходимости создания постоянной милиции, которая всегда была бы на месте и выполняла функции не только охраны объектов, но и наводила бы порядок в национальных регионах области, а при необходимости многие из этой Терской постоянной милиции уходили и в конвой российских императоров, целыми национальными отрядами уходили на борьбу с Шамилем, принимали активное участие в войнах, которая Россия проводила с шахской Персией, султанской Турцией, воевали в Крымской войне 1853-1856 гг. И везде ингушские милиционеры показывали чудеса смелости и мужества. Так в борьбе с Шамилем и Крымской войне 325 ингушей-всадников, в том числе 80 офицеров временной ингушской милиции, были награждены памятной бронзовой медалью, не говоря о других боевых наградах, а в 1841 году за героические подвиги ингуши первыми среди кавказских народов получили от имени императора России Николая II Георгиевский штандарт. Такие штандарты (Гиоргиевские знамена) ингуши получили и в русско-турецкой войне 1877-1878 гг. от имени императора Александра II, а в Первой мировой войне уже от имени последнего российского императора Николая II.
    Думаю, потомкам этих славных предков будет интересно знать фамилии, имена и заслуги своих дедов, прадедов и прапрадедов. Для этого я пользуюсь архивными материалами об этих славных сынах Ингушетии и патриотов России, любезно предоставленными мне Албогачиевой-Гадаборшевой Маккой Султан-Гиреевной.
    Итак, дорогой читатель, читай и находи в этих списках своих предков, учись их мужественному примеру, гордись славными их делами. Расскажи о них своим детям, внукам и правнукам. Славные имена этих людей мы узнаем из приказов Терской постоянной милиции и по материалам вслед за этими приказами появлявшимися в газете «Терские ведомости». Вслед за приказами следует число и год этой газеты.
    ________________________________________

    Заглянем в историю

    (приказы по Терской области)

    1868 год
    Пр. №1. 19 февраля 1868 г. «Терские ведомости» 1868 г. 18 марта.
    В ознаменование особенного монаршего благоволения и в награду за подвиги, мужество и храбрость, совершенные в продолжении Кавказской войны, Государь Император Всемилостивейше жалует: за отличия по службе: производится из поручиков в штабс-капитаны - состоящий на службе в милиции старшина аула Кескем Ингушского округа Дзанчор Бекбузаров.
    Пр. № 58, 30 марта 1868 г. «ТВ» 6 мая 1868 г.
    В приказе по Кавказскому военному округу - пункт 4 и в приложенном к нему списке - объявлены Всемилостивейше пожалованные награды:
    Ингушский округ
    Аульному старшине, юнкеру Алты Мальсагову золотая медаль с надписью «За усердие», для ношения на шее на Аннинской ленте.
    Юнкеру Дердич Зозиеву - серебряная медаль с надписью «За усердие», для ношения в петлице на Станиславской ленте.
    Всаднику Терской постоянной милиции, состоящему в охранной страже при начальнике Горского участка Парче Темирханову - 30 руб. серебром.
    Всадникам Терской постоянной милиции, состоящему в конвое помощника Назрановского участка по управлению Пседахскими аулами: Асламбеку Дудыргову, состоящему в конвое начальника Ингушского округа Албасту Чориеву - по 30 руб. каждому.

    1869 год
    Список всадников, исключенных из состава Терской постоянной милиции, с зачислением на их места других туземцев.
    Исключается из состава третьей сотни, состоящей в конвое при начальнике Горского участка Ингушского округа всадник 3-го разряда Джиор Дегоев.
    Зачисляется Альтемир Темирханов.
    Перечисляется третьей сотни всадник 3-го разряда Гаирбек Мальсагов.
    Зачисляется в 4-ю сотню 4-й сотни всадник 3-го разряда Муса Темирханов.
    Пр. №16, 1 марта 1869г. «ТВ» 2 апреля 1869г.
    Военный министр, отзывом от 2-го минувшего февраля за № 1083, уведомил о Всемилостивейшем пожаловании, установленных в 1861 и 1863 годах особых медалей и знаков нижепоименованным лицам, принимавшим наиболее деятельное действие в освобождении зависимых сословий, существовавших в горских племенах Кавказа.
    Ингушские племени
    состоящему по милиции прапорщику Арсакаю Тадыгову и не имеющим чинов Нуракию Горчханову, Эсе Оздемирову и Арсамаку Шодиеву.
    Пр. № 89 28 марта 1869г. «ТВ» 23 апреля 1869г.
    Список лиц, коим разрешено принять и носить пожалованные им шахом Персидским ордена Льва и Солнца.
    Состоящему по армейской кавалерии майору Крым-Султану Дударову - орден «Святой Анны» 2-ой степени, с мечами над орденом.
    Единовременная денежная выдача из сумм государственного казначейства: помощнику командира 12-ой сотни Терской постоянной милиции, состоящему по армейской кавалерии - подпоручику Эльберту Мальсагову.
    Пр. № 122,11 мая 1869г., «ТВ» 4 июня 1869г.
    Список туземцев, исключаемых из состава Терской постоянной милиции с зачислением на их места других туземцев.
    Исключаются: из состава 3-ей сотни, состоящий в конвое начальника Ингушского округа всадник 3-го разряда Артаган Мальсагов.
    Зачисляется Анзор Мальсагов.
    Пр. №29,1869г., «ТВ» 18 июня 1869г.
    Список туземцев, исключаемых из состава Терской постоянной милиции с зачислением на их места других туземцев. Переводится из 3-й сотни Анзор Мальсагов в 4-ю, Муртазали Добриев - в 4-ю сотню.
    Пр. №29, 1 июля 1869г., «ТВ» 30 июля 1869г.
    Приказ по Иррегулярным войскам.
    Государь Император Высочайше соизволил разрешить принять и носить пожалованную шахом Персидским, Состоящему в конвое его Императорского Высочества, Главнокомандующего Кавказской армии, уряднику Терского войска Хутиеву - золотую медаль «Льва и Солнца».
    Пр. №55,13 сентября 1869г., «ТВ» 15 октября 1869г.
    Список туземцев, исключаемых из состава Терской постоянной милиции с зачислением на их места других туземцев.
    Состоящий в конвое начальника Ингушского округа - всадник 3-го разряда Пуги Ахриев.
    Зачисляются: Хасбот Темуркиев и Джанчор Долгиев.
    Состоящий в конвое начальника Горского участка всадник 3-го разряда Парчо Темирханов, всадник 3-го разряда Казимагомед Ужахов, всадники 3-го разряда Магомед Мальсагов и Тепса Цолхадов - исключаются.
    Зачисляются: Иджи Шовхалов, Майли Аракиев, Маги Абиев и Сипцо Темуркиев.
    Пр. №45, 1 ноября 1869г., «ТВ» 26 ноября 1869г.
    Список туземцев, исключаемых из состава Терской постоянной милиции с зачислением на их места других туземцев.
    Состоящий на подъемном посту, всадник 3-го разряда Илха Булатов -исключается.
    Зачисляется - Тасад Булатов.

    1870 год.
    Список туземцев, исключаемых из состава Терской постоянной милиции с зачислением на их места других туземцев.
    Старшина аула Насыр-Корт всадник 1-го разряда подпоручик Маги Наурузов переводится на оклад юнкера.
    В 4-ю сотню в распоряжении начальника Ингушского округа в звании юнкера зачисляется Эльмурза Наурузов.
    Исключается 4-й сотни всадник 3-го разряда Шамиль Мальсагов.
    Пр. №1,1 января 1870г., «ТВ» 22 января 1870г.
    По случаю отчисления, состоящего при мне сверхштатного словесным переводчиком юнкера милиции Эльмурза Наурузова от настоящей должности, назначается на место его с 1-го января житель Ингушского округа Инал Бекбузаров.
    Начальник Терской области генерал-адъютант Лорис-Меликов.
    Пр. №2, 1 января 1870г., «ТВ» 2 января 1870г.
    Высочайшие приказы по военному ведомству от 19 февраля 1870 года в городе Санкт-Петербурге.
    Старшине аула Долаково, юнкеру милиции Куды Дахкильгову (он же Долаков) - серебряная медаль с надписью «За усердие», для ношения на шее на Станиславской ленте.
    Депутату Назрановского участкового суда, юнкеру милиции Вытыру Цукиеву (он же Арсамаков) - золотая медаль с надписью «За усердие», для ношения в петлице на Станиславской ленте...
    ... Всадникам, состоящим в конвое при начальнике Ингушского округа:
    Гурте Туриеву - единовременно 2 руб. из остатков от штатных сумм, ассигнуемых на содержание Терской постоянной милиции.
    Идыку Муцольгову, состоящему при конвое начальника Пседахского участка Гуде Упурову - серебряные медали с надписью «За усердие», для ношения в петлице на Станиславской ленте..
    Список туземцев, исключаемых из состава Терской постоянной милиции с зачислением на их места других туземцев.
    3-й сотни старшина аула Экажево, 1-го разряда прапорщик Касбот Темирботов, вместо его назначается, состоящий в конвое начальника Ингушского округа всадник 3-го разряда Мамсур Мальсагов с переименованием во 2-ой разряд, а на место его зачисляется в конвой к начальнику округа всадником 3-го разряда Чада Плиев.
    Старшина аула Кантышево, всадник 3-го разряда, корнет Чомак Ахушков и состоящий в конвое начальника Назрановского участка всадник 3-го разряда Эльмурза Эльбуздукиев отчисляется, на их место зачисляется Кавдин Батакиев.
    Исключаются 4-й сотни всадники 3-го разряда: Таусултан Майриев, Гаравоч Алгатов, Берт Муталиев, Эса Мальсагов, Сипцо Тимуркиев, Адильгирей Дикажев, Садул Тарчиев, Бази Исмаилов, Албаст Данбеков, Берса Дударов.
    Зачисляются:
    Корик Джабагиев, Баха Мальсагов, Чалдыр Чакиев, Чага Дзауров, Ноши Кориев, Джантимир Джагусткиев, Батако Хампиев, Маай Осмиев, Чонка Алиев, Эка Акталиев, Мези Албогачиев, Мустафа Муцулов, Цого Аздемиров, Джантемир Пошев, Инархо Ужахов, Местер Абиев, Мавсур Ужахов, Ижи Османов, Парчо Темирханов.
    Пр. № 8, 1 марта 1870 г., «ТВ» 26 марта 1870 г.
    Исключается 6-й сотни всадник 3-го разряда Гумук Эскерханов, состоящий на Аргунском посту. Зачисляется на его место Чальбек Чабиев.
    Пр.№ 9, 1 апреля 1870 г., «ТВ», 2 апреля 1870 г.
    Список туземцев, исключаемых из состава Терской постоянной милиции, с обозначением поступивших вместо них на службу. 3-й сотни, старшина аула Среднего Ачалука, всадник первого разряда, поручик Чора Мальсагов. Вместо него переводится 4-й сотни, состоящий в звании урядника Муса Кариев, на место же его зачисляется на службу в 4-ю сотню всадником 2-го разряда юнкер Долат Ханакиев.
    Старшина аула Пседах, всадник 3-го разряда Кука Ганижев с 25 марта, прапорщик Дунда Чабиев - в 1-ю сотню всадниками 3-го разряда, из 4-й сотни Джамбот Картоев — исключается. На его место зачисляется Тинта Аспиев.
    Правитель канцелярии, полковник Смикалов.
    Пр. №12, 1 апреля 1870 г., «ТВ» 23 апреля 1870 г.
    Список туземцев, исключаемых из состава Терской постоянной милиции, с обозначением поступивших вместо них на службу 3-й сотни, состоящих в конвое начальника Ингушского округа: Иса Мусиев, Тагем Чабиев. Магомед Тимирханов - урядник, зачисляется в 4-ю сотню с тем же званием. Всадник 3-го разряда, состоящий при начальнике Горского участка Ижи Шовхалов - в 4-ю сотню. 4-й сотни всадник 4-го разряда Маги Абиев - в 3-ю сотню, Парчо Темирханов - в 3-ю сотню. Тепса Юсупов, Габис Кериев, Индербей Гелисханов, Тепса Батылов, Даут Мальсагов, Сейгит Мальсагов.
    Пр. №14, 1 мая 1870г., «ТВ» 14 мая 1870г.
    Список туземцев, исключаемых из состава Терской постоянной милиции, с обозначением поступивших вместо них на службу 3-й сотни, состоящие в конвое начальника Осетинского округа, всадники 3-го разряда: Эльзарко Бекбузаров, Сахук Макиев. 4-й сотни 3-го разряда Исмаил Озиев, Шамиль Мальсагов, Гайрбек Арчаков, Омар Добриев, Ибишь Актолиев, Исхак Дзамотов, Берса Джантемиров, Сосланбек Мальсагов.
    Пр. № 15, 27 мая 1870г., «ТВ» 11 июня 1870 г.
    Список туземцев, исключаемых из состава Терской постоянной милиции: Асламбек Дудургов, Бекбот Дудургов, Майра Андиев, Шама Яндиев, Асланбек Арчаков, Ада Арчаков, Устархан Долтукиев, Тепса Тебоев.
    Поступивших вместо них 4-й сотни всадники 3-го разряда, помощники старшины аула Цацин-юрт, Бейсултан Беков, Себир Нухаев.
    Пр. № 16, 1 июля 1870г., «ТВ» 30 июля 1870г.
    Всадник 1-й сотни 3-го разряда Терской постоянной милиции Дунда Чабиев, по приказанию начальника области, перечисляется на оклад всадника 1 -го разряда с 1 августа сего года.
    За отсутствием начальника Терской области генерал-майор Кононович.
    Пр. № 19, 1сентября 1870г., «ТВ» 24 сентября 1870г.
    Список туземцев, исключаемых из состава Терской постоянной милиции, с обозначением поступивших вместо них на службу
    Муса Базиев исключается, на его место зачисляется в 3-ю сотню в конвой начальника области всадником 3-го разряда Чох Ахриев.
    Пр. № 20, 1сентября 1870г., «ТВ» 24 сентября 1870г.
    Список туземцев, исключаемых из состава Терской постоянной милиции, с обозначением поступивших вместо них на службу.
    Исключаются: 2-й сотни 3-го разряда - Дзахот Галаев, Куцик Лазарев; 4-й сотни - Тама Ханакиев, Заурбек Катиев, 7-й сотни 3-го разряда всадник Веденского поста Умахан Бихоев, Кагирман Муталиев.
    Пр. № 21, 1 октября 1870г., «ТВ» 22 октября 1870г.

    1871 год.
    Августа 30-го дня. Производятся в полковники Терской постоянной милиции - Базоркин, в поручики из подпоручиков милиции - Эльджи Джабагиев; из хорунжих в сотники Терского Казачьего войска Камбулат Турчиев.
    Пр. № 40, 1871г., «ТВ» 1871г.
    Ноября 15-го дня, в Царском Селе.
    Производятся за отличие по службе из прапорщиков в поручики милиции - депутат Назрановского Горского Словесного Суда - Арсакай Тыдыгов и старшина селения Сурхахи - Омар Самтиев.
    Пр. № 51, 1871г. «ТВ» 1871г.

    1874 год.
    Лицам, избранным для заседания с 1-го марта 1871 года в Назрановском Горском Словесном Суде, утверждаются: селение Базоркино Палка Арапиев — членом; сел. Экажево — Аксака Толдиев - кандидатом, сел. Таргим — Актамир Ахмедов - членом, сел. Джейрах - Арапхан Азиев - кандидатом, сел. Кескем - Даурбек Ахриев - членом, сел. Бековическое - Сараба Темирханов - кандидатом.
    Пр. № 785, 1874г., «ТВ» 19 марта 1874г.

    1875 год.
    Пр. № 716, 1875г., «ТВ» 5 февраля 1875г.
    Подпоручик Князь Магомет Наурузов - кандидатом с 1-го января 1875 года в Горский Суд.

    1908 год.
    Пр. № 64, 30 декабря 1908г., «ТВ» 6 января 1909г.
    Высочайшим приказом, состоявшимся 22 декабря, числящийся по армейской кавалерии, адъютант управления инспектора Терской постоянной милиции, поручик Гудиев, переведен на службу в 3-й Драгунский Новороссийский Его Императорского Величества Великого Князя Владимира Александровича полк.
    Объявляя об этом по вверенной мне области, предлагаю поручику Гудиеву отправиться к месту нового своего служения.
    Начальник Терской области и Наказного Атамана Терского казачьего войска.

    1909 год.
    Пр. № 2, 26 января 1909г., «ТВ» 6 февраля 1909г.
    I
    40 рублей не выданных в жалованье за ноябрь и декабрь месяцы 1908г. всадникам 2-й сотни Терской постоянной милиции Тоуботу Куштову 20 рублей и 5-й сотни Салтамураду Джаадуеву - 20 рублей, первому как всаднику без содержания, ошибочно вписанные, а второму как не внесшему в течение указанного времени службы, предлагаю как исполняющий должность инспектора милиции сдать в доход казны.
    II
    По раздаточному списку на жалование чинам 3-й сотни Терской постоянной милиции за ноябрь, декабрь месяцы были выписаны всаднику Алисултану Гудиеву в жалование 16 ноября минувшего года по 1 января 1909 года 22 рубля 27 копеек. Между тем, всадник Гудиев на службу не явился, а вместо него в течение одного месяца несли службу у начальника 1 участка Назрановского округа всадники Омар Таштемиров и Арцхо Зайтов, которым и выдано и.д. инспектора милиции за это время в жалование 15 рублей.
    Объявляя об этом по вверенной мне области, предлагаю оставшимся, а затем от жалования Гудиева 7 рублей 50 копеек сдать в доход казны.
    Пр. № 108, 5 февраля 1909г., «ТВ» 11 февраля 1909г.
    Из имеющихся в области правлений сведений мною усмотренном, что государственная оброчная подать и воинский налог с населения Веденского округа взысканы полностью и сданы в надлежащее казначейство, и что в деле взыскания этих сборов проявили деятельное участие начальники участков подпоручик Куриев, коллежский регистратор Мальсагов.
    Пр. № 18, 4 мая 1909г., «ТВ» 14 мая 1909г.
    Список нижним чинам Терской постоянной милиции, произведенных в урядники за отлично-усердную службу Владикавказский резерв 1-й сотни Вагап Гарчханов, Асланбек Харсиев, всадники 1-го разряда 3-й сотни: Эльбузур Актемиров, Бексултан Долаков, Тоси Гойгов, всадники 4-й сотни Осман Мачиев, Дзама Тенкиев, всадник 5-й сотни Беслан Яндаров.
    Пр. № 19, 11 мая 1909г., «ТВ» 27 мая 1909г.
    Высочайшим приказом, состоявшимся 6 мая сего года юнкер Терской постоянной милиции Мислауров Иджи производится в прапорщики милиции.
    О чем по вверенной мне области объявляю для сведений, генерал-лейтенант Михеев.
    Пр. № 22, 26 мая 1909г., «ТВ» 31 мая 1909г.
    Приказом по Кавказскому военному округу от 2 мая за № 97 на вакантную должность, помощника командира 5-й сотни Терской постоянной милиции, назначен прапорщик милиции Берсанов Магарби.
    Пр. № 23, 28 мая 1909г., «ТВ» 28 мая 1909г.
    Исключаются из Терской постоянной милиции 1-й сотни урядники - Хасанбек Шадыжев, Хасан Танкиев, Аслан Оздоев, Гарасай Куркиев, Асланбек Хампиев, Магомед Албогачиев, Хаспот Далаков, Иналуко Аушев, младший урядник Батарбек Осканов; 2-й сотни всадник 1-го разряда Хаким Оздоев; всадники 3-й сотни 1-го разряда Аскерхан Боров, Садро Хампиев, Мурзабек Даурбеков, Иса Алиев, Мухтар Базоркин и 4-й сотни всадник 3-го разряда Гойтимир Добриев.
    Зачисляются в 4-ю сотню всадник 3-го разряда Асланбек Добриев с 1 мая.
    III
    Зачисляются во Владикавказский резерв Терской постоянной милиции с 1 мая на младший оклад Иналуко Аушев, Хаспот Далаков.
    Генерал-майор Орбелиани.
    Пр. № 24,1 июня 1909г., «ТВ» 7 июня 1909г.
    За отлично-усердную службу и преданность правительству нижних чинов Терской постоянной милиции
    В прилагаемом списке поименованных главнокомандующим войск Кавказского военного округа, по Высочайше представленной Его Сиятельству власти, 6 мая сего года изволил назначить им медали с надписью «За усердие» против каждого, в списке означенные. Вследствие
    приказа по Кавказскому военному округу, за № 101, объявляют об этом по вверенной мне области для сведения.
    Начальник Терской области Наказной Атаман Терского казачьего войска генерал-лейтенант Михеев.
    Исе Мальсагову - для ношения на шее на Владиленте (наверное на Владимирской ленте) серебряную медаль.
    Мурзабеку Даурбекову, Байботу Богатыреву, Заурбеку Булатову -для ношения на груди на Станиславской ленте, серебряные медали.
    Пр. № 28, 3 июня 1909г., «ТВ» 10 июня 1909г.
    Согласно донесению начальника Назрановского округа, при задержании 7 декабря 1908 года абрека в особенности отличились урядники 4-й сотни Терской постоянной милиции Заурбек Булатов, Лорса Богатырев, Солса Абиргов и Магомед Баталов.
    За такой похвальный поступок объявляется названным урядникам благодарность.
    Начальник Терской области и Наказной Атаман Терских казачьих войск генерал-адъютант Михеев.
    Пр. № 553, 25 июня 1909г., «ТВ» 1 июля 1909г.
    Ввиду перевода временно исполнявшего должность начальника 1-го участка Веденского округа, подпоручика Куриева высочайшим приказом 7 мая в Терский пост милиции, заведование первым участком с 1 июня возложено на младшего делопроизводителя Сухорукова с несением своих прямых обязанностей.
    Пр. № 33, 25 июля 1909г., «ТВ» 25 июля 1909г.
    Исключаются из Терской постоянной милиции 1-й сотни старшие урядники Шахангири Нальгиев, Вагап Горчханов, Асланбек Харсиев, Мурцал Аулургов, Хаджимурад Местоев.
    Зачисляются во 2-ю сотню урядник Эльберт Ахсаров, в 3-ю сотню Сайт Абдул-Кадыров, младшим урядником Магомед Албогачиев.
    Об этом по вверенной мне области объявляю для сведения и должного, до кого относится исполнения.
    Начальник Терской области и Наказной атаман Терского казачьего войска, генерал-лейтенант Михеев.
    Пр. № 40,1909г., «ТВ» 28 июля 1909г.
    I
    Исключается из Терской постоянной милиции 3-й сотни старший урядник Баташ Алиев, 4-й сотни младший урядник Магомед Албогачиев. Зачисляются 3-ю сотню младшим урядником Баташ Алиев.
    II
    Всадник 1-го разряда 1-й сотни Терской постоянной милиции Биберт Долаков переводится во 2-й разряд.
    Об этом по вверенной мне области объявляю для сведения и должного до кого относится исполнения.
    Начальник Терской области и Наказной Атаман Терского Казачьего войска, генерал-лейтенант Михеев.
    Пр. № 41, 22 июля 1909г., «ТВ» 28 июля 1909г.
    Зачисляется во Владикавказский резервный полк Джемалдин Нальгиев.
    Начальник Терской области и Наказной атаман Терского казачьего войска, генерал-лейтенант Михеев.
    Пр. № 44, 21 августа 1909г., «ТВ» 31 августа 1909г.
    Вследствие представления начальника Грозненского округа, командующий 6-й сотни Терской постоянной милиции поручик Базоркин увольняется для лечения болезни в Михайловскую на 28 дней с сохранением содержания.
    Заведование на время отпуска поручика Базоркина возлагается на его помощника подпоручика Курумова.
    Атаман Терского казачьего войска, генерал-лейтенант Михеев.
    Пр. № 46, 28 июля 1909г., «ТВ» 1 сентября 1909г.
    I
    Исключается из резервов Терской постоянной милиции Веденского округа Эсмурза Местоев.
    На место которого зачисляется Данильхан Чумаков.
    II
    Исключается из Терской постоянной милиции всадник 1-го разряда Биберт Долаков, всадник 3-го разряда Сайт Горчханов и 4-й сотни всадник 1-го разряда Айдемир Долаков.
    На место которых зачисляются в 3-ю сотню всадник 1-го разряда Сандро Хампиев и всадник 3-го разряда Идрис Ториев.
    Атаман Терского казачьего войска, генерал-лейтенант Михеев.
    Пр. № 121,1909г., «ТВ» 18 октября 1909г.
    За примерно-добросовестное исполнение своих обязанностей, распорядительность и энергию, проявленную урядником Промежуточного поста Тенкиевым и всадниками этого же поста Долгиевым, Джанхотовым, Хамхоевым при отбитии 2-х лошадей, ограбленных в ночь на 30 сентября в версте от серебро-свинцового Алагирского завода у Владикавказских мещан Севастьяновых, объявляю названным милиционерам благодарность.
    Генерал-лейтенант Михеев.
    Пр. № 70, 21 декабря 1909г., «ТВ» 25 декабря 1909г.
    Исключается из Терской постоянной милиции 2-й сотни всадник 1-го разряда прапорщик Инджи Мислауров с 1 декабря и зачисляется с 1 декабря во 2-ю сотню на оклад старшего урядника прапорщик Инджи Мислауров.
    Об этом по вверенной мне области объявляю для сведения и должного до кого относится исполнения.
    Атаман Терского Казачьего войска, генерал-лейтенант Михеев.

    Б. Абадиев
    www.ghalghay.com
    Ингушетия: исторические параллели

  5. #85
    Осваиваюсь
    Регистрация
    05.05.2007
    Адрес
    Moscow
    Сообщений
    233
    Поблагодарил(а)
    0
    Получено благодарностей: 1 (сообщений: 1).

    Ответ: Страничка истории моего народа

    ПОТОМКАМ РЫЦАРЕЙ ЧЕСТИ И ДОСТОИНСТВА – ОФИЦЕРОВ И ВСАДНИКОВ «ДИКОЙ ДИВИЗИИ»


    Страница из истории
    Кавказской туземной конной дивизии
    Справочный материал для подготовки этой страницы мне три года назад предоставил патриот своего народа, историк и педагог Тамерлан Хаджибикарович Муталиев. (Дала гешт долда цунна!) Отдавая дань уважения и памяти этому замечательному человеку сегодня, решил вынести материал на страницы газеты и благодарен "Сердало" за предоставленную возможность его опубликовать. Уверен, что потомкам (родным и близким) будет приятно еще раз прочитать о славных сынах нашего народа - офицерах и всадниках Ингушского конного полка. Как и мне дорога память о своем родном деде подпоручике Алисхане Плиеве, служившем в этом полку. (С его автобиографией, о боевых и морально-нравственных качествах я намерен подготовить отдельный материал).

    Подлинные свидетельства прошлого, дошедшие до нас из глубины веков и тысячелетий, дают нам твердые основания утверждать, что мирный созидательный труд наших предков всегда сопровождался необходимостью его надежной защиты. Такое сочетание предопределялось самим географическим расположением, в частности, Ингушетии, и в целом Кавказа, стратегическое значение которого состоит прежде всего в том, что он является проходом, соединяющим Европу и Азию с ближним Востоком, выходом на мировые просторы. Поэтому столь же древней и богатой является военно-политическая история народов Кавказа, и ингушского народа в их числе.
    Меня давно интересовали сведения о Кавказской туземной конной дивизии (КТКД), чуть ли не с первых дней своего существования в дополнение к официальному названию получившей неофициальное название "Дикой дивизии". Однако, если вначале в это название вкладывалось впечатление о своеобразном отношении ее рядового личного состава к военно-уставным требованиям, то с первых боевых отличий дивизии ее неофициальное название наполнилось подлинным уважением соратников по оружию в русской армии и столь же подлинным страхом и даже ужасом, наводимым ею на противника.
    Формирование КТКД было продолжением практики создания иррегулярных воинских формирований из горцев Северного Кавказа. Первой подобной частью являлся Кавказский конно-горский полк, созданный в середине 30-х годов 19 века по инициативе генерал-фельдмаршала И. Паскевича. Полк дислоцировался в Варшаве, в 1849 г. принял участие в Венгерском походе русских войск. Расформирован в 1856 г. В его составе служило в общей сложности до 40 ингушей, для которых, как и для других горцев, он являлся заметной кузницей первых офицерских кадров.
    Отдельные горские формирования (в виде конных сотен) создавались для участия в Крымской войне 1853-1856 гг. В русско-турецкую войну 1877-1878 гг. в составе Терско - Горского конно-иррегулярного полка Ингушский дивизион заслужил под командованием подполковника Банухо Базоркина и ротмистра Николая Альдиева высшую награду русской армии - Георгиевский штандарт. В русско-японской войне 1904-1905 гг. в составе Терско-Кубанского конного полка высокую боевую репутацию обрела Ингушская конная сотня под командованием войскового старшины Эльберта Нальгиева.

    Летом 1914 г., в связи с обозначившейся войной стран Антанты против германо-австрийского военного блока, на Северном Кавказе приступили к формированию туземной конной дивизии в составе 6 полков, каждый из которых был 4-сотенного состава. Полки получили свои названия по признаку этнической принадлежности личного состава: Кабардинский и 2-й Дагестанский (1 бригада), Татарский (Азербайджанский) и Чеченский (2 бригады) , Ингушский и Черкесский (3 бригады).
    Принцип формирования личного состава рядовых (нижних чинов), как и во всех предыдущих случаях, был основан на добровольном призыве. Всадники за общественный счет обеспечивались лошадьми, обмундированием, амуницией и традиционным горским оружием - шашками и кинжалами. Винтовки выдавались казенные. Всадникам выплачивалось жалование в размере 20 руб., вахмистрам - по 40 руб., ст. урядникам - по 35 руб., урядникам- по 30 руб.
    Штаты дивизии и унифицированный штат полка были утверждены императором 16 августа 1914 г.
    Офицерский состав полка насчитывал 22 человека. Строевых нижних чинов было 480 всадников, а вместе с нестроевыми (обозными, писарями, денщиками и т.д.) - 643 человека.
    Формирование дивизии преследовало следующие отчетливо выраженные цели:
    Политическая цель - необходимо было показать миру, что непокорные в прошлом горцы стали ревностными защитниками России. Именно для подчеркнутого обозначения этой идеи командовать дивизией был назначен великий князь генерал-майор Михаил Романов. Этим же объясняется присутствие большого количества представителей высшей российской и кавказской знати в офицерском составе дивизии.
    Военная цель - организаторы подчеркивали пользу использования в военных целях прекрасных боевых качеств горцев, прирожденных воинов и наездников.
    Полицейско-административная задача - начальник Терской области генерал-лейтенант Флейшнер настойчиво напоминал о необходимости удаления на Западный фронт "наиболее беспокойной части местного населения" с учетом того, что намечается участие Турции в войне против России. Однако на практике эта задача была реализована далеко не в той форме и степени, в какой это планировалось начальством.
    Создание Ингушского конного полка завершилось к октябрю 1914 г. Недостатка в добровольцах не было, и это потребовало довольно тщательного отбора всадников. Одним словом, служить в полку было делом престижным. Ингушский полк в дивизии был единственным, который на войну выступал со своим знаменем - с Георгиевским штандартом, заслуженным Ингушским конно-иррегулярным дивизионом за участие в войне 1877-1888гг. Все остальные полки до марта 1915 г., когда им были вручены простые полковые знамена (и ингушам в их числе), знамен не имели. Ингушский же полк в дополнение к полковому знамени вывозил в строй в качестве почетного знамени названный нами Георгиевский штандарт, как свидетельство доблести и отваги своих дедов и отцов.
    В войну дивизия вступила в ноябре 1914 г. в составе 8 армии генерал-адъютанта Брусилова. До конца войны попеременно входила в состав 2,3 и 4 конных корпусов. Большую часть войны провела в 9-й армии генерала Лечицкого на Юго-Западном фронте и лишь несколько месяцев (зима 1916-1917 гг.) на Румынском фронте.
    Современники, и военные специалисты в первую очередь, давали очень высокую оценку боевым качествам полков "Дикой дивизии". Особенно выделялся ими факт 16 конных атак частей и подразделений дивизии только в одном 1916 году, кстати, самом насыщенном боевыми победами русской армии за всю войну, достигнутыми в основном войсками Юго-Западного фронта под командованием генерал-адъютанта Брусилова.

    В дни знаменитого летнего Брусиловского прорыва русской армии дивизия была придана в поддержку войскам 41-го армейского корпуса, находившегося в авангарде наступающих армий. Здесь 5-го июля 1916 г. всадники и офицеры Ингушского конного полка покрыли свои знамена неувядаемой славой. В этот день с раннего утра части корпуса прорвали оборону противника. Не взятым оставалось лишь упорно обороняемое немцами в центре фронта корпуса село Езержаны . В ходе двух атак на него не добились успеха и понесли большие потери полки Заамурской пехотной дивизии.
    После очередной неудачи этих полков командир 3 бригады кавказцев генерал-майор Гагарин бросил на село в неожиданную для противника атаку 4 сотни Ингушского конного полка. Цитирую изложение хода атаки по официальному приказу, изданному 25 июля 1916 г. : "Доблестные 1,2 и 3 сотни ингушей, пройдя на рысях посотенно цепи заамурцев, лихо развернулись в боевую лаву,- отмечено в приказе. - Уступами вправо и влево от шоссе под командою подполковника Абелова, имея в головном уступе 1-ю сотню штабс-ротмистра Баранова, в правом уступе сотню ротмистра Апарина, в левом - штабс-ротмистра Султана Бек-Борова, а за центром 4-ю сотню поручика Крым-Султана Базоркина, руководимый своим командиром полковником Мерчуле, полк со свойственной ему удалью кинулся в атаку под ружейным, пулеметным и артиллерийским огнем германцев, отчаянно защищавших селение Езержаны…
    Порыв ингушей вызвал восторженное "Ура!" доблестных Заамурских полков, перешедших за ингушами в решительное наступление.
    Первою врубилась в передовые немецкие ряды и, переколов их пиками, ворвалась в Езержаны в 7 часов вечера ингушская сотня штабс-ротмистра Баранова, правее ее сотня ротмистра Апарина и за ними сотня поручика Базоркина. Сотня же штабс-ротмистра Бек-Борова бросилась на высоту, откуда противник поражал фланговым огнем нашу атакующую лаву и куда пытались спасаться отступающие из с. Езержаны немцы.
    Несмотря на упорное сопротивление немцев на каждом перекрестке улиц, во дворах и в домах, откуда их пришлось выбивать огнем и даже кинжалами, все же к 8-ми часам с помощью заамурцев село Езержаны было окончательно в наших руках. Лишь только вошли в село передовые цепи заамурцев, ингуши бросились преследовать немцев, отступивших из деревни к северу. Здесь была замечена вдали, взятая на передки, батарея орудий, на которую и налетели ингуши. Сопротивляющееся прикрытие батареи было частью перерублено и переколото. Прислуга, обрезав постромки, ускакала. Пять тяжелых 6-ти дюймовых, совершенно исправных орудий с угломерами и зрительной трубой и 20-тью зарядными ящиками было взято ингушами, кроме того, пленными 109 человек.
    Преследование разбитых германцев прекратилось с наступлением полной темноты. Пали смертью храбрых в лихой атаке командир сотни поручик Крым-Султан Базоркин и 19 всадников, скончалось от полученных ран еще 18 ингушей. Вечная память храбрым джигитам" - писал в своем приказе по дивизии генерал-лейтенант Дмитрий Багратион.
    В результате этой блестящей атаки были разбиты считавшиеся отборными германскими частями 46-ой и 58-ой Прусские пехотные полки.
    Столь подробного внимания этот подвиг ингушских воинов заслуживает по всем канонам. Оценка и значение этой атаки ярко было изложено в приказе по 41-му армейскому корпусу и в сообщение Штаба Верховного Главнокомандующего изложено в №190 газеты "Русский инвалид" - официозе военного министерства России. Атака ингушей явилась, самым громким успехом не только "Дикой дивизии", но и одним из наиболее заметных дел русской кавалерии в этой войне.

    Здесь уместно вспомнить, что столь же широкую известность получила конная атака против батальона пехоты, совершенная Ингушским конным дивизионом в ноябре 1877 г. в Болгарии в период русско-турецкой войны 1877-1878 годов. Тогда этот редкий пример успешной атаки кавалерии против пехоты стал предметом изучения военной науки и вошел в труды по тактико-оперативному использованию кавалерии против пехоты во встречном бою.
    Возвращаясь к основной теме, отметим, что история Ингушского конного полка весьма богата примерами личного мужества и отваги, верности присяге, долгу и боевому товариществу, понимание почти каждым всадником, что за его действиями стоит честь и репутация родной семьи, своей фамилии и целого народа. И в этом, прежде всего, непреходящая ценность жизни и подвигов этих людей, содержащие в себе большие потенциальные возможности не только для военно-патриотического воспитания, но и духовно-нравственного совершенствования современной молодежи.
    Даже первичное обращение к истории этого полка способно укрепить в этом убеждении. Только движимые подобными чувствами могли десятки простых ингушских парней за полтора - два года войны стать полными георгиевскими кавалерами и получить чин юнкера и офицерский чин прапорщика. Назовем по именам хотя бы некоторых из них. Это - Арчак Арчаков, Хаджи-Мурат и Мусса-Хаджи Местоевы, Хадис Аушев, Бота Гагиев, Мурат и Хаджи-Бекир Мальсаговы, Магомед Фаргиев, Батырбек Осканов, Хасултан Евлоев, Магомет Боголов, Асланбек Маматиев-геройски погибший летом 1916 г. в одном бою с кавалером золотого Георгиевского оружия штабс-ротмистром Султаном Бек-Боровым и многие другие всадники и офицеры Ингушского конного полка.
    В чин прапорщика был произведен и полковой мулла Товбот-Хаджи Горбаков: вполне заслуженно - за боевые заслуги. Не обязанный по положению ходить в атаки или отбивать неприятеля из окопов, он по доброй воле и вполне профессионально исполнял и первое и второе. Несколько боевых орденов и медалей, офицерский чин были заслужены им личной храбростью и отвагой. Согласитесь, что его пример убедительно опровергает бытующую в нашем народе поговорку: "Молла дер ма де - молла яхар де". Понятно, что имея такого духовного пастыря Ингушский полк являл собой не часто встречающийся случай весьма удачного дополнения боевой службы не формально воспринимаемой духовно-воспитательной работой среди личного состава.
    Отличительная особенность "Дикой дивизии" состояла также и в том, что она в числе немногих соединений и частей сохранила военный порядок и высокую боеспособность после февральской революции 1917 года. Именно поэтому 9 июля 1917 г. в дивизию пришла телеграмма от командующего Юго - Западным фронтом генерала Корнилова следующего содержания: " По случаю Священного праздника Курбан - Байрам передайте от меня боевой привет офицерам и всадникам вашей доблестной дивизии, покрывшей себя новой славой в боях у Калуша и Новица. Положение на фронте 11-й армии таково, что мне нужна там беззаветная доблесть, твердость в исполнении долга и несокрушимая мощь доблестных полков дивизии. Я твердо верю, что, забыв усталость, она (дивизия - авт.) двинется не ожидая конца праздников, в указанный ей район, чтобы помочь мне восстановить положение на фронте 11-й армии".
    Дивизия не обманула ожиданий генерала. Она внесла решающий вклад в дело устранения паники и начавшихся в г. Калуш диких погромов и грабежей отступавших войск, случившихся в результате позорного провала армии в ходе июньского наступления на фронте.

    Однако дивизия не позволила втянуть себя в политическую авантюру, связанную с корниловским мятежом августа-сентября 1917 г. Брошенная в числе корниловских войск на Петроград, она в последний момент отказалась от участия в непродуманных и дурно пахнувших политических маневрах верхов России и не запятнала своей чести кровью рабочих и солдат столицы. Причем ближе всех к Петрограду подошел Ингушский конный полк, шедший в авангарде дивизии и первым отказавшийся проливать кровь своих соотечественников. Командир Ингушского полка полковник А. Котиев, накануне сменивший полковника Мерчуле, не только не допустил расправы над матросской делегацией Петрограда, но и самолично водрузил на место красный флаг, сорванный на одной из станций. Так, закончилась фронтовая жизнь дивизии и Ингушского конного полка.
    Думаю, уместным будет здесь назвать, кроме отмеченных выше ингушских офицеров полка, также и имена других офицеров-ингушей, составивших его заслуженную боевую славу. Это - ротмистр Гуда Гудиев , поручики Дунда Добриев, Магомет Бекбузаров, Умат-Гирей Куриев, корнеты Измаил Бек-Боров, Дудар Добриев, Султан Долтмурзиев, Созырко Мальсагов , подпоручики Мусса Аушев, Кагерман Дудаев, Эльмурза Гулиев, Алисхан Плиев ( мой родной дед - авт.), прапорщик Бексултан Бекмурзиев, Магомет -Султан Дахкильгов, Арсануко Добриев (в полку служили офицерами 2 его сына и племянник - авт.), Беслан и Зураб Маршани и другие.
    Кавалерами самой почетной среди российских офицеров - Ордена Святого Георгия и золотого Георгиевского оружия стали ингуши - генералы Сосланбек Бекбузаров, Созырко Мальсагов, Эльберт Нальгиев, Тонта Укуров, полковник Асланбек Котиев, подполковник -артиллерист Касим Маматиев и другие.
    С проявлениями лучших национальных черт в тот период связаны не только имена мужчин, но и имена ингушских женщин. Позвольте привести в качестве примера прошение жительницы с. Барсуки Нати Котиевой (в девичестве Оскановой), направленной ею императорскому наместнику на Кавказе великому князю Николаю Николаевичу Романову в декабре 1915 г. "Ваше императорское высочество, - обращается она. - Сын мой штабс-ротмистр Осетинского конного дивизиона Зубаир Котиев 5-го мая сего года на Австрийском фронте геройски отдал жизнь свою за царя и Отечество. Геройская смерть старшего сына за столь великое дело в переживаемый родиной тяжелый момент побудила меня и последнего единственного сына своего Магомета Котиева благословить на великое дело, на борьбу с врагом. Горя желанием быть в рядах нашей славной армии и отомстить за смерть своего брата, он, Магомет, добровольно оставил службу учителя в Ордубадском высшем начальном училище и поступил в Тифлисское военное училище, дабы получить надлежащую военную подготовку и вступить в ряды воинов. Мое желание, посылая последнего сына, чтобы он, Магомет, был в той же 3-й Кавказской казачьей дивизии, где служил и покойный сын мой Зубаир…"
    Величие духа и нравственная глубина материнского и гражданского подвига этой простой ингушской женщины во всей полноте для меня раскрылись после того, как стало известно, что Зубаир не был ее родным сыном, а мстить за его гибель она отправляла своего единственного и неженатого сына. Аллах был милостив к этой великой женщине. Сын ее Магомет вернулся живым, продолжил общественно-политическую деятельность. Отторгнутый политическими катаклизмами от Родины, этот выдающийся человек до конца своей жизни боролся в эмиграции за судьбу своего народа, депортированного с Кавказа.
    После знакомства с этим негромким и забытым, к сожалению, подвигом ингушской женщины Нати Котиевой-Оскановой, меня много лет согревает мысль о том, что не может не иметь будущего народ, у которого были и есть такие женщины.

    Возвращаясь к Ингушскому конному полку, через службу в котором прошло не менее 2-х тысяч ингушей, хотелось бы отметить, что после прибытия осенью 1917 г. на родину, в период революционных катаклизмов, он стал надежным щитом, прикрывшим свой народ от многих кровавых бед. Его всадники и офицеры явились основой для многих отрядов и частей, принявших участие в гражданской войне. И в этом состоит его большая заслуга перед Ингушетией, Кавказом и Россией. Как и другие национальные полки, он прекратил свое существование в марте 1918 г., после установления Советской власти на Тереке.
    Однако лучшие воинские традиции Ингушского конного полка получили свое развитие в ратных подвигах наших земляков в годы Великой Отечественной войны. Прямыми наследникам славных воинов этого полка являются Герои Советского Союза и России Руслан Гудантов, Ширвани Костоев, Ахмет Мальсагов, Мурат Оздоев и ряд других сынов и дочерей Отечества.

    Амерхан Плиев, полковник Вооруженных Сил РФ
    www.ghalghay.com
    Ингушетия: исторические параллели

  6. #86
    Осваиваюсь
    Регистрация
    05.05.2007
    Адрес
    Moscow
    Сообщений
    233
    Поблагодарил(а)
    0
    Получено благодарностей: 1 (сообщений: 1).

    Ответ: Страничка истории моего народа

    ВАСИЛИЙ РУСИН И ЕГО НЕОПУБЛИКОВАННЫЕ ВОСПОМИНАНИЯ

    О Василии Федоровиче Русине можно рассказывать бесконечно долго. Несмот¬ря на свой солидный возраст - ему 84 года - собеседник он живой, эмоциональ¬ный, память отменная, помнит все, вплоть до мельчайших деталей.
    Василий Федорович, еще ребенком оказавшийся среди чеченцев и ингушей, мыслит себя вайнахом. Он продолжает считать себя обязанным им и очень страдает, что ничего не может для них сделать, а трагедию чеченского народа воспринимает как свою личную.
    Что же связывает Василия Федоровича с Чечней и Ингушетией? Есть надежда, что читателям когда-нибудь удастся прочитать его воспоминания, озаглавленные "Моя жизнь с чеченцами и ингушами". Воспоминания он предварил эпиграфом: "Чеченцы и ингуши - гордый и гостеприимный народ. Они щедро вознаграждают добро и сурово наказывают зло" (выделено автором).
    Сам он родился в деревне Ольховатка Курской области. Предки его были крепостными. Один из них за 25-летнее доблестное несение службы царю и Отечеству получил вольную и надел земли около деревни Ольховатка. В конце 20-х глава огромной семьи Русиных был признан кулаком и подлежал "раскулачиванию". Спасаясь от репрессий и от самого процесса раскулачивания, Русины оказались на Кавказе. Вот что пишет Василий Федорович об этом периоде своей жизни:
    "Чуть привыкнув к новой для меня обстановке, я огляделся. И снова вернулось ко мне какое-то тягостное, ставшее привычным в последние месяцы настроение. Оно усилилось еще больше, когда увидел в вагоне какуюто темно-серую людскую массу. Все они, оставив родные места, уезжали в чужие края, совершенно не ведая о том, что их ждет впереди. Было очень много нищих.
    Они с протянутыми руками ходили по вагонам и выпрашивали милостыню. При виде этих людей в сердце поселялась необъяснимая тревога. А тут страха прибавил невольно услы¬шанный разговор. Какой-то мужик, в дырявом полушубке и лаптях, громко давал советы своим попутчикам:
    - Надо ехать на Кубань. Но ни в коем случае не на Кавказ. Там, говорят, народ очень злой. Особенно ингуши и чеченцы. Все они ходят с кинжалами...
    Услышав эти слова, мы сразу же к маме:
    -Ты слышала? Вон те дядьки говорят, что на Кавказе людей режут. Зачем же мы туда едем? Как же там могут жить наш папа и дяди?
    Мама стала успокаивать:
    - Коль папа зовет нас туда, значит, врут эти дядьки!".
    Но страх у мальчишки не прошел, и на протяжении всего пути он терзался мыс¬лями о том, как же жить среди этих страшных чеченцев и ингушей.
    "В Назрани нас встречали папа и наш дядя Петя. Позабыв обо всем на свете, мы стали озираться по сторонам: не могли забыть разговор, услышанный в поезде. На станции было много ингушей. Почти у каждого кинжал, сами, как нам показалось, черные, с черными бородами и усами и на вид суровые.
    Отец посадил нас на подводу, и мы поехали в Крепость Назрань, где нам теперь предстояло жить. Она была примерно в трех километрах от станции.
    По дороге я сразу же стал приставать к отцу с вопросами типа:
    - Как же мы тут жить будем?
    Папа и дядя Петя рассмеялись и говорят:
    - Если бы это было так, как же мы тут жили бы? К тому же еще и вас сюда забрали? Запомни: с ними надо уметь дружить. Прежде всего, самому надо быть верным в дружбе и не быть трусом.
    Эти слова дяди Пети запали мне в душу на всю жизнь".
    Затем у Василия Федоровича была учеба в школе, где он крепко сдружился с одноклассниками-ингушами, позже в Крепости Назрань закончил зооветтехникум и был направлен на работу в Чечено-Ингушский Наркомзем.
    "Вскоре мы получили направления на работу. Мне предстояла работа в Галанчожском районе. Один из работников Наркомзема, русский по национальности, пригласил меня в другой кабинет, подвел к карте республики и спрашивает:
    - Ты знаешь, куда тебя посылают?
    - В какой-то Галанчожский район,- отвечаю.
    - А ты знаешь, где он находится?
    - Не знаю. Но, говорят, язык до Киева доведет, - говорю я.
    А он продолжает:
    - В общем, парень, я тебе добра желаю. Пойди и откажись от этого района. Ехать туда никто не хочет. Это самый далекий высокогорный район и находится на границе со снеговыми горами Главного Кавказского хребта. Более того, там нет никаких дорог, кроме горных троп для верховых лошадей, мулов и ослов. Нет телефонной связи, почти нет русских. Притом имей в виду: это скалистый высокогорный район, удобный для укрытия бандитов.
    - Я очень люблю горы, обожаю лошадей, хорошо обучен верховой езде, а что касается того, что там нет русских и горцы плохо изъясняются по-русски, - так это тоже не страшно: я неплохо говорю на ингушском языке, а это два родственных языка. Так что мне нетрудно будет перестроиться.
    После этих слов мой благодетель внимательно посмотрел на меня, сделал паузу и задал еще один вопрос:
    - А то, что в этом районе от преследования скрываются бандиты? Это тоже тебя не беспокоит?
    - Нет, не беспокоит. Я для них человек безвредный. Зачем они меня будут трогать?
    - Ну, что ж. Поезжай. Уверен, что ты скоро сбежишь оттуда и придешь проситься в другой район. Но тогда труднее будет подобрать место поближе к городу.
    - А меня не тянет в город, - ответил я своему собеседнику и пошел к ребятам.
    На прощанье я пригласил его в Галанчожский район. А он мне в ответ:
    - Твоя самоуверенность меня удивляет. Но ведь ты еще не знаешь, как устроишься, а уже в гости зовешь.."
    Тепло пишет Василий Федорович о своем пребывании в Галанчожском районе, о людях, которых он там узнал и с которыми поддерживает самые тесные контакты по сей день. Он выучил язык, причем мог свободно изъясняться и по-ингушски, и по-чеченски. Вдоль и поперек исходил все аулы района. Впоследствии это помогло ему написать книгу об эффективном использовании альпийских пастбищ, которая оказалась нужной не только в самой Чечне, но и в других республиках Северного Кавказа.
    Но особым его пристрастием были и остаются уникальные традиции и обычаи вайнахов. При этом он оставался не сторонним наблюдателем, а сам придерживался того уклада жизни, который ему приходилось наблюдать. Вот как он описывает традиционную вечеринку (ловзар), на каких он всегда был званым гостем:
    "Есть более сложная и по форме, и по содержанию вечеринка, где присутствует элемент условного выражения сердечных чувств (дог дахар). Начинается она с традиционного угощения гостей. Голову зарезанного по этому случаю барашка обязательно подают старшему из гостей. Он отрезает от нее приглянувшийся ему кусочек (обычно это ухо или язык), потом ее передают по кругу всем остальным гостям.
    После того, как гости поужинают, еду со столов убирают, освобождают место для предстоящих танцев. В помещение, где находятся гости, приглашают девушек и молодых незамужних женщин. Гости усаживаются в ряд по старшинству, а напротив них на скамейки садятся девушки. Девушка с гармошкой обычно садится посередине.
    Хозяин вечеринки обходит всех гостей, интересуясь, какая из девушек им понравилась. Гость указывает на приглянувшуюся ему девушку, а хозяин называет ему ее имя и предлагает девушке занять место напротив избравшего ее гостя. Таким образом, хозяин проходит по всему ряду, знакомя гостей и девушек между собой и усаживая их друг против друга. Вскоре пары, немного привыкнув друг к другу, начинают перемигиваться между собой (дог дахар), используя условные жесты.
    Основными жестами могут быть:
    "Ты мне нравишься", - правая рука парня прикладывается к сердцу с легким наклоном головы.
    Она отвечает тем же.
    "Ты не возражаешь, если я тебя приглашу танцевать?", - легкая, незаметная поза рук, приготовившихся к танцу, пальцем правой руки обводится круг, указывая на пол. Девушка движением головы показывает "да" или "нет".
    "Согласна ли ты выйти за меня замуж…?" - указательным пальцем правой руки парень указывает на нее и на себя… Она кивком головы и легким, незаметным движением как будто встает с места, подтверждая свое согласие. А при несогласии отрицательно качает головой"...
    В 1939-м Василий Федорович ушел в армию, вскоре началась война. С болью пишет Русин о том, как, возвратившись домой, не застал никого из тех, с кем он искренне дружил и под¬держивал братские отношения.
    Впечатляют его рассказы о возращении чеченцев и ингушей на родину в 1957 году, после тринадцатилетней ссылки в Среднюю Азию. В этот период Василий Федорович был членом Оргкомитета по восстановлению Чечено-Ингушской АССР. Позже он стал министром сельского хозяйства, затем занимал пост первого секретаря райкома КПСС сначала в Урус-Мартановском, затем в Ачхой-Мартановском районах, а, уже уйдя на пенсию, долгое время возглавлял опытное хозяйство "Гикаловское".
    Впечатляют его рассказы о том, с какими трудностями приходилось сталкиваться людям, возвращающимся на родину:
    "Возвращение населения было рассчитано на четыре года, потому что в Москве и нашем обкоме совершенно не сочли нужным вникнуть в сложившуюся ситуацию. Руководство республики не знало и не хотело знать ни национальных обычаев, ни традиций, оно даже не считало нужным детально вникнуть в положение дел. Несмотря на наши убеждения, они не согласились предварительно переселить людей, заселивших территорию восстанавливаемой республики, выдав им ссуду. Во что бы то ни стало, нужно было освободить дома чеченцев и ингушей, не сталкивать их с теми, кто сейчас жил в их домах. Что же это за восстановление исторической справедливости, если, возвращая людей, мы вынуждены были говорить им, что на свой собственный дом они права не имеют?!"
    Позволю себе привести еще один пример из его воспоминаний:
    "Расскажу об одном событии, происшедшем в 1956 году в кабинете первого секретаря обкома партии А.И.Яковлева. В кабинете нас было трое - сам первый секретарь обкома, председатель КГБ области и я. Секретарша сообщила, что в приемной находятся два чеченца и они просятся на прием. Яковлев возмущенно вскочил со стула, нервно закричал:
    - Кто им разрешил приехать! Еще неизвестно, будет ли восстановлена их автономия. Если даже и будет восстановлена, то еще неизвестно, где она будет находиться!
    Секретарша сообщила, что эти люди были в соседней республике и по пути решили заехать на родину, а один из них, оказывается, до выселения работал вторым секретарем обкома партии. Тогда Яковлев сменил гнев на милость и, усаживаясь на свое место, бросил, не глядя на секретаршу:
    - Пусть заходят... На одну минуту!
    Не успели они войти в кабинет, как наши взгляды встретились. Конечно же, мы узнали друг друга! Это были бывшие второй секретарь обкома партии Халим Рашидович Рашидов и полковник-фронтовик, Герой Советского Союза Мовлид Висаитов.
    Не успели они поздороваться с Яковлевым, как мы тут же бросились в объятия друг к другу…, справились о здоровье, о благополучии в семье. Мне так захотелось погово¬рить с ними по-чеченски, убедиться в том, что я не забыл язык. Я так увлекся, что совершенно забыл, где нахожусь. Яковлев с председателем КГБ в недоумении смотрят на нас и ничего не поймут. На их лицах удивление: Русин заговорил на чеченском языке!"
    Будучи на посту директора опытного хозяйства "Гикаловское", Василий Федорович написал книгу об эффективном использовании альпийских пастбищ. Она стала основой его кандидатской диссертации. Перед известными событиями в ЧР он подготовил проект строительства в республике своей ГЭС, чтобы в плане электричества она не зависела от других регионов...
    Сейчас Василий Федорович с многочисленной семьей живет в Пятигорске, но связей со своей второй родиной не теряет. Не так давно он женил второго внука. На свадьбе зваными гостями были его друзья из Чечни и Ингушетии со своими детьми. И весь вечер, сменяя другие ритмы, звучала лезгинка...

    Подготовила
    М. АМИРОВА


    Сердало № 145 (9666) 22 ноября 2005 года
    www.ghalghay.com
    Ингушетия: исторические параллели

  7. #87
    Осваиваюсь
    Регистрация
    05.05.2007
    Адрес
    Moscow
    Сообщений
    233
    Поблагодарил(а)
    0
    Получено благодарностей: 1 (сообщений: 1).

    Ответ: Страничка истории моего народа

    ВАСИЛИЙ РУСИН: « РУКОВОДИТЕЛЯМ РЕСПУБЛИКИ, РАБОТАВШИМ В ПЕРИОД ВОССТАНОВЛЕНИЯ ЧЕЧЕНО – ИНГУШСКОЙ АВТОНОМИИ, ЕСТЬ В ЧЕМ ПОКАЯТЬСЯ ПЕРЕД ЧЕЧЕНЦАМИ И ИНГУШАМИ »

    Василий Русин:
    "Руководителям республики, работавшим в период восстановления Чечено-Ингушской автономии, есть в чем покаяться перед чеченцами и ингушами"

    "Оставаться нельзя возвращаться!"
    Мы уже писали недавно о Василие Федоровиче Русине, русском, но нашим земляком, который прожил среди вайнахов всю свою сознательную жизнь, а это ни много ни мало 80 лет. Как уже нами сообщалось, Василий Федорович занимал в Чечено-Ингушетии различные ответственные должности, начиная от главного зоотехника района и до министра сельского хозяйства ЧИАССР, а потом и первого секретаря нескольких райкомов партии республики. Занимая такие высокие должности, Василий Федорович был вхож в самые высокие тогда кабинеты власти республики и не понаслышке знал всю их лицемерную политическую и административную властную кухню.
    Особенно дорого и важно сегодня вайнахскому читателю знать подробности восстановления республики в 1957 году. Кое-что об этом мы писали в прошлом материале о В.Ф. Русине. Но тема эта настолько всеобъемлюща, что в одной газетной публикации просто невозможно отразить не только всю правду, но даже малую ее часть. Ибо под восстановлением автономии чеченцев и ингушей мало понимать только Указ Президиума Верховного Совета РСФСР от 9 января 1957 г. Гораздо важнее знать - каким же образом шло осуществление этого Указа на месте в Республике.
    Лучше же Василия Федоровича Русина об этом не могут рассказать сегодня, наверное, даже партийные архивы ЦК КПСС, ибо не все свои преступные деяния большевики прятали под грифом "Совершенно секретно". Василий Федорович же, будучи в те далекие пяти - шестидесятые годы прошлого века вхожим во властные структуры, как никто другой знал тогда и знает сегодня с каким трудом и как вопреки желанию тогдашнего партийного руководства ЧИАССР шло восстановление республики. И рассказывает об этом сегодня как на многочисленных встречах с вайнахами-земляками, так и в своей книге "Достоинство гордых. Моя жизнь с чеченцами и ингушами".
    Мы связались с Василием Федоровичем и попросили его рассказать о том, с какими трудностями приходилось сталкиваться ему самому в период восстановления ЧИАССР, будучи министром сельского хозяйства республики и членом Оргкомитета по восстановлению республики.
    - Знаете, для меня гораздо проще было оказывать помощь возвращающимся вайнахам местами работы в колхозах, земельными наделами, стройматериалами, наконец - рабочими местами в самом Минсельхозе - для тех немногих специалистов сельского хозяйства, которыми успели стать в ссылке чеченцы и ингуши, - сказал нам Василий Федорович. - Гораздо труднее было вбивать необходимость всего этого в головы таких одиозных фигур, какими являлись тогдашние первый секретарь Грозненского (а позже - Чечено-Ингушского) обкома партии А. Яковлев и секретарь Дорохов. Мне не раз приходила в голову мысль: а не фикция ли это - предлагаемое восстановление ЧИАССР? Ведь без массового возвращения вайнахов, решения их жилищного вопроса, вопросов трудоустройства нечего было и говорить о восстановлении автономии. А на осуществлении указанных мною выше мероприятий местное партийное руководство ставило все мыслимые и немыслимые препоны и рогатки. Судите сами. Обком партии в лице указанных мною выше одиозных секретарей Яковлева и Дорохова запрещали мне лично, как министру сельского хозяйства, принимать на работу специалистов без высшего образования. Со средним специальным - ни-ни! Должен сказать, что во многих случаях я игнорировал эту установку и принимал на работу специалистов - вайнахов со средним и средним специальным образованием, из-за чего меня не раз вызывали "на ковер", но я отстаивал там свои права министра назначать людей на должности в пределах своей номенклатуры… Далее, это же руководство запрещало выделять возвращающимся из ссылки вайнахам земельные участки не только под строительство жилья, но и под огороды. В общем, запретов было больше, чем могла выдумать не больная голова. Верхом же подлости было введение так называемых "разрешений" на выезд из ссылки и въезд в ЧИАССР для ингушей и чеченцев. Впрочем, об этом я подробно пишу в своей книге…
    Василий Федорович в своей книге действительно очень подробно, как очевидец, пишет о тех "рогатках", которые областная партийная номенклатура ставила на пути возвращающихся к себе на родину после 13 долгих лет ссылки ингушей и чеченцев.
    Из книги "Достоинство гордых"
    "… В республике ничего не было сделано для того, чтобы организованно принять возвращающееся население. Отношение к чему было откровенно недружелюбное.
    А ведь можно было придать этому процессу торжественность. Если даже были трудности с устройством людей, не надо было замалчивать их, а объяснить, попросить их потерпеть немного, вселить надежду, подбодрить. Но этого не делали. И это при том, что все знали, что репрессированные тринадцать лет назад чеченцы и ингуши возвращаются на родину не с заработков, а из ссылки, что никаких вещей и продовольственных запасов у них нет… Поэтому власти были обязаны предусмотреть это обстоятельство. Но, повторяю, к возвращению коренного населения на свою родину абсолютно ничего не было сделано…
    Не помню, зимой это было или весной, но в памяти прочно засел случай, когда в Гудермес прибыл поезд с возвращающимися на родину чеченцами. И какое же нужно было иметь сердце, чтобы возвратить этот эшелон с людьми обратно в Казахстан, мотивируя только тем, что многие из приехавших не имели пропусков на родину. А ведь домой без пропусков рвались в основном самые необеспеченные семьи, которые не могли ждать этих самых пропусков четыре года, как это было предусмотрено Постановлением Правительства: "Закончить возвращение населения к 1960 году.
    … Вспоминаю еще один случай, который отчетливо характеризует отношение тогдашних властей к возвращающемуся населению. В Оргкомитет с просьбой обратился средних лет мужчина:
    - Я приехал домой без пропуска, семья моя осталась там, в Казахстане. Дайте, пожалуйста, пропуск для моей семьи.
    Принимал его член Оргкомитета Михаил Иванович Комаров, который пытался разъяснить товарищу, что согласно постановлению, возвращения чеченцев и ингушей рассчитано до 1960 года и пропуски выдаются по месту проживания каждой семьи.
    Наш посетитель, ингуш по национальности, долго сидел молча, а потом резко вскочил и на ломаном русском языке стал говорить:
    - Какой, черта матери, ви Оргкомитет? Вот Сталин был Оргкомитет - за один сутка нас всех виселял. А ви, Оргкомитет, за четыри год нас обратна пирвозит не может!"
    В общем, система возращения безвинно репрессированных ингушей и чеченцев была обставлена, как в той знаменитой резолюции царя-деспота, который на приговоре начертал: "казнить нельзя помиловать", а запятую поставить забыл…
    О судьбе той пресловутой системы выдачи разрешений на выезд из Казахстана и на въезд в ЧИАССР автору этих строк хочется привести некоторые свои личные воспоминания. В ноябре 1957 года наша семья тоже решилась выехать на родину. С этой целью мы продали дом и хозяйство в руднике Бестюбе, Акмолинской области КазССР, переехали в областной центр, город Акмолинск, т.к. железная дорога была только там. Разрешения тогда не требовалось, но болезнь тетки заставила нас подождать два месяца в этом городе, до января 1958 года. И как только тетка поправилась, отец пошел заказывать товарный вагон для нашего переезда. Вот тут-то и потребовали показать разрешение. В местном горсовете нам сказали, что разрешение должны прислать из Грозного. Позвонили в Грозный родственникам с просьбой прислать это самое разрешение - пропуск. А в Грозном ответили, что разрешение выдают только по месту проживания?! Так мы остались в Акмолинске на долгие десятилетия! Правда, часть семьи всеми правдами и неправдами в середине 60-х годов все-таки вернулась на родину, а часть так там и осталась.
    Но с той пресловутой системой пропусков и разрешений мне пришлось столкнуться еще раз, спустя десять лет после окончания срока, назначенного правительством для репатриации репрессированных. Случилось это следующим образом. В 1970 году я работал корреспондентом республиканской молодежной газеты "Ленинская смена" (орган ЦК ЛКСМ КаЗССР в г. Алма-Ата). Как то родители, к тому времени уже успевшие вернуться в с. Экажево, позвонили мне и велели выслать на их адрес контейнером некоторые домашние вещи, которые остались в Целинограде (бывший Акмолинск, а сейчас - столица Казахстана - Астана). Прилетев из Алма-Аты в Целиноград, я обратился к начальнику железнодорожной товарной конторы с просьбой выписать мне контейнер. Сотрудник, заполнявший бумаги, наполовину заполнив какой-то бланк, попросил у меня паспорт и адрес места, куда я хотел отправить контейнер. Едва я сказал, что контейнер я хочу отправить в Чечено-Ингушетию, чиновник протянул руку и сказал:
    - Давайте разрешение!
    - Какое еще разрешение? - удивился я.
    - У нас есть приказ - без разрешения властей ЧИАССР контейнеров в адрес жителей вашей республики не отправлять!
    Абсурдность этого обстоятельства была на виду! Что за идиотизм?! По всей огромной "империи зла", называемой Советским Союзом, мог перемещаться кто и куда угодно, можно отправлять любые грузы в любое место. А вот ингушам и чеченцам этого нельзя даже спустя 15-16 лет после восстановления автономии! Более того, самое паскудное в этом обстоятельстве было то, что людям любой другой национальности разрешалось отправлять те же самые контейнеры к нам же, в ЧИАССР. Выходило, что русский или казах беспрепятственно мог отправить контейнер в Чечено-Ингушетию, но только на имя кого угодно, но не чеченцев и ингушей! Кем установлено это идиотское правило?
    За ответом на этот вопрос я отправился к руководству Управления казахстанской железной дороги (тогда она называлась Карагандинской). Благо, оно находилось здесь же в Целинограде, на проспекте Мира, прямо в центре города.
    Принял меня генерал-лейтенант (железнодорожное начальство имело тогда воинские звания и носило погоны), начальник республиканского управления железной дороги. Узнав суть дела, он удивился не меньше меня! Он тут же дал указание немедленно отыскать тот документ, по которому вайнахами запрещено отправлять контейнеры в ЧИАССР. Поиски бумаг длились полдня. Наконец, из архивов 15-летней давности извлекли пожелтевшую бумагу - бланк того самого Оргкомитета по восстановлению ЧИАССР, на котором и был написан тот пресловутый запрет! Подписана бумага была большим начальником с известной вайнахской фамилией, называть которую я сейчас не хочу из-за этических соображений. Хочу только отметить, что к тому времени его даже не было в живых… Надо же было быть таким безответственным руководителем, что даже в 1970 году это указание не было ни аннулировано, ни отозвано к авторам.
    Только в моем присутствии генерал-железнодорожник порвал это пресловутое письмо и своим волевым решением отменил его содержание, спустя… 12 лет после его написания?!
    ________________________________________

    Вареный в молоке индюк как причина срыва плана госпоставок…

    Наверное, Василию Федоровичу на роду было написано лишаться должностей за ту правду, которой он всю свою жизнь придерживался в своих отношениях с чеченцами и ингушами. Думается, читателям-вайнахам небезынтересно будет узнать, как в 1958 году он лишился должности министра сельского хозяйства ЧИАССР. Судите сами.
    Из книги "Достоинство гордых"
    "… В марте 1957 года из бывшего Саясановского района сообщили, что в селах Энгеной и Гордали переселившиеся сюда дагестанцы вышли на окраины сел с ружьями и не пропускают вернувшихся чеченцев в свои села… На место возможного конфликта выехали председатель Оргкомитета М.Г. Гайрбеков и я. Сюда же мы пригласили первого секретаря Ножайюртовского райкома партии К. Сулейманова (дагестанца - М.К.), которой, кстати, тоже был членом Оргкомитета. Мы срочно собрали стариков, поговорили с ними, убедили в том, что предпринимаемая их молодежью акция ведет к тупику…
    Назревавший между чеченцами и дагестанцами конфликт в тот же день был улажен. Люди смогли войти в свои села, но в свои дома их не пустили.
    Вместе с М.Г. Гайрбековым и К. Сулеймановым мы проехали по некоторым колхозам Ножайюртовского района. Муслим Гайрбекович поручил мне остаться здесь на несколько суток, побывать во всех колхозах, встретиться с приехавшими на родину чеченскими семьями и упорядочить все нерешенные проблемы… Знавший о всех сложностях порученных мне вопросов, первый секретарь Ножайюртовского района К. Сулейманов со мной не поехал.
    … Картина во всех населенных пунктах была одинаковая: людей в колхоз не принимают, земли под огороды не выделяют, у всех озабоченные лица, люди раздражены…
    Медлить было нельзя, и первое, что я сделал - это отдал всем председателям колхозов официальные распоряжения на специальных бланках о немедленном оформлении членства в колхозах всех прибывших чеченцев и выделении им земель под огороды по нормам колхозников…
    Первый секретарь Ножайюртовского райкома партии К. Сулейманов (дагестанец по национальности - М.К.) на второй день собрал у председателей колхозов все мои распоряжения и срочно, чуть свет, отправился в обком партии к А.И. Яковлеву. Как раз в эти дни в Грозный приехал инструктор ЦК КПСС Мичурин. Сулейманов в спешном порядке доложил Мичурину и Яковлеву о том, что Русин раздал всем председателям вот такие распоряжения и в нарушение Устава сельскохозяйственной артели заставляет всех председателей принимать в колхозы прибывших из высылки чеченцев.
    Надо ли говорить, что ни Мичурин, ни Яковлев не симпатизировали прибывающему коренному населению, а в информации К. Сулейманова, по их мнению, явно просматривалось самоуправство Русина.
    Яковлев тут же разыскал меня по телефону и приказал срочно прибыть в обком партии. Хотя путь от Ножай-Юрта до Грозного был неблизкий, но к двенадцати часам дня я был в кабинете Яковлева. У него же находился и инструктор ЦК. В очень эмоциональной форме, даже не расспросив меня ни о чем, они оба, почти в один голос, стали предъявлять мне свои обвинения.
    - Кто дал вам право издавать такие распоряжения?!
    При этом Мичурин тоном, не предвещающим ничего хорошего для меня, говорит:
    - Надо сегодня же собрать бюро обкома партии и решить, как с ним быть.
    Тут и я вспылил. Все предыдущие дни и без того находившийся на взводе, я заявил им:
    - Если решите разбираться со мной, то я требую, чтобы собрали и всех членов Оргкомитета.
    … Я сделал короткое сообщение следующего содержания:
    - Вы не можете не видеть, что восстановление Чечено-Ингушской автономии идет совершенно ненормально. Возвращающихся чеченцев и ингушей принимают враждебно. Их не только никто не встречает, но и препятствуют их возвращению… Некоторые руководящие работники колхозов, районное начальство и даже руководители республики никак не могут смириться с тем, что возвращающиеся на родину люди коренной национальности должны жить в своих селах, их списками надо принимать в колхозы и немедленно давать им земли под огороды. Сроки посевов уйдут, и люди ничего не успевают сделать за весенний период, следовательнно, ничего не вырастят. А им надо кормить семьи и кормиться самим… Если вы на самом деле хотите восстановить республику, я прошу оставить в силе мои распоряжения и не препятствовать нам проводить аналогичную работу и по другим районам республики".
    С помощью остальных членов Оргкомитета, в частности, его председателя М.Г. Гайрбекова, Василию Федоровичу удалось отстоять свои позиции. Однако при этом отношения его с партийной верхушкой республики были вконец испорчены. Обком не собирался мириться со своевольным, хотя и справедливым министром. Как всегда это и делалось, партноменклатура затаилась, готовясь к решающему удару по строптивому министру. А с характером Василия Федоровича это не могло тянуться долго.
    В один прекрасный день в министерский кабинет В.Ф. Русина вошел друг его детства и однокашник по техникуму Абуезид Нальгиев. Друзья узнали друг друга, крепко обнялись, вспомнили детство. А узнав, что А. Нальгиев только что приехал из высылки и не может найти работу, Василий Федорович назначил его на работу, на вакантную должность управляющего республиканской племзаготконторой. Назначить на такую номенклатурную должность беспартийного ингуша, имеющего только среднее специальное образование - на это надо было иметь смелость и решительность Русина, особенно если учесть, что на столе у него лежал циркуляр обкома, который запрещал принимать на работу в Минсельхоз чиновников без высшего образования и беспартийных.
    Этот шаг Василию Федоровичу тоже стоил многих нервов. Буквально на второй день его вызвал секретарь обкома по сельскому хозяйству Ш. Сагаев и в категоричной форме потребовал отменить приказ о назначении Нальгиева. Василий Федорович полдня потратил на уговоры секретаря разрешить ему оставить в силе приказ о назначении своего друга детства. Наконец, как говорят сейчас, консенсус был достигнут с условием, что новый управляющий немедленно вступит в партию.
    Нечто подобное происходило еще не раз. Василий Федорович принял на работу в качестве зоотехников в отдел животноводства министерства двух чеченцев, имевших только среднее школьное образование, а потом помог им стать студентами Горского сельхозинститута в г. Орджоникидзе. Фамилии их были Ш. Баширов и И. Элендиев. Это доброе дело тоже легло в личное дело Русина как партийный компромат.
    Особый гнев партийных бонз вызвало трудоустройство В.Ф. Русиным Умалата Льянова с супругой, которые со временем стали видными руководителями в системе сельского хозяйства республики. Вот как рассказывает об этом сам Василий Федорович:
    - Однажды ко мне на прием пришли возвратившиеся из ссылки два инженера-механизатора. Это были Умалат Макшарипович Льянов с супругой. У обоих было высшее образование. Мне понравилось, как они оба держались, сразу бросалась в глаза их скромность, внутренняя культура. Оказалось, что они, прежде чем зайти ко мне, побывали в отделе кадров, оформили свои личные дела на месте и с моим заместителем по кадрам Магомедом Омаровым зашли ко мне. Просмотрев их личные дела, я спросил:
    - На какую работу вы хотели бы устроиться?
    Они ответили, что их устраивает любая работа по специальности, но только в Назрановском районе.
    У нас в министерстве заранее были подготовлены списки руководителей, не имеющих специального образования. М. Омаров мне подсказал, что в одном из совхозов Назрановского района заведующим мехмастерскими работает человек без образования. Более того, в отделе кадров лежало заявление от него, в котором он просил освободить его от занимаемой должности, так как он уезжает.
    Мы решили послать У. Льянова в этот совхоз на должность заведующего мехмастерскими, а его супругу - преподавателем в Назрановский зоответтехникум. Казалось бы, все сделал правильно: у Льянова был диплом инженера с высшим образованием, и он вполне мог претендовать на должность главного инженера, но я не услышал от него даже намека на это обстоятельство.
    Через три дня вызывает меня А.И. Яковлев (перед этим мне позвонил секретарь обкома Ш.С. Сагаев и предупредил, что Яковлев может вызвать меня по поводу Льяновых, мол, захвати с собой необходимые документа). Я взял с собой приказ о назначении У. Льянова на должность заведующего мехмастерскими, копию его диплома, списки должностных лиц, подлежащих замене, как не имеющих специального образования, и заявление бывшего заведующего мехмастерскими с просьбой освободить его от занимаемой должности в связи с переездом.
    Захожу я в кабинет Яковлева. А у него уже сидят Дорохов и Сагаев. Не успел я войти, как Яковлев тут же, без всяких вступлений, начал:

    - Сколько раз вам нужно говорить, что прибывающих специалистов нужно назначить только на вакантные места? Почему вы в "Назрановском" совхозе освободили от работы человека, чтобы на его должность устроить вновь прибывшего?
    Он не стал называть фамилию, хотя прекрасно знал, о ком идет речь. Я молчал, чтобы дать выговориться и Яковлеву, и Дорохову. Когда они потребовали объяснений, сказал:
    - Я распорядился должностью моей комендатуры: освободил от работы человека, не имеющего никакого специального образования. Этот человек исполнял обязанности заведующего мехмастерскими временно. Более того, у нас давно лежит его заявление об освобождении от работы, так как человек уезжает на другое место жительства.
    После этого была большая пауза…
    Не продолжая дальше этот разговор, Яковлев бросил в мою сторону:
    - Идите.
    Последней каплей, переполнившей чашу терпения партийного руководителя республики Яковлева в отношении В.Ф. Русина, послужил следующий случай. Давайте приведем его из книги Василия Федоровича "Достоинство гордых".
    "…Был у меня еще один случай, связанный с трудоустройством Х.Б. Шахбиева, прибывшего на родину опытного ветврача. Тот период Шалинская МТС была реорганизована в Шалинский совхоз, где директором в тот период работал очень порядочный во всех отношениях человек по фамилии Глотов. По его личной просьбе и по предложению отдела кадров нашего министерства на вакантную должность главного ветврача совхоза был направлен Х. Шахбиев.
    Через несколько дней Шахбиев с Глотовым приехали ко мне с просьбой. Дело в том, что у семьи Шахбиева не было своего жилья, и они просили разрешения купить этой семье дом за счет средств, выделяемых на капитальное строительство. Денег на строительство у министерства было достаточно, но из-за отсутствия стройматериалов и слабой оснащенности подрядных организаций эти деньги из года в год оставались неосвоенными. Построить дом по банковским инструкциям можно было, а вот покупку дома, даже как исключение, банк мог и не профинансировать… Дом мы все-таки купили - помогла одна лазейка, которую нам в банковских правилах отыскал знакомый сотрудник.
    Казалось бы, сделано благое дело - семья специалиста с высшим образованием получила жилье. Но и этот случай дошел до слуха Яковлева и Дорохова, моих вечных оппонентов, когда дело касалось внимания к представителям коренной национальности.
    Впоследствии я узнал, что Яковлев на закрытом бюро обкома партии поставил вопрос о моем освобождении от занимаемой должности. А Фоменко, секретарь обкома по идеологии, предложил на мое место своего родственника, некого Андреева из Ростова-на-Дону. Однако это предложение ни одним членом бюро не было поддержано.
    Но идея снять меня с работы, видимо, прочно завладела умом руководителя обкома. Вскоре Яковлев, в очередной раз вылетев в Москву, уже оттуда позвонил второму секретарю обкома О.А. Чахкиеву и сообщил, что он в ЦК согласовал перевод Русина на другую работу, а на пост министра сельского хозяйства рекомендован товарищ Андреев из Ростова…
    Несостоятельность концепции Яковлева и Дорохова по кадровым вопросам, которые считали целесообразным приглашать в республику кадры некоренной национальности, подтверждается множеством фактов. В первую очередь тем, что высокие посты в республике занимали они сами, при этом не имея ни малейшего представления о народе, которым они руководили.
    Они не знали обычаев и традиций этого народа, презрительно относились к его истории, языку, более того, они даже в целях самообразования ничего не хотели знать. В связи с этим случались и комичные ситуации. Как-то сменивший меня на посту министра сельского хозяйства Андреев побывал в Назрановком районе, познакомился с хозяйствами района и, выступая на одном из совещаний передовиков сельского хозяйства республики, заявил:
    - Будучи в Назрановском районе, я изучил причины, связанные с тем, что район систематически не выполняет план сдачи государству молока. Оказывается, ингуши варят индеек в молоке, а сыр к столу подают с маслом.
    Реакцией на этот маразм был гомерический хохот присутствующих. А Туган Мальсагов из Назрани не вытерпел, резко встал со своего места и выкрикнул:
    - Слушай, Андреев, теперь, когда будешь ехать в Назрань, не забудь взять с собой сумку с сухарями".
    ________________________________________

    Женский головной платок и обрезание у детей как фактор подрыва… государственной безопасности Чечено-Ингушетии…

    После отставки с должности министра сельского хозяйства Чечено-Ингушетии Василий Федорович Русин недолго ходил безработным. Вскоре, в том же 1958 году, Постановлением ЦК КПСС первый секретарь Чечено-Ингушского обкома КПСС Яковлев сам был отстранен от должности со следующей формулировкой:
    "…Товарища Яковлева А.И. от должности первого секретаря Чечено-Ингушского обкома КПСС освободить, как не имеющего опыта работы с национальными кадрами".
    На его место был назначен Александр Степанович Трофимов.
    - Из всех партийных руководителей республики, - рассказывает сегодня В.Ф. Русин, - следует выделить одного - Трофимова, который, хотя и не знал наших национальных особенностей, но он постоянно советовался С.М.Г. Гайрбековым, со вторым секретарем обкома партии О.А. Чахкиевым, с другими своими соратниками.
    Он очень осторожно принимал решения, когда дело касалось национальной политики…
    Вскоре после смены партийного руководства республики Русина приглашают в обком партии. Трофимов, Чахкиев, Гайрбеков и Сагаев начали с ним разговор с того, что напомнили ему о его смещении с поста министра сельского хозяйства республики.
    - Мы не давали согласия на освобождение вас от должности, но дело в том, что ЦК уже прислал на ваше место человека. Таким образом, нас поставили перед свершившимся фактом. Давайте подумаем вместе, где вас полноценнее использовать? Вы владеете чеченским языком, знаете местные обычаи, традиции. Было бы неплохо, если бы дали согласие на должность первого секретаря Урус-Мартановского райкома партии. Это крупный район, где много нерешенных вопросов, связанных с восстановлением республики.
    Василий Федорович всегда любил работать с людьми и в непосредственной близости к земле, поэтому, не задумываясь, дал свое согласие. Там более, что руководство республики обещало возвратить его через год-полтора на свою старую должность министра сельского хозяйства.
    Так в ноябре 1958 года на пленуме Урус-Мартановского райкома партии он был избран первым секретарем.
    - Здесь я вплотную столкнулся с жизнью и бытом возвращающегося на родину коренного населения, - говорит В.Ф. Русин. - Каждый эшелон и отдельные вагоны с приезжающими мы всем активом, организованно встречали на станции Ермоловка.
    Весь автотранспорт района был мобилизован на перевозку людей и их имущества, а для стариков и детей подавались автобусы и крытые машины.
    На всю оставшуюся жизнь запомнил я не раз виденную мною картину, когда люди старшего поколения, выйдя из эшелонов, припадали к родной земле, целовали ее, не вытирая слез, с благоговением делали намаз. Их нельзя было не понять! Невозможно было забыть и тот случай, когда на станции Ермоловка мы встретили эшелон с прибывающим населением, и из вагона вынесли девятнадцать трупов людей, погибших при крушении эшелона в пути…
    Конечно, на новом рабочем месте забот у Василия Федоровича многократно прибавилось. На первом месте в ряду стояла проблема размещения прибывающих переселенцев. Если вопрос трудоустройства еще можно было решить, расширив штаты колхозов и совхозов, то их собственные дома, в нарушении любой человеческой логики, еще оставались занятыми чужими людьми, вселившимися в них после февраля 1944 года. И здесь Василию Федоровичу пришлось проявить максимум честности и порядочности, чтобы проблему эту решить по системе: и волк сыт, и овцы целы. Иначе говоря, собрав приехавших и местных жителей, Василий Федорович предложил приехавшим на родину чеченцам выкупать свои дома у тех, кто сегодня живет в них, готовы за бесценок их продавать. Именно из-за этой своей инициативы секретарь не раз бывал вызван "на ковер" в обком, где он всегда умел убедить руководство в правильности и добровольности этой акции. В итоге поселенцы, которых когда-то почти насильно вывозили на освободившиеся от ингушей и чеченцев земли из России, Грузии, Дагестана и т. д., начали уезжать на свою историческую родину без ропота да еще хоть с небольшими, но деньгами, которые настоящие владельцы домов выплачивали им за сохранность этих домов.
    Так и проработал Василий Федорович долгие 12 лет первым секретарем районных комитетов партии, сперва Урус-Мартановского, а потом, с 1963 по 1970 гг. Ачхой-Мартановского районов. Забегая вперед, нужно отметить, что через полтора года после назначения Русина секретарем райкома партии в Урус-Мартан, министра сельского хозяйства ЧИАССР Андреева, этого врага "индюка в молоке и сыра в масле", выгнали с работы и Василию Федоровичу предложили вновь занять должность министра, но он отказался:
    - Нет, - сказал он тогда, - город меня не притягивает. Хочу быть ближе к людям, каждый день видеть плоды своего труда.
    Работы и заботы у первого секретаря, конечно, было куда как много. И добро бы, если бы речь шла только о хозяйственной, производственной деятельности. С этим многоопытный хозяйственник справлялся хорошо. Немалую роль играло в этом то обстоятельство, что Василий Федорович, как знаток местных обычаев и языка, пользовался непререкаемым авторитетом у местного населения. Все, кто хоть раз общался с ним по производственным ли, личным ли делам, всю свою оставшуюся жизнь не уставали повторять:
    - У Русина слово крепкое: что обещает - всегда сделает.
    Даже в семейных делах и спорах своих соседей по дому ему не раз приходилось бывать третейским судьей, и его слово и решение оказывалось решающим и последним.
    Главную же трудность в работе партийного руководителя района составляла идеологическая составляющая. Обком партии, этот конгломерат безбожников, недремлющим оком следил за сохранением среди граждан коммунистической моральной чистоты и безбожья. Для достижения этих целей всемерно потели не только идеологические отделы городских и районных комитетов партии. Всевидящим недремлющим оком партийных органов были чекисты, секретные агенты которых работали буквально во всех сферах. И каждый шаг престарелого мусульманина на похороны соседа, каждый намаз, не совершенный строго секретно у себя в комнате за закрытыми дверями - выставлялись руководством обкома партии как грубейшая идеологическая недоработка районных комитетов партии. Сейчас, в 21 веке, молодежи трудно поверить в это, но это было на памяти тех, кому сейчас за 25-30 лет.
    Василий Федорович в своей книге "Достоинство гордых. Моя жизнь с чеченцами и ингушами" описывает много подобных случаев в тех районах, которыми он руководил. Поучительно, как он выходил из таких ситуаций.

    Из книги В.Ф. Русина "Достоинство гордых".
    "…Это было в 1964 году. Заходит ко мне в райком партии начальник райотдела КГБ и докладывает:
    - На хуторе Гойсты, в укромном местечке в лесу, стоит небольшой домик, принадлежащий одному из жителей села. В нем по пятницам собирается человек 10-15, и все они молятся Богу. Надо бы принять меры.
    - А какие меры? - спрашиваю у него.
    - А я и сам не знаю, - говорит он.
    - Вы же сам по национальности татарин, выходит, мусульманин, - говорю ему. - Вот сейчас поедем с вами и прикажем разойтись и больше не собираться на богослужение. Как мусульмане будут реагировать на это?
    - Вы-то правы, - говорит он, - но…
    - Договаривай, что "но"?..
    И хотя он в душе был согласен со мной, но республиканскому начальству сообщил об этом факте, и без всяких "но"...
    Второй случай. На бюро райкома партии принимали в кандидаты в члены партии бывшего в то время главным лесничим Урус-Мартановского раймехлесхоза Ахмеда Баудиновича Арсанова. Начальник КГБ задает ему свой излюбленный вопрос:
    - Верите ли вы в Бога?
    Арсанов, не забывая своего происхождения, говорит:
    - Да, верю.
    Согласно партийным инструкциям Ахмед в то время в партию не был принят. Спустя некоторое время А.Б. Арсанов выдвигается на должность директора раймехлесхоза. А он беспартийный. Подает он вторично заявление о приеме в партию. На этот раз на бюро райкома партии не присутствовал любитель задавать вопросы о вере в Бога: был в отпуске. Арсанов был принят в партию. Однако по возвращению из отпуска тот самый любитель задавать вопросы о вере в Бога сообщил об этом факте в республиканский КГБ.
    Меня тут же - "на ковер". Товарищи Трофимов и Гайрбеков при закрытых дверях рассказали мне о моей "антирелигиозной" работе больше, чем я сам о ней знал - такой подробной информацией их, оказывается, снабдили.
    Я им тогда в спокойном тоне изложил свой взгляд на эти вещи, а именно - крайне грубые, просто топорные методы, применяемые соответствующими органами в руководимом мной районе.
    - Да, я поехал бы в Гойсты разгонять верующих, но разве это справедливо? Они же вправе сказать нам: в Грозном, в самом центре, работает православная церковь. И звонит в колокола по воскресным дням. Русские открыто молятся Богу. А нам запрещается даже у себя дома исполнять религиозные обряды? Где логика?
    Сознавая мою правду, Трофимов и Гайрбеков стали меня успокаивать:
    - Наша беда в том, что многие руководители совершенно незнакомы с обычаями и традициями людей, с которыми живут бок о бок. Более того, они и знать их не хотят. Отсюда и грубая работа в отношении такой тонкой материи, как религия. А это неминуемо задевает национальные чувства.
    Если атеистическую борьбу коммунистов с религией еще можно объяснить идеологическими догмами большевиков, то объяснить их борьбу с обычаями вайнахов делать обрезание детям мужского пола и вовсе невозможно.
    Почти половина людей планеты проводят эту операцию над своими детьми. Еще с до библейских времен делают это иудеи, в ходу эта болезненная операция и у многих христиан. В частности, в Европе и Америке эти операции делают сотнями тысяч, считается, что операции эти способствуют улучшению состояния здоровья, и не только детей, но и взрослых людей.
    Известную многие сотни лет, операцию эту делали все мусульмане, в том числе и вайнахи. К слову сказать, небезызвестный нарком путей сообщения СССР и соратник Сталина Лазарь Каганович, еврей по национальности, тоже в свое время перенес операцию обрезания, из-за чего он постоянно подвергался издевательству со стороны вождя "всех времен и народов".
    Так нет же! Даже в это сугубо личное дело каждого человека влезала партийная камарилья Чечено-Ингушетии!?
    Из книги В.Ф. Русина "Достоинство гордых".
    "Есть у мусульман обычай, который живет веками, и ему следуют по сей день. Это обычай проводить обрезание. В те времена (1950-1960 годы - М.К.) за это руководителя любого ранга исключали из партии и снимали с работы… Приехали ко мне как-то два человека: один из обкома, другой из республиканского КГБ, а третий - начальник нашего отдела КГБ. Показывают мне жалобу, в которой сообщается, что наш председатель райисполкома Зайнди Эрбиевич Эрбиев позволил сделать обрезание своему сыну. Приехавшие спрашивают у меня:
    - Как можно проверить этот факт так, чтобы сам председатель райисполкома не догадался?
    - А вот наш начальник районного отдела КГБ по национальности татарин, мусульманской веры, давайте ему адресуем этот вопрос, - говорю я.
    А тот, в свою очередь, отвечает, что понятия не имеет о том, какие в мусульманской вере обряды.
    Чтобы дело не дошло до медицинского освидетельствования, я предложил им свой вариант. Тут же звоню Эрбиеву и говорю:
    - Ко мне из Грозного приехали гости. Закажи жене хороший обед, мы в два часа дня будем у тебя дома.
    Положил трубку и говорю гостям:
    - Когда мы будем у него в гостях, сами увидите мальчика. Если он обрезан, мальчик будет обвернут в материю, так как в штанинах ходить больно, если же мальчик будет в штанах, это будет означать, что человека оклеветали.
    Приехавшие обрадовались такому простому варианту и говорят:
    - Здорово вы придумали.
    Это было в десять часов утра. Гости ушли от меня. Я знал, что мальчик действительно обрезан, и надо было выручать друга. Вызываю его к себе и говорю:
    - Иди, быстро достань детский велосипед. Когда будем обедать, пусть мальчик, как бы больно ему не было, наденет штаны и на велосипеде покрутится около нас.
    …Все было сделано так, как мы спланировали. Когда мы обедали, мальчик на полном ходу катался на велосипеде и в комнате и в коридоре. Отец то и дело выходил в другую комнату, давая нам обмениваться мыслями. Я молчал, чтобы не повлиять на мнение членов комиссии. Они, один за другим, высказывались по поводу того, как нагло могут оклеветать безвинного человека…
    Позже мне стало известно, что в обкоме жалоба была закрыта, как клеветническая".
    Случай, когда Василию Федоровичу приходилось вмешиваться в личную жизнь жителей районов, которыми он руководил, тоже бывали часто. Причем, случалось это не по личной его инициативе и отнюдь не по партийной нужде. Сельчане, молодые и старые, шли к нему в райком, зная, что он из любой ситуации найдет выход, подскажет и поможет.
    Об одном таком случае, когда именно благодаря ему было предотвращено самоубийство молодой девушки, описано в его книге "Достоинство гордых". Из этических соображений ни В.Ф. Русин, ни мы не называем фамилии людей:
    Из книги В.Ф. Русина "Достоинство гордых".
    "…А вот еще один случай, положительный исход которого говорит о необходимости руководителям в национальных районах знать язык и обычаи этого народа… Однажды заходит ко мне молодая девушка. У меня в кабинете в это время сидел второй секретарь райкома партии Б. К. Чагаев.
    Девушка попросила меня, чтобы я ее принял, когда освобожусь.
    Я ей говорю:
    - Это второй секретарь райкома, мой заместитель. К тому же он чеченец.
    Она отвечает мне:
    - Вот поэтому я и не хотела бы рассказывать о своем горе в его присутствии.
    Пришлось уступить ее просьбе. Когда Б.К. Чагаев вышел, девушка начала свой рассказ:
    - Мне девятнадцать лет. Пять лет назад один шофер, имея жену и двоих детей, обманным путем увез меня в лес и изнасиловал. Там же пригрозил мне и уговорил быть его второй женой. Позже, мол, узаконим брак через муллу. Я согласилась, боясь, что если родители узнают об этом, нас обоих убьют. Вот уже пять лет он сожительствует со мной. По вечерам приказывает мне выходить в условленное место, откуда мы едем в лес, потом по темноте привозит меня на окраину села, и я иду домой.
    Мамина сестра стала догадываться. На днях под строжайшим секретом она попросила меня рассказать ей всю правду.
    Я рассказала. Потом подумала: коль тетя откуда-то узнала, значит, скоро узнают и родители. Значит, меня ждет позорная смерть. И в тот же день я решила покончить с собой и повесилась. Но тетя, по-видимому, следила за мной, успела вытащить из петли.
    - Вот, смотрите, - девушка откинула прядь волос и показала свою шею. Из ее глаз брызнули слезы.
    - Тетя откуда-то хорошо знает вас. Это она заставила меня пойти к вам и рассказать всю правду. Она почему-то уверена, что вы сможете найти выход из этой ситуации. Это мой последний шанс. А если вы мне не поможете, я снова повешусь или отравлюсь, но от рук отца или братьев я смерть принимать не хочу.
    Выслушал я эту девушку и подумал: с такой необычной жизненной ситуацией ко мне еще никто не приходил. И любой ценой мне захотелось ей помочь: ведь речь шла о спасении двух жизней, предотвращении двух убийств, более того, о предотвращении кровной мести, которая еще неизвестно, сколько жизней унесет.
    Вызываю свою помощницу и говорю:
    - Забери к себе эту девушку и пусть побудет у тебя, пока я не позову.
    … Вскоре приводят ко мне того самого водителя, мы поговорили. Он мне во всем признался. Спрашиваю его:
    - Кто-нибудь из ваших близких родственников работает на ответственной работе в районных организациях?
    Оказывается, его дядя работал заведующим отделом в райисполкоме. Приглашаю к себе этого дядю, прокурора района и начальника райотдела милиции, объявляю им, что разговор у нас пойдет совершенно секретный, из этих стен ни одно слово выйти не должно. Затем подробно поведал им суть дела.
    А в тот период по всей республике шла кампания по выявлению и привлечению к ответственности многоженцев. Я прекрасно понимаю, что поставил перед присутствующими непростую задачу: как спасти девушку от позора и предотвратить кровную месть? Сошлись на том, что сегодня же "жених" ворует девушку, соблюдая все национальные обычаи. А завтра со стороны жениха старики едут к родителям невесты, договариваются обо всем и отдают им положенный калым. Таким образом, брак узаконивается.
    Далее все события разворачиваются по расписанному нами сценарию: через неделю "жениха" арестовывают за многоженство и привлекают к ответственности по закону. Это должно было стать веской причиной, чтобы отвезти "невесту" к родителям и так же через муллу дать ей развод. Конфликт, таким образом, должен быть исчерпан.
    Это наше решение было исполнено со всеми сопутствующими деталями… А наша операция прошла в полной секретности и, как говорится, без сучка и задоринки.
    Но совсем бесследно этот случай не прошел. Как-то раз Трофимов в присутствии руководителей республики спрашивает меня:
    - Расскажите, Василий Федорович, подробно, как вы осуществили женитьбу и развод через муллу?
    Я сразу понял, что сюда уже поступило очередное донесение по линии органов. Рассказав все, как было… было видно, что они поняли меня и одобрили мои действия. А Муслим Гайрбекович Гайрбеков, обращаясь к Александру Степановичу Трофимову, говорит:
    - Надо бы подсказать нашим информаторам, чтобы они осторожно подходили к такого рода факторам. В противном случае они могут раскрыть подобную информацию, и прольется кровь. Тем более что это никоим образом не связано с государственной безопасностью.
    Трофимов покачал головой:
    - Да, не тем они занимаются! Видимо, не находят приемлемую для себя работу.
    Таким образом, обсуждение данного вопроса было закончено".
    Если в период правления А.С. Трофимова, а после него, с 1965 по 1968 гг. и Титова, борьба с национальными обычаями и традициями в ЧИ АССР велась не так активно, и "подлоги", подобные описанным выше, более или менее легко сходили с рук, то с приходом на республиканскую партийную верхушку С.С. Апряткина положение резко изменилось в худшую сторону. Самый одиозный из всех первых секретарей обкома, которые когда-либо работали в Чечено-Ингушетии, Апряткин, несмотря на то, что долгие годы проработал в республике на таких высоких должностях, как управляющий трестом "Грознефть", второй секретарь обкома партии, не знал, не хотел знать и не уважал обычаи и традиции тех коренных народов, которыми ему предстояло руководить.
    Свою работу на этом высоком посту он начал с того, что захотел вытравить из ингушей и чеченцев национальный дух и традиции. А для начала он решил… заставить вайнахских женщин снять головные платки, являвшиеся, по его мнению, одним из факторов, угрожающих государственной безопасности республики.
    Видимо, не знал, или забыл Семен Семеныч, чем кончил заболевший за 34 года до него той же болезнью небезызвестный Исидор Черноглаз. А подсказать ему это боялись наши же национальные руководители, сидевшие в соседних с ним кабинетах.
    И опять, как и все послевоенные годы, как и всю свою жизнь, за права женщин надевать платок вступился Василий Федорович Русин, этот вечный и непобедимый оппонент обкома.
    Из книги В. Ф. Русина "Достоинство гордах".
    "… Однажды на совещании у Апряткина состоялся очень серьезный разговор о том, что женщины вайнахской национальности носят косынки. По очереди стали поднимать с места первых секретарей райкомов и требовать у нас объяснений по этому поводу… Меня сама постановка вопроса возмущала чрезвычайно, и трудно было просто отсиживаться и безропотно слушать все это. Я не смог сдержаться. Поэтому встал и сказал:
    - Разве декретами можно снять косынки? Этот обычай у чеченцев и ингушей складывался веками. Да и кому мешает эта косынка?
    И тут я рассказал случай из моего детства:
    - Помню, мама увидела в окно, что к нам едут гости, и как забегает по комнате, как засуетится! Просит нас найти ее платок, приговаривая: "Вот дурочка, люди идут в дом, а я с непокрытой головой. Срам-то какой!" Но мама наша не опозорилась - мы нашли ее платок и она успела надеть его на голову до того, как гости переступили порог нашего дома. Оказывается, в свое время и у русских был такой обычай - женщине с непокрытой головой нельзя было показываться на людях. Но, как мы знаем, им никто не запрещал носить платки. Они сами со временем их сняли!
    Так будет и в данном случае. Давайте вычеркнем этот обычай из черного списка пережитков.
    Видимо, мое выступление взбесило Апряткина и Дорохова, и они хором заявили мне:
    - Вы, русский человек, имеете высшее образование, кандидат наук, а ведете себе, как отсталый, пронизанный пережитками горец!
    У нас тогда завязалась перепалка. Помню, рядом со мной сидел Султан Цолоев, он дергает меня за полу пиджака и шепчет:
    - Садись, зря ты связался…"
    Акция эта, конечно, как и многие подобные ей партийные несуразности, благополучно провалилась. Здесь хочется отметить, что Василий Федорович в этом своем праведном гневе, когда сказал, что вайнахские женщины когда-нибудь сами добровольно снимут косынки, как в воду глядел. Сейчас среди наших женщин носящих платки куда меньше, чем в 1960-х годах было тех, кто косынок не носил. Что поделаешь - акселерация…

    Муса Костоев


    Сердало № 133 (9336) 15 октября 2005 года
    www.ghalghay.com
    Ингушетия: исторические параллели

  8. #88
    Осваиваюсь
    Регистрация
    05.05.2007
    Адрес
    Moscow
    Сообщений
    233
    Поблагодарил(а)
    0
    Получено благодарностей: 1 (сообщений: 1).

    Ответ: Страничка истории моего народа

    ШУКРИ ДАХКИЛЬГОВ

    «О ФЕОДАЛЬНОМ ГНЕЗДЕ ГАЛГАЙЧЕ»

    В исследовании «К вопросу о феодальных отношени¬ях в истории ингушского народа» проф. Б. В. Скитский, отметив в общих фразах наличие в ингушских обществах рабов, пленников, имевшиеся отдельные случаи продажи членов семьи для ее спасения от голодной смерти и при¬ведя цитату из труда Ф. Энгельса о грабительских набе¬гах в эпоху военной демократии, сделал вывод:
    «Так и в ингушской общественности (? - Ш.Д.) очень рано, путем грабительских войн, усилилась власть ра¬бовладельцев» (1).
    Таким тезисом автор, по существу, дает понять, что Ингушетия в прошлом прошла и рабовладельческий строй, с чем, конечно, нельзя согласиться.
    В недавно опубликованной статье «Рабство и рабовладе¬ние в Чечено-Ингушетии. (XV - первая половина XIX века.» Н. П. Гриценко преувеличивает значение рабства в че¬ченских и ингушских обществах. Больше того, считает, что, несомненно, рабство «в какой-то мере способствова¬ло вызреванию и становлению феодальных отношений в Чечено-Ингушском обществе» (2).
    И далее Н. П. Гриценко пишет: «В первой половине XIX века во время Кавказской войны (читай: антиколо¬ниальной борьбы горского крестьянства. - Ш. Д.) рабо¬торговля не сокращается, а в отдельные периоды даже возрастает. Рабами торговали буквально все - от мелкого работорговца до наибов Шамиля и их родственников» (3).
    Оставим явную натяжку и гигантоманию на совести автора, позже к некоторым аспектам этого вопроса мы вернемся.
    Обстоятельно описывая отдельные случаи пленения и продажи горцами жителей казачьих станиц или сол¬дат и офицеров царской армии, Н. П. Гриценко почему-то совершенно умалчивает о другом явлении.
    Хорошо известно, что на протяжении всей Кавказ¬ской войны офицеры и генералы царской армии тоже занимались работорговлей, служившей одним из важных источников их дохода, о чем, конечно, в «трудах» цар¬ских генералов не упоминалось. Так, например, в 1823 г. части ген. Вельяминова, одного из «гуманных» и ближай¬ших помощников Ермолова, учинив жестокий погром, про¬дали караногайцам 2000 горцев, захваченных в плен.
    А сколько было подобных случаев, когда горцев про¬давали оптом и в розницу, - история молчит. Думается, что в первой половине XIX века по всей Чечено-Ингу¬шетии не было продано или куплено столько рабов, сколько при поощрении ген. Вельяминова, было прода¬но только после одной упомянутой экспедиции (5).
    В подтверждение своих мыслей о становлении раб¬ства на определенной ступени развития Н. Гриценко единственный раз в статье обращается к трудам осново¬положников марксизма-ленинизма, и в частности, к Ф. Энгельсу.
    Но делает это весьма оригинально, вырвав из контек¬ста и неточно цитируя Ф. Энгельса, а главную заключи¬тельную часть его высказываний просто опускает.
    Воспроизведем то, что Н. Гриценко намеренно или по каким-то другим причинам опустил. Указав, что «не всякий раб приносит пользу», — Ф. Энгельс заключал: «а для того чтобы рабский труд стал господствующим способом производства целого общества, требуется еще гораздо более значительное повышение уровня произ¬водства, торговли, накопления богатств» (6). Н. Гриценко так и не дает ответа на эти основопола¬гающие вопросы в рассматриваемую эпоху в условиях Чечено-Ингушетии.
    Если автор, в указанной статье не нашел нужным опираться на основоположников марксизма-ленинизма, то для Н. Гриценко вполне приемлемы такие авторите¬ты, как великодержавный шовинист, трубадур монар¬хизма и идеолог казачьих верхов Г. Ткачев и заурядный офицер А. Зиссерман. Что и говорить, дуэт не из луч¬ших. Г. Ткачев олицетворял пресловутый союз казачьей нагайки и царского орла. Это тот самый Георгий Ткачев, который в устных и печатных выступлениях беззас¬тенчиво и упорно твердил: «Как известно, Кавказ явля¬ется классической страной грабежей и разбоев» (7), всемер¬но разжигал национальную рознь и распри среди наро¬дов Терской области.
    Разоблачая преступную роль ткачевых, С. М. Киров гневно клеймил тех, кто писал о Кавказе, как о «стране абреков и воров» (8). А. Зиссерман - типичный представи¬тель дворянско-крепостнического строя, 25 лет сражав¬шийся против свободолюбивых горцев, ценивший людей по числу орденов и крепостных рабов, а в свободное вре¬мя в собственной вотчине менявший отцов семейства и их дочерей на породистых щенков, продававший людей как скот, выступал в роли «освободителя» рабов на Кав¬казе. Г. Ткачев и А. Зиссерман вполне могли судить о социально-экономических процессах, происходивших в среде горского крестьянства.
    Кстати, это тот самый Зиссерман, писавший на уров¬не лубочных чтив вроде «Битвы русских с кабардинца¬ми», позже наводнивший российскую печать «ужасами, творимыми хищниками-разбойниками», т. е. горцами, на Кавказе. Ему же было доверено писать статьи для евро¬пейских газет с целью «снести их (горцев. — Ш. Д.) с пьедестала борцов за свободу». Вот выдержка из одной странички его воспоминаний, посвященных великому Кобзарю Тарасу Шевченко: «На ту же тему о гибнувших рыцарях, отстаивающих свою свободу, случалось мне чи¬тать ходившие по рукам малороссийские стихи Шевченки. Конечно, мечтателям-поэтам, да еще в условиях, в каких находился Шевченко, простительно увлекаться вообще, а «свободой» в особенности; но все-таки странно звучали эти малороссийские скорби о горькой доле чер¬кесов» (9). Высокое начальство не ошиблось; оно знало, кому доверять и оружие, и перо; Зиссерман «отлично выпол¬нил» задание сановников империи Романовых, заработав высокую награду на этом поприще. Крепостнику-рабо¬владельцу Зиссерману трудно было понять поэта-борца, выкупленного из крепостной неволи у тех же зиссерманов. Разве мог он понять Т. Шевченко, автора проникну¬тых революционным духом поэм, в их числе и поэмы «Кавказ», обличавшего самодержавие, ярого противника крепостного строя?
    Отдельные исследователи истории горцев нередко об¬ращаются к источникам, авторами которых были офице¬ры и генералы царской армии, служившие на Кавказе.
    Верой и правдой служа своему классу, большинство их видело в горцах только своих противников — «разбой¬ников», а рабское бесправие, именуемое крепостным пра¬вом, считали нормальным явлением.
    Лощенные вояки, не нюхавшие ни порохового дыма, ни запаха пролитой крови, живописали в возвышенных монологах, призанятых из ходячих батальных повестей.
    НП - наблюдательный пункт этих офицеров и гене¬ралов, организовывавших и следивших за разгромом без¬защитных аулов, был для них лучшим местом для объек¬тивного изучения жизни и быта горцев. Представители военной касты, видевшие жизнь местных народов сквозь пороховой дым, уже по одному этому писали односто¬ронне, имели только случайные, поверхностные наблю¬дения и описания, и их описания не представляют цен¬ности, как документы, лишенные объективности.
    Между тем ура-патриотические «труды» некоторых царских генералов и офицеров и отдельных историков стали справочниками — настольными книгами.
    Ведь убежденные монархисты: генералы Дубровин, Фадеев, Потто, офицер Зиссерман и им подобные, выпол¬няли официальный заказ своего класса, отдела истории военного министерства, их цель: прославлять и утверж¬дать незыблемость пресловутой триединой формулы: «са¬модержавие, православие и народность», - причем, как указывал В. И. Ленин, «под последней имеется в виду только великорусская» (10).
    Прогрессивные деятели России еще в прошлом веке, в трудный, подцензурный период, подвергали их осно¬вательной критике.
    Так, «Северный вестник», в 1886 г., критикуя об¬ширный «труд» В. Потто и вопрошая, что полезного в его книгах, писала; что «точнее было бы назвать их па¬норамой кавказских генералов... кому и для какой цели может понадобиться подобная панорама - остается совершенно непонятным...» (11).
    Лев Николаевич Толстой возмущался беззастенчи¬вым искажением истории в книгах казенных истори¬ков. «...Я бы сжег и казнил авторов», - с гневом гово¬рил он о подобных писаках (12).
    В той же статье Н. Гриценко резко критикует X. Оптаева и Дз. Гатуева за их высказывания по вопросу о феода¬лизме, и феодалах в Чечне, в частности X. Ошаева за его мнение о том, что «первые представители чеченской феодальной знати по происхождению не чеченцы... феодалов у чеченцев вообще не было». Н. Гриценко причисляет Дз. Гатуева и X. Ошаева к тем, кто «косвенно или прямо помогал классовому врагу» (13).
    Однако Н. Гриценко не обратил внимания на выска¬зывание такого исследователя, как А. Генко. Без тени сомнения, в те же годы, А. Генко писал: «Ингуши, по¬добно большинству чеченцев, почти не знали фиксиро¬ванных подразделений (в своей среде) на привелигированных и бесправных» (14).
    Во-первых, советские историки давно установили, что народы Северного Кавказа и в середине XIX века нахо¬дились на различных ступенях социально-экономиче¬ского развития (15), причем эти различия сохранялись у отдельных народов еще долгое время.
    Во-вторых, высказывания Дз. Гатуева и X. Ошаева не противоречили мнению крупнейших деятелей КПСС, учеников и соратников В. И. Ленина. Отмечая неодинаковый уровень социально-экономического развития гор¬цев, Г. К. Орджоникидзе указывал, что кабардинцы «...единственный из народов Терской области, если не считать осетин, который имеет крупных помещиков, дворян и князей...» (16).
    Вряд ли проф. Гриценко будет спорить с тем, что С. М. Киров хорошо знал историю и социально-экономи¬ческие отношения среди народов Терека.
    В период разгара острых классовых битв, в грозовом 1918 г., «Правда» опубликовала статью: «На берегах Те¬река (к событиям на Кавказе)», ее автором был Сергей Миронович Киров. «Необходимо отметить, что лозунги социализма встречают у некоторых горских племен весьма благоприятную почву. Дело в том,- писал Киров,- что, например, чеченцы и ингуши во всей своей истории не знали, что такое сословие, и только в самые последние десятилетия они познакомились со своей буржуазией. Поэтому идея равенства среди них прививается очень лег¬ко» (17).
    Первый марксист Чечни Асланбек Шерипов со страст¬ной убежденностью утверждал: «У нас есть враги наро¬да, но у нас никогда не было беков и князей, мы не дели¬лись на сословия, у нас никогда не было крепостного права». Подобные утверждения А. Шерипов высказывал не единожды (18).
    X съезд РКП(б), проходивший при участии и под руководством В. И. Ленина, отметил многоукладность и констатировал, что к моменту Октябрьской революции народы России, в том числе и горцы Северного Кавказа, находились на различных уровнях социально-экономи¬ческого развития (19).
    Недавно Ф. В. Тотоев писал, как еще в самом начале XIX века царизм осуществлял свои политические цели в Чечне, используя иноплеменных феодалов - «владель¬цев»20.
    Несколько слов о попавших в опалу у Н. Гриценко.
    X. Д. Ошаев - член КПСС с 1927 г., старейший писатель Чечено-Ингушетии, много сил и энергии вло¬живший в дело развития родной письменности и лите¬ратуры, активный участник советского строительства в Чечне.
    Дзахо (Константин) Гатуев (1892-1938) - участник Московского вооруженного восстания 1917 г. и установ¬ления Советской власти на Тереке, ученик и соратник С. М. Кирова, дружба с которым оказала большое влия¬ние на его рост как публициста. Осетин по национально¬сти, Дзахо Гатуев писал на русском языке и не расставал¬ся до конца жизни с тематикой и образами из жизни чеченцев и ингушей. Последнее обстоятельство удивляло и радовало Максима Горького. Жизнь Дз.К. Гатуева не¬обоснованно оклеветанного, трагически оборвалась в рас¬цвете сил.
    И вот в наши дни Н. Гриценко зачислил Дзахо Гату¬ева и Халида Ошаева в ряды тех, кто «косвенно или пря¬мо помогал классовому врагу» (21).
    Подобные критические приемы вряд ли можно отне¬сти к таким, которые способствуют достижению истины как главной цели всякой дискуссии, научного спора, не говоря уже о том, что выдвинутые автором аргументы при ближайшем рассмотрении оказываются несостоя¬тельными.
    Из сказанного напрашивается вывод, что Н. П. Гри¬ценко, говоря его же словами, вольно или невольно, за¬малчивая уровень развития производительных сил чече¬но-ингушских обществ в рассматриваемую эпоху, стал на путь ревизии решений X съезда партии, высказыва¬ний С. М. Кирова, Г. К. Орджоникидзе.
    Еще свежи в памяти народа времена приклеивания незаслуженных ярлыков, наподобие «враг народа» и т. п. и, вольно или невольно, Н. П. Гриценко тяготеет к пери¬оду, когда «в исторической науке сложилось такое положение, когда целые периоды истории партии и страны, всеобщей истории не получили плодотворной научной раз¬работки (22).
    Статья Н. П. Гриценко носит какой-то своеобразный полемический характер, подменяющий научные выводы необоснованными доводами; ставить же Дз. Гатуева и X. Ошаева в один ряд с дворянско-монархическими и бур¬жуазными историками, с классовыми врагами, по мень¬шей мере, несерьезно. В критике, построенной на субъек¬тивном толковании, вообще нет смысла для научного исследования.
    Но, вот что удивительно, Н. П. Гриценко в той же статье сам пишет, что к владетельным и аристократи¬ческим фамилиям в Чечне относились: «...пришлые ра¬бовладельцы и феодалы - Бековичи-Черкасские из Кабарды, Турловы - из Кавказской Аварии (а есть еще и другая Авария? - Ш. Д.), Айдамировы и другие - из ку¬мыкской земли» (23).
    Автор сам, в наше время, спустя полстолетия, повто¬ряет здесь, не больше и не меньше, чем то, что писал X. Ошаев в 20-х гг. и за что подвергся резкой критике со стороны Н. Гриценко. Вызывает недоумение и дру¬гое: кто и как рецензирует научные труды Н. Гриценко, кто их редактирует?
    Но вернемся к вопросу о рабстве. Как и у других горцев, рабство имело место в Чечне и Ингушетии. Н. Гриценко, как и Б. Скитский, приведя частные случаи купли, продажи, дарения и вообще рабовладения в Чече¬но-Ингушских обществах, уходит от рассмотрения глав¬ного вопроса о значении рабского труда в социально-эко¬номических отношениях в исследуемый период.
    Никто не отрицал и не отрицает существования до¬машнего, патриархального рабства в прошлой истории Чечни и Ингушетии, бытовавшего здесь как уклад, не принявшего значительных размеров. Об этом писали и буржуазные историки. К слову сказать, не зиссерманы, фрейтаги, кармалины, ткачевы - офицеры и генералы царской армии, проводники колониальной политики, пред¬ставляли русскую отечественную науку.
    «Русские исследователи горских народов Кавказа со¬вершенно себе не представляли, — подчеркивал совет¬ский историк, этнограф М. О. Косвен, - что эти народы не стоят на одинаковом уровне развития, а находятся на различных его ступенях» (24).
    Вопрос о рабстве в чеченских и ингушских обществах достаточно глубоко освещен в трудах советских истори¬ков Б. Далгата (25), А. Генко (26), Е. И. Кругшова (27) и др. Обстоятельно исследовал эту тему еще до Н. П. Гриценко Ф. В. Тотоев (28).
    Н. Гриценко так и не отвечает, как уже указыва¬лось, на главный вопрос - какую роль в социально-эко¬номической жизни играли рабы в рассматриваемое вре¬мя в чечено-ингушских обществах?
    Известно, что К. Маркс выделил из всех обществен¬ных отношений производственные отношения, как ос¬новные и первоначальные, определяющие все остальные отношения. Смена общественных формаций осуществ¬ляется в результате действия объективного экономиче¬ского закона обязательного соответствия производствен¬ных отношений характеру производительных сил.
    Какую роль играл рабский труд в производственных отношениях, в социально-экономической жизни Чечни и Ингушетии в XVIII - первой половине XIX века? Вот главный, на наш взгляд, вопрос, требующий ответа.
    Патриархальный характер рабства в чечено-ингуш¬ских обществах у советских историков не вызывает со¬мнения; оно не достигло здесь такого развития, чтобы стать основой производства.
    «Рабство в ингушском обществе не имело большого социально-экономического значения. Рабы здесь не яв¬лялись основной рабочей силой,- пишет Крупнов, - да и применялась она ограниченно. На рабов смотрели, как на младших членов семьи. Это было подлинное патриар¬хальное рабство» (29).
    По исследованию Е. И. Крупнова, ингушские мате¬риалы свидетельствуют о том, что иногда такие домаш¬ние рабы (лай), если они не выкупались, постепенно становились членами владеющей ими родовой организа¬ции, хотя и с ограниченными правами, «уже самим сво¬им существованием, - отмечает он, - они увеличивали численность рода» (30).
    Накануне крестьянской реформы основными владете¬лями «холопов» (по официальной терминологии) в ингуш¬ских обществах были офицеры царской армии и старши¬ны. Так, подполковник Гайрбек Мальсагов имел 4 холо¬пов, майор Хунк Мальсагов - 2, корнет Хоутиев - 2, старшина Эльберд Мальсагов - 3, Гани Алиев - 2 и т. д. Причем большинство холопов женского пола; у того же Г. Мальсагова из 4 холопов трое были женщины; розысками похи¬щенной холопки Хадым, принадлежавшей Хунку Мальсагову, занимались чиновники Владикавказского военного округа. (31).
    Несомненно, женщины-холопки, главным образом выполняли функции домашней прислуги, а мужчины -дворовых слуг или ремесленников.
    Е. Крупнов отмечает и ограниченные размеры рабо¬торговли, указывая, что «никаких серьезных данных о работорговле у ингушей... не имеем», и больше того, по его же исследованию «у ингушей раб нередко прини¬мался в члены семьи» (32).
    Вспомним, что писал Ф. Энгельс о рабстве на Востоке. «Иное дело рабство - как, например, на Востоке, - пи¬сал Ф. Энгельс, - здесь оно образует основу производ¬ства не прямо, а косвенно в качестве составной части семьи, переходя в нее незаметным образом...» (33).
    В вопросах рабовладения в ингушской среде мысли Н. Гриценко вполне созвучны с приведенным выше вы¬сказыванием Б. Скитского. Не расходятся они и в вопро¬сах «грабительских войн» и усиления за счет грабежей власти рабовладельцев.
    Но и Скитский, и Гриценко, на наш взгляд, со своей интерпретацией расходятся с положениями и выводами Ф. Энгельса, который указывал, что «вообще возникнове¬ние частной собственности в истории не является резуль¬татом грабежа и насилия». И далее: «Насильственная соб¬ственность» оказывается и в этом случае просто громкой фразой, - отмечает Энгельс, - которая должна прикрыть непонимание действительного хода вещей... У Маркса процесс объяснен чисто экономическими причинами... при чем ни разу не было необходимости к ссылке на гра¬беж, насилие, государство или какое-либо политическое вмешательство.
    Исследователь истории Ингушетии А. Генко считал, что «рабство, имевшее здесь весьма ограниченное рас¬пространение, возникло по праву войны» (34).
    Б. Далгат, один из скрупулезных исследователей сво¬его времени и знаток быта, обычного права и истории чеченцев и ингушей, не раз сам посещавший многие уголки Ингушетии, вполне обоснованно писал: «Из сре¬ды самих ингушей вовсе не было рабов. Родственники жестоко мстили за продажу в рабство их детей» (35). Отме¬тим, что в соседней Осетии, занимаясь пленнопродавством, как отмечал Вахушти Багратиони, тоже не продавали своих соплеменников (36).
    Отношение к рабству и свободе трудовых масс Ингу¬шетии характеризовал в популярной форме и проф. Н. Ф. Яковлев, не раз совершавший научные экспеди¬ции в разные районы горного края.
    «В ингушах глубоко укоренился взгляд,- отмечал Яковлев,- что другой, такой же, как и он, ингуш не может насильственно навязать ему ничего, что стеснило бы его свободу, тем более, причинило ему ущерб» (37). Б. Далгат прямо указал, что в среде самих ингушей вов¬се не было рабов (38).
    Глубокое аргументированное исследование Е. И. Крупнова по вопросу рабовладения в Ингушетии дополнил в своем исследовании кандидат исторических наук Ф. В. То¬тоев, осветив тему рабства в Чечне.
    «Рабство в Чечне было рассчитано на удовлетворение потребностей индивидуальной семьи господина. Эксплу¬атация рабского труда происходила в Чечне при господ¬стве натурального хозяйства - пишет Ф. Тотоев. - Раб¬ство носило патриархальный характер, но не идилличе¬ский» (39 )
    Ф. Тотоев, на наш взгляд, вполне обоснованно делает вывод о том, что «использование рабского труда в сель¬ском хозяйстве Чечни носило ограниченный характер. Раб никогда не играл в Чечне роль основной рабочей силы. Для XVIII - первой половины XIX века рабство -показатель отсталости общественного развития Чечни» ( 40).
    Н. Гриценко, конечно, знаком с трудами Е. Крупнова и Ф. Тотоева, но, делая противоположные выводы, не опровергает их доводы и заключения.
    Кстати, Н. Гриценко нашел у последнего и неточно¬сти. В период крестьянской реформы на Северном Кавка¬зе, по данным Н. Гриценко, в Чечено-Ингушетии осво¬бождено от рабства 334 чел., в т. ч. 60 детей (41).
    Здесь необходимо внести некоторые уточнения. Дети освобождались без выкупных платежей и поэтому не включались в статистику освобожденных; таким обра¬зом, по данным Гриценко, освобождено 274 раба.
    Ф. Тотоев приводит две цифры - 277 и 294, хотя не¬большое расхождение и не имеет принципиального зна¬чения; для объективности внесения точности отметим, что вторая цифра, приведенная Ф. Тотоевым, соответ¬ствует официальным данным, а именно: всего в Чечено-Ингушетии было освобождено 294 раба, в т. ч. по Ин¬гушетии — 35 рабов (42).
    Главное не в разночтении цифр, а в другом - в выво¬де Ф. Тотоева, в корне расходящемся с мнением Н. Гри¬ценко.
    Приведем небольшую таблицу, дающую более нагляд¬ную картину.
    Численность населения Всего освобож¬дено рабов в % к численно¬сти населения
    В Чечне 131 443 259 0,19
    В Ингушетии 29 914 35 0,12
    Всего: 161 357 294
    Из таблицы видно, что число освобожденных рабов составляло менее 0,2 % населения Чечено-Ингушетии. Ясно, что такое ничтожное количество рабов не могло, по существу, оказать никакого заметного влияния ни на экономику, ни на социально-экономические отношения в чечено-ингушских обществах.
    У нас нет оснований думать, что эти цифры при¬уменьшены. Освобождение крепостных и рабов прово¬дилось с соблюдением прав владельческого класса, и за каждого освобожденного раба или зависимого крестья¬нина его владелец получал немалую мзду.
    Таким образом, на наш взгляд, вывод Н. Гриценко, что рабство в какой-то мере способствовало вызреванию и становлению феодальных отношений в чечено-ингуш¬ском обществе, построенное на зыбком фундаменте, не выдерживает никакой критики.
    Е. И. Крупнов был, несомненно, прав, когда утверж¬дал, что «степень развития ингушского хозяйства и об¬щественных отношений не стимулировала рабства и зна¬чительного применения рабского труда в хозяйстве» (43).
    Основным источником рабства были плен или по¬купка пленных; владелец мог их дарить и продавать; их мог иметь всякий.
    Проф. Леонтович прямо указывал: «Немногочислен¬ный класс личных рабов - в Чечне - происходит от во¬еннопленных » (44).
    Следует отметить, что Н. П. Гриценко упускает из виду еще одно важное положение: пленник - не раб, он мог получить свободу путем выкупа родственниками, что чаще и случалось.
    В источниках нет четкого, ясного определения тер¬мина «раб». Существование специального термина для обозначения пленника уже само по себе говорит о том, что пленник не раб; этот термин нередко употребляется и в отношении зависимого крестьянина.
    Бесправное, приниженное общественное положение рабов отражено в адатно-правовых нормах горцев.
    Пленников-рабов захватывали главным образом, что¬бы получить выкуп от их родственников, и это служило обогащению владельца, рабство было одним из источни¬ков, способствовавших имущественному неравенству.
    Грабеж, как и походы в соседние районы, связанные с перерождением общинного строя, захват пленников, были одними из источников дохода и накопления бо¬гатств в руках отдельных лиц и способствовали их выде¬лению из общей массы крестьянства.
    «Грабеж стал целью. Если предводителю дружины нечего было делать поблизости,- указывал Ф. Энгельс,-он направлялся со своими людьми к другим народам, у которых происходила война, и можно было рассчиты¬вать на добычу...» (45).
    Подобное явление имело место и в чечено-ингуш¬ских обществах.
    Стремление социальной верхушки обеспечить возмож¬ность эксплуатации в форме дани, собираемой в повто¬ряющихся набегах, известны уже по «полюдью» Киев¬ского княжества эпохи Олега и Игоря.
    Сбор дани был одной из архаических форм эксплуа¬тации, которая существовала в истории у всех племен с развитым военно-демократическим устройством.
    Превращение дани в феодальную ренту влекло за собой превращение свободного общинника в феодально-зависимого крестьянина.
    Дружины чеченцев и ингушей во главе с бяччи не раз участвовали в походах на стороне грузинских феода¬лов, совершали набеги за Терек на владения кабардин¬ских князей, ногайских султанов, угоняя табуны коней и скот. У вайнахов до недавнего времени бытовали пес¬ни, воспевавшие набеги на тарковских шамхалов и ка¬бардинских князей(46).Отряды ингушских дружин не раз участвовали в междоусобной борьбе феодалов Грузии. Историк XVIII в. Вахушти Багратиони, неоднократно упоминая о бедстви¬ях, которые переносили Кахети и Картли от набегов и грабежей аварских и лезгинских феодалов, реже - овсов, почти ничего не пишет о набегах кистов, дзурдзуков и глигвов на Грузию (Кисты, дзурдзуки, глигвы - грузинские наименова¬ния чечено-ингушских племен).
    Одновременно В. Багратиони приводит примеры яв¬ления обратного порядка. Так, по его свидетельству, царь Свидомон «скупал овсов, черкезов и отсылал их шаху персидскому » (47)
    Дружины ингушей и осетин, проживавших на бере¬гах верхнего течения Терека, по Дарьяльскому ущелью, превратили в промысел грабеж на Военно-Грузинской дороге. «Тагаурцы с джейраховцами (осетины и ингуши. -III. Д.) делили деньги и другие достояния, отнимаемые у купцов на Военно-Грузинской дороге»(48).
    Исследователи отмечали и способ дележа награблен¬ного. Так, добыча на той же Военно-Грузинской дороге среди участников набега ингушской дружины делилась поровну, тогда как в осетинских ее львиная доля доста¬валась тагаурским алдарам (49)
    .«Если за пленника удавалось взять выкуп - «йоал» -он делился поровну между участниками набега», - отме¬чают Р. Л. Харадзе и А. И. Робакидзе, имея в виду ин¬гушские дружины(50).
    Безусловно, захват пленных, их продажа или полу¬чаемый за них выкуп, угон скота, дележ награбленного вели к имущественному неравенству, сосредоточению богатства в руках отдельных лиц, главным образом, ру¬ководителей дружин - бяччи и старшин.
    И все же взимание дани в чечено-ингушских обще¬ствах не было регулярным явлением, дань ведь была ре¬зультатом соотношения сил: из силы рождалось «право» на дань, на власть над «подданными».
    В XVIII-XIX века прибегать к грабежам горцев вы¬нуждало, прежде всего, отсутствие средств к существо¬ванию, и не от хорошей жизни иные из них вынуждены были продавать детей или других членов семьи для их спасения от неминуемой голодной смерти.
    Даже «проконсул Кавказа», ген. А. П. Ермолов, в одной из своих верноподданнических записок импера¬тору Александру I в первой четверти XIX века сообщал, что доведенные до крайней нищеты и голода местные крестьяне вынуждены продавать своих детей(51).
    «Серьезный труд по хозяйству был почти невозмо¬жен для горца и, потому,- писал П. Гаврилов,- горцы вынуждены были отыскивать средства к жизни в воен¬ной добыче» (52).
    Буржуазный историк А. П. Берже вынужден был признать, что «карабулаки так стеснены казачьими ста¬ницами, что единственным средством их существования остается лишь разбой»(53).
    Выделению эксплуататорской верхушки, сосредото¬чению богатства в руках отдельных лиц способствовала дань. Л. И. Лавров одним из первых среди советских кавказоведов, указал, что там где частная собственность на землю не успела сложиться, «присвоение прибавоч¬ного продукта облекалось в форму дани» (54).
    Имело место взимание дани в ингушских обществах. Так, таргимхоевцы за проход или проезд по дороге, про¬легавшей в верховьях Ассы, взимали у путника дань порохом на один заряд, или пулей, однако, такое явле¬ние здесь не достигло широкого распространения и, ско¬рее носило символический характер (55). К тому же, пере¬вальная дорога по верховьям Ассы была труднопроходи¬мой и ею пользовались в редких случаях.
    В Кистинии (Мецхальское общество) Котиевы реши¬ли установить дань за проход и проезд в лес, чему реши¬тельно воспрепятствовали их соседи Цицкиевы. Спор: платить или не платить такую дань - закончился крова¬вой драмой, в которой почти полностью была истреблена взрослая мужская часть обеих фамилий (56).
    Противодействие свободных общинников попыткам установить дань не имело успеха и в других ингушских обществах. Не случайно поэтому дань, в отличие от дру¬гих народов Северного Кавказа, не нашла отражения в обычном праве ингушей и чеченцев.
    Адаты, бытовавшие у народов Дагестана, Кабарды, Осетии прямо зафиксировали дань и зависимость под¬властных, а также другие привилегии феодалов. В тру¬дах X. М. Хашаева, Р. Магомедова и Г. Д. Даниялова убедительно показана роль дани в социально-экономических отношениях Дагестана (57).
    Часть ингушских обществ, главным образом, высе¬лившиеся на плоскостные земли, периодически выпла¬чивала дань кабардинским феодалам.
    В источниках упоминается, что каждый двор здесь должен был платить «кусок железа на косу или одну овцу» (58). Подобные факты имели место и у их западных соседей.
    Проф. Кокиев отмечал, что кабардинские князья «взимали у осетин дань за пропуск на равнину... неред¬ко не довольствуясь, так сказать, установленным тамо¬женным сбором, и нападали на аулы..(59)»
    Выселившиеся на плоскость, в пограничные районы Казбека, ингуши считали поборы кабардинских феода¬лов платой за использование ими земель, на которые распространялась власть кабардинских князей. Несмот¬ря на то, что Ингушетия еще в 1770 г. добровольно при¬няла подданство России, от дани кабардинским феода¬лам ингушские общества, после многолетней и упорной борьбы, освободились только в 1791 г. (факт, повторно закрепленный актом 1810 г. при помощи русских влас¬тей) (60).
    Эпизодические набеги на соседей, плата за службу у феодалов Грузии и грабежи, способствовавшие выделе¬нию имущей верхушки в ингушских обществах, не при¬вели к становлению новой, феодальной формации.
    Уместно вспомнить здесь важный вывод Ф. Энгельса: «Вообще возникновение частной собственности в исто¬рии отнюдь не является результатом грабежа и наси¬лия» (61). Таким образом, вывод Б. В, Скитского о феодальном строе в ингушских обществах, возникшего путем грабе¬жей, на наш взгляд, не состоятелен.
    В исследовании «К вопросу о феодальных отношениях в истории ингушского народа» Б. Скитский причисляет должность, звание «старшины» к «высшему дворянскому сословию чеченцев» (62). Очевидно, стремясь подчеркнуть важность подобного своего открытия в кавказоведческой науке, в тексте автор такой вывод выделил крупным, жир¬ным шрифтом. Позже тот же тезис подхватил и по своему развил С. Ц. Умаров (63).
    Возвести старшин: родовых, тейповых, старейшин общинных или сельских - в дворянское сословие или в феодалы решился только Б. Скитский, и спорить с такой несуразностью, по меньшей мере, несерьезно. В данном случае Б. Скитский и следующий за ним С. Умаров руко¬водствуются в этом вопросе понятиями царских воена¬чальников и администраторов, впервые попавших на Се¬верный Кавказ.
    Очутившись в малознакомом им крае, они и представить себе не могли, чтобы во главе села («кабак») не стояло привилегированное лицо.
    Им, представителям дворянства, выросшим в крепо¬стническом государстве, виделись в лице старейшин и старшин владельцы аула, деревни, хутора, а значит, и собственники земли; им было в диковинку представить населенный пункт без владельца с подвластными крепост¬ными крестьянами.
    Подобные факты из горской жизни никак не укла¬дывались в понятия первых царских администраторов на Северном Кавказе,
    По мнению высшего царского общества того време¬ни, существовали только две ступени - господа и рабы, а отсюда - народ и земля для господ. Вот почему вместе с реальными владельцами, местными феодалами на Кав¬казе, в их разряд попадали, в глазах пришельцев, стар¬шины и старейшины аулов, поселков, фамильные и даже кубовые; ими ставился знак равенства между реальны¬ми и мнимыми владельцами «землиц», «кабаков», упо¬минаемых в русских источниках - статейных списках царских послов (64).
    Подобное случалось. Так, «английские юристы в Ин¬дии,- как отмечал Энгельс,- тщетно бились над вопро¬сом: «Кто здесь земельный собственник?» (65).
    Представители царской власти на Северном Кавка¬зе, в XVIII - начале XIX века имели дело в Чечне, Ин¬гушетии, Осетии со старшинской верхушкой. Власти ре¬зонно учитывали их влияние на местное население и ориентировались на эту «знать».
    Комендант Кизлярской крепости в донесении 1732 г. писал, что в каждой горской деревне по несколько стар¬шин, и тут же внес их в «реестр горским владельцам» (66)
    Спустя более тридцати лет другой кизлярский ко¬мендант (1766) тоже пишет о «старшинах» и «вла¬дельцах».
    Когда правительственные агенты на Кавказе изъяс¬нялись перед высшей властью, они социальное положе¬ние старшин приравнивали к дворянам (67).
    Вот почему русская военная администрация на Кав¬казе, которой постоянно приходилось иметь с ними дело, добавляла к термину «старейшина», «старшина» - «вла¬делец», иначе говоря, старшин выдавали за тех, кем они фактически не были.
    Следует заметить, что местные власти на Северном Кавказе при сношениях с населением находились бук¬вально во власти переводчиков; при этом нередко один из переводчиков переводил с русского на «татарский» (кумыкский), а другой - уже с кумыкского на чеченский, ингушский, осетинский и т. д., так что путаницы хватало.
    В далеком прошлом, по свидетельству А. Тутаева, «общество Галг1айче выбирало из своей среды старей¬шин, отличавшихся по уму и рассудительности» (68).
    М. М. Ковалевский одним из первых дал довольно вер¬ное определение институту сельских, аульных старшин.
    Те из старшин, «население которых состоит из род¬ственников,- писал Ковалевский, - имеют своим стар¬шиною не выборное лицо, а старейшего но летам. В аулах же, заселенных несколькими фамилиями, обычно встре¬чалось столько старшин, сколько было самих фамилий»(69).
    В XIX веке социальная категория старшин формиро¬валась из сельской верхушки. С. Броневский (в начале XIX века) отмечает, что в ингушских обществах стар¬шин выбирали из богатых родов; они же чаще исправля¬ют жреческие обязанности (70).
    К старейшинам ингушской общины вполне относит¬ся то, что говорит М. Ковалевский о роли старейшин у кавказских горцев.
    «Нельзя связывать с понятием родовых старшин пред¬ставления ни об избирательной, ни о наследственной должностях», - писал Ковалевский (71).
    По словам М. Ковалевского, «старейшинами в роде считались те, кто своим возрастом, своею доблестью и смелыми набегами, своей мудростью и справедливостью снискал себе доверие родственников. Их первенствую¬щее значение выступало особенно наглядно на тех родо¬вых сходах, на которых разбирались случаи столкнове¬ния между отдельными родами» (72).
    Старшины особыми привилегиями не пользовались, перед обычным правом чеченцев и ингушей они были равны с общинниками. Обычное право в одинаковой сте¬пени защищало и рядового общинника, и представителя сельской верхушки.
    Старшинская верхушка, на наш взгляд, была не про¬дуктом разложения феодального строя, а скорее, про¬дуктом разложения дофеодальной формации.
    Что это так, подтверждает ингушский адат, зафикси¬рованный в XIX веке, который знает только две социальные категории - свободный общинник и раб. Право¬вое равенство основной массы ее членов было одной из характерных черт социального строя ингушских общин в рассматриваемую эпоху.
    Однако это вовсе не означает, что в ингушских обще¬ствах царил социальный мир и идеальное народоправство. Конечно, нет. Рост имущественной дифференциации, возвышение одних фамилий над другими, ряд других фак¬торов способствовали скоплению богатств в отдельных ру¬ках, и прежде всего, несомненно, в руках старшинской верхушки, и, как следствие, вели к обострению борьбы между богатыми и бедными, между верхушкой и рядовы¬ми общинниками. К этой теме мы еще вернемся.
    Но, несомненно и другое - сельские старшины, ста¬рейшины вяров (патронимии), фамилий не являлись фе¬одалами, как это тщились доказать Б. Скитский, а за ним и С. Умаров.
    Как уже упоминалось, проф. Б. Скитский возвел в феодалы не только офицера Мамилова, уроженца Кистинии, но и целое общество в горной Ингушетии -Г1алг1айче (ГIалгIайче - галгаевцы, общество в верховьях Ассы, гIалгIай - самоназвание ингушей), определив последнее как «феодальное гнез¬до» галгаев (73), т. е. не больше и не меньше целое племя стало феодальным.
    Установив наличие типичного феодала в Кистинии, определив одно из центральных обществ горной Ингу¬шетии как феодальное, Б. Скитский, по принятой им логике, пришел к выводу, что «все горские народы, в том числе ингушский, проходили стадию феодализма, в равной мере его развития соответственно различию их исторических судеб» (74).
    Н. П. Гриценко уже в одной из первых монографий согласен с выводом Скитского и пишет: «Мы вполне со¬лидаризуемся и попытаемся подтвердить это новыми фактами» (75).
    В другом месте Н. Гриценко отмечает, что «социаль¬но-экономическое развитие Чечено-Ингушетии ничем не отличалось от тех, которые существовали у соседних народов Дагестана, Осетии и Кабарды» (76).
    Выступая на научно-теоретической конференции, посвященной обсуждению «Очерков истории Чечено-Ин¬гушской АССР», Н. П. Гриценко, являющийся одним из авторов ряда разделов этих очерков, утверждал, что в Чечено-Ингушетии «зарождались и укреплялись феодаль¬ные отношения. Здесь были феодалы и феодально-зави¬симые люди...» ".
    О том, что у Н. Гриценко нет никакого сомнения в существовании феодальной формации у чеченцев и ин¬гушей говорит одна из его последних работ. Рассматри¬вая проблему социально-экономических отношений у че¬ченцев и ингушей и считая несомненным существова¬ние у последних феодального уклада, автор подчеркивает, что «сейчас уже не ставится вопрос о существовании в далеком прошлом феодальных отношений в Чечено-Ин¬гушетии, а рассматривается более сложная проблема -когда начали зарождаться эти отношения...» и считает необходимым в поисках ответа на такой вопрос обра¬титься к эпохе, предшествовавшей татаро-монгольскому нашествию на Кавказ» (78).
    Кандидат исторических наук С. Ц. Умаров полагает, что «вайнахи, как и все другие народы Северного Кавка¬за, прошли стадию феодализма, хотя несколько в своеоб¬разной форме» (79).
    Как и Б. В. Скитский, Н. П. Гриценко и С. Ц. Ума¬ров свои выводы о существовании феодальной форма¬ции в истории ингушей и чеченцев, в основном, строят на бытовании патриархального рабства, наличии «фео¬далов» типа уже упоминавшегося Мамилова, наделении в пореформенный период землей части служилого офи¬церства царскими властями, наличии в горной Чечено-Ингушетии башен — «феодальных» замков, а также фак¬тах и примерах, не относящихся к исследуемому региону и бесконечных употреблениях терминов: «феодализирующаяся верхушка», «феодализирующаяся знать», «феодализирующееся общество», заменяющие обоснованные аргументы.
    Характерно, что Б. В. Скитский, а за ним Н. П. Гри¬ценко и С. Ц. Умаров, подвергая критике высказывания царских офицеров, генералов и чиновников, представи¬телей официальной дворянско-монархической историо¬графии, однако, забывают, как указывалось, что не они и им подобные авторы «поп-истории», по образному определению Олжаса Сулейменова (80), представляли рус¬скую, отечественную науку. В противовес укажем хотя бы таких исследователей рассматриваемой эпохи, как академик И. А. Гюльденштедт, С. М. Броневский, М. М. Ковалевский; труды последнего высоко ценил Ф. Энгельс. Больше того, Н. Гриценко и С. Умаров за¬малчивают и игнорируют труды целого ряда известных советских историков, не опровергают их противоположные суждения и обоснованные выводы по исследуемой теме.
    По выводам Б. В. Скитского, Н. П. Гриценко и С. Ц. Умарова, на наш взгляд, следует, прежде всего, еще раз под¬черкнуть, что народы Северного Кавказа XVIII - первой половины XIX века находились на разных уровнях соци¬ально-экономического развития, и следовательно, утвер¬ждение — «как и все народы» неправомерно, ошибочно. О том, что горцы находились на разных ступенях обще¬ственного развития, было известно историкам буржуаз¬ной эпохи. «...Процесс феодализации у разных народно¬стей Кавказа достиг разных ступеней развития, - писал М. Ковалевский. - Всего слабее развиты отдельные элементы феодального строя у осетин и чеченцев...» (81). Среди ряда выводов, сделанных советскими историками по за¬тронутому вопросу, достаточно обратиться к исследовани¬ям А. Фадеева и А. И. Робакидзе. А.Фадеев убедительно доказал, что «для Кавказа всегда была характерна край¬няя неравномерность социально-экономического раз¬вития» (82).
    «Народы Кавказа ко времени их присоединения к России,- пишет А. И. Робакидзе,- находились на раз¬личных ступенях общественно-экономического и поли¬тического развития» (83).
    Больше того, академик Е. М. Жуков в своем выступ¬лении на научной сессии по вопросу «Итоги и задачи изучения генезиса феодализма у народов СССР» указы¬вал, что одним из самых важных вопросов, который дол¬жен привлечь внимание историков, «является проблема неравномерности социально-экономического развития на всех этапах всемирно-исторического процесса» (84).
    В своих выводах А. Фадеев, А. Робакидзе и Е. Жу¬ков руководствуются трудами основоположников марк¬сизма-ленинизма.
    К. Маркс писал, что кто пожелал бы подвести под одни и те же законы развитие обществ разных стран и поколений - «...тот, очевидно, не дал бы ничего, кроме самых банальных общих мест» (85).
    Крайнюю неравномерность социально-экономического развития народов России, как указывалось еще в 1921 г., констатировал съезд РКП(б).
    После победы Октябрьской революции, в силу не равномерности социально-экономического развития ряда народов, на местах в политической области были допущены управления, как промежуточные звенья, кре¬стьянские советы, родоплеменные и даже родовые со¬веты (8б).
    Разрешено было так же функционирование шариат¬ских судов, которые просуществовали до середины два¬дцатых годов.
    Сказанное убедительно характеризует учет Совет¬ским государством своеобразия местных, конкретных условий в начальный период строительства новых орга¬нов управления в ряде районов страны.
    Б. В. Скитский, Н. П. Гриценко и С. Ц. Умаров, многократно употребляя в различных формах термин «феодализирующаяся», на наш взгляд, не правы в стрем¬лении доказать таким путем наличие феодальных отно¬шений в чечено-ингушских обществах. Как известно, началом феодальных отношений считается период, ког¬да основной закон феодализма подчиняет себе основную массу населения, а не отдельные частные случаи; о фео¬дализме можно говорить только тогда, когда оформились основные институты, характерные для этой формации.
    Авторы не исследуют социально-экономические от¬ношения, не показали и не доказали наличие монополь¬ной собственности господствующего класса на средства производства, не учитывают, что смена общественных формаций происходит в результате действия объектив¬ного экономического закона обязательного соответствия производственных отношений характеру производитель¬ных сил.
    «...Не бывает никакого производства без производ¬ственных отношений». Наоборот, в общественном про¬изводстве,— как указывал Маркс,— «люди вступают в оп¬ределенные, необходимые, от их воли не зависящие от¬ношения - производственные отношения, которые соответствуют определенной ступени развития их мате¬риальных производительных сил» (87).



    Вместо изучения и показа реальных социально-эко¬номических отношений в чечено-ингушских обществах, выявления тенденций их развития во всем многообра¬зии, памятуя, что любая формация представляет собой социальное целое, единство базиса и надстройки, Б. Скит¬ский, Н. Гриценко и С. Умаров оперируют расплывча¬тыми формулировками: «феодализирующаяся верхушка», «феодализирующаяся знать», «феодализирующееся общество», за которыми кроются нечеткие, больше того, неопределенные формулировки.
    Каково социальное содержание таких критериев? Что характерно для общественной формации, к которой ав¬торы применяют подобные термины? На такой вопрос ответа мы не находим.
    К слову сказать, один из исследователей, как-то ре¬зонно заметил, что «не было кулакизирующегося кула¬ка!» (88).
    Марксизм-ленинизм учит, что «ни одна обществен¬ная формация не погибает раньше, чем разовьются все производительные силы, для которых она дает достаточ¬но простора, и новые, более высокие производственные отношения никогда не появляются раньше, чем созреют материальные условия их существования в недрах само¬го старого общества» (89).
    Но вернемся к «феодальному гнезду Галгайче». Б. В. Скитский не случайно избрал объектом исследова¬ния именно это общество, очевидно, для того, чтобы иметь возможность характеризовать и все ингушские общества.
    Известно, что ГIалгIайче - общепризнанная колы¬бель ингушской культуры и одно из древнейших мест обитания ингушей в верховьях ущелья Ассы (90).
    Социально-экономический уклад Галгайче ничем существенным не отличался от других горных обществ: «джейраховцев, цоринцев, галашевцев, кистинцев (фяппи), назрановцев», как в документах именовали жите¬лей плоскостной Ингушетии в конце XVIII - первой половине XIX века.
    Б. Скитский учитывал, что выходцы из Галгайче являются первыми выселенцами в район Назрани и что «население Назрановского общества ...ранее прочих при¬несших покорность русскому правительству и издавна водворившихся в занятой ныне назрановцами местности ...все члены этого общества считаются равноправными» (91).
    В XIX веке, в зависимости от местонахождения приставства, указанные выше общества именовались различ¬но. Так, Кистинское общество позже стало Мецхальским, а Галгайче - Хамхинским и т. д., по названию аула, где размещался центр администрации общества.
    Теоретические выводы и исторические построения Б. Скитского, основанные, главным образом, на преда¬ниях и выводах, без учета социально-экономического развития общества, страдают серьезными ошибками.
    Упомянутый труд Б. Скитского все еще используют¬ся в ряде работ отдельных историков, находящихся под гипнозом его вывода, а над ним давно назрела необходи¬мость поставить точку.
    Е. И. Крупнов еще в 1928 г., в студенческие годы начав изучать Ингушетию, немало сделал для раскры¬тия и освещения страниц ее истории. В монографии, итоге многолетних трудов, изданной уже после его смер¬ти, справедливо указано, что Б. В. Скитский «сильно преувеличил степень общественного развития ингушей» и, что одно из ведущих ингушских племен из ущелья Галгайче «он назвал феодальным, даже сам этноним на¬зван феодальным, что, конечно, очень далеко от истины» (92).
    До Б. Скитского впервые, еще в тридцатых годах, подобную же мысль о социальной структуре Галгайче высказал Г. К. Мартиросиан, хотя тут же отмечал, что вопрос требует большой подготовительной работы по сбо¬ру материалов и только после всестороннего их анализа возможны окончательные выводы. Однако такая оговор¬ка не помешала все же Г. Мартиросиану отметить, что «Ингушия прошла и через феодальные отношения, при¬чем продолжали еще сохраняться родовые отношения в виде пережитков» (93).
    После выхода в свет труда Г. Мартиросиана Е. И. Крупнов писал: «Совсем недавно стали появляться бездоказа¬тельные утверждения о том, что Ингушия прошла и че¬рез феодальные отношения» (94).
    Указал Мартиросиан и на то, что Кхе-Кхалинцы (Кхаь-кхаьле), т. е. гIалгIаевцы, владели 12 000 десяти¬нами земли (95).
    Г. Мартиросиан ошибался, указывая на отсутствие материалов и источников для исследования и обобща¬ющих выводов по рассмотренной им теме.
    Напомним, что к моменту выхода его работы, в 20-30-х гг., были опубликованы труды его коллег и ряда других авторов: Н. Ф. Яковлева(96), М. Л. Тусикова(97), И. Бороздина (98), Д. М. Смычникова(99), А. К. Вилья¬ма (100), В. П. Христиановича (101), А. Генко (102), Башира Далгата (103), С. Вартапетова (104), Е. Шиллинга(105), освещавшие многие стороны истории Ингушетии, в том числе и обще¬ственный, социально-экономический строй, вопросы землепользования и др.
    В распоряжении исследователя был богатейший фактический материал, собранный в 1906-1907 гг. Абрамовской земельной комиссией (106), как и критический труд А. Г. Датиева (107), посвященный деятельности этой комиссии. Еще раньше было опубликовано ценное ис¬следование Г. Цаголова «Край беспросветной нужды» (108).
    Г. Мартиросиан не мог не знать о значительном фак¬тическом материале и из более ранних публикаций А. Гассиева (109), Ах. Цаликова (110 ), А. Скачковат (111), Г. Вертепова (112), Н. Грабовского (113), П. И. Головинского (114), Г. Н. Казбека (115), и Н. С. Иваненко (116), не говоря уже об имевшихся под рукой богатых архивных материалах в гор. Орджоникидзе (Владикавказе) и в фондах НИИ крае¬ведения Ингушской автономной области, с которым он сотрудничал.
    Как видно, Мартиросиан располагал значительными источниками, изданными как до 1917 г., так и в после¬октябрьский период советскими научными работни¬ками.
    Указание Г. Мартиросиана о 12 тысячах десятин зем¬ли, принадлежавших кхекалинцам (ГIалгIайче), в ос¬новном и послужило Б. Скитскому для вывода о «фео¬дальном гнезде Галгайче».
    Что же представляли из себя Кхаъ-кхаьле -ГIалгIайче в отношении землевладения и землепользования?
    Ни Г. К. Мартиросиан, ни Б. В. Скитский этот во¬прос не раскрыли, оперируя одной только голой цифрой -«12 тысяч десятин земли». Цифра солидная, тем более, для небольшого горного района.
    Попробуем заглянуть в «святцы».
    По данным исследователей, которые согласуются с материалами Абрамовской комиссии, у кхаъ-кхалинцев, то есть у тех же жителей Галгайче, действительно нахо¬дились в общинном пользовании земельные угодья об¬щим размером 12 226 десятин.
    И в этом Г. Мартиросиан прав, но сказав «аз», надо сказать и «буки». Из чего слагались эти земельные уго¬дья, кому они принадлежали?
    Ведь владение земельной собственностью и закрепо¬щение свободного общинника - одна из главных основ феодальной формации. Именно эти вопросы Г. Мартиро¬сиан и Б. Скитский обошли молчанием.
    При обстоятельном ознакомлении с сущностью дела оказывается, что земельные угодья для хозяйственной деятельности жителей общества весьма ограничены и эти 12 226 десятин слагались из:
    а) пахотной земли - 615 десятин,
    б) сенокосы — 1270 десятин,
    в) пастбища - 2417 десятин,
    г) бесплодные скалы, частично заросшие лесом -7924 десятин.
    Но даже такое мизерное количество пахотной земли, общей площадью - 615 десятин - состояло не из масси¬вов, а отдельных, небольших участков, размером от 0,4 до 2-7 десятин и находилось в общинном пользовании.
    Типичные пахотные участки именовались «кха» и служили мерой пашни. В ауле Эгикал, например, кха не превышал 0,4 десятины (117).
    Величина кха-загона определялась равной полудню работы пахаря с погонщиками и пары быков, тянувших примитивную горскую соху с плоским железным леме¬хом. Лемех нередко бывал и деревянный.
    Как правило, горец величину своей пашни измерял не ее размерами, а днями пахоты.
    Земли, отвоеванные у суровой природы упорным тру¬дом членов семьи нескольких поколений, производив¬шей ее очистку от камней, ограждавшиеся от оползней, тщательно обрабатывавшиеся и удобрявшиеся, станови¬лись неприкосновенной собственностью тех, кто букваль¬но делал «из камня землю».
    Такие земельные участки в горных ингушских об¬ществах, как и другими горцами, создавались, говоря словами М. 3. Кипиани, «с помощью кирки и лопаты что разрывали пласты, выбирали из недр земли камни, чтобы образовать почву, годную для хлебопашества... кам¬ни эти выбраны и сложены здесь же, как будто для того, чтобы показать потомству, каких трудов стоило из скал сделать почву» (118).
    В горах посягательство на пашню считалось равным посягательству на личную свободу (119). Первейшей забо¬той горца была строгая охрана с таким трудом достав¬шейся ему земли, отмеченной «ардыж» - каменными указателями границы. Ардыж считались священными и неприкосновенными. Под особым надзором находились пахотные земли и горные пастбища.
    «Вся семья горца знает, - отмечал Г. Цаголов, - где лежит каждый камешек на своей земле. Границы этих участков отчетливо знают не только взрослые мужчины и женщины, но и дети» (120). Представляет особую ценность в этом вопросе выска¬зывание осетинского поэта, революционного демократа Коста Хетагурова, знатока обычного права, быта и жизни горцев.
    «Даже в горах, где ценность земли превышает вся¬кую вероятность, - писал К. Хетагуров, имея в виду возделанные трудом горцев пашни,- пахотные участки земли составляли неприкосновенную собственность от¬дельных семейств, леса же, луга и пастбища принадле¬жали целым обществам или фамилиям. А на плоскости, в равнинах земли были в полном смысле слова общин¬ными» (121).
    Единицей измерения величины покосов служил «цон» или «цанаш» - сенокосный участок (пай), равный одно¬му дню работы одного косаря. В разных ингушских об¬ществах его величина была неодинаковой.
    Так, в Эгикхале величина сенокосного участка опре¬делялась числом накошенных копен. На содержание од¬ной лошади или осла в течение зимних месяцев требова¬лось 14 условных копен сена, не считая соломы и друго¬го фуража. Сенокосные участки нередко находились на таких крутизнах и склонах, что косари привязывали себя к кустарнику или к вбитому клину, одевали специаль¬ную обувь-чувяки с особыми подковками или же косили босиком.
    Леса, луга и пастбища, как и пашни общего пользо¬вания, находились на правах общинного пользования, их дробление ни обществом, ни обычным правом не допускалось.
    Где здесь, в обществе кхаь-кхаьлинцев, Б. Скитский нашел крупных землевладельцев-феодалов (122), остается тайной за семью печатями.
    Против Скитского говорит и весьма примечатель¬ный документ, поступивший в 1906 г. в Абрамовскую комиссию.
    В этом документе - прошении всех жителей Кха-кхале (Галгайче) и выходцев из ее девяти аулов, от име¬ни 1750 «дымов» (семей. - Ш.Д.) выборные обращаются в комиссию с настоятельной просьбой закрепить за ними, на существующих общинных началах, земельные уго¬дья в Галгайче, которыми они пользовались на протяже¬нии 800 лет.
    В комиссию одновременно была представлена схема земельных угодий и аргументы, подтверждающие их права на земельные угодья (123).
    Как видно из официальной переписки, в комиссию не поступил материал от отдельных лиц или семей, пре¬тендующих на какую-либо часть земель Галгайче или заявляющих об исключительном праве владения тем или иным участком, тогда как по отдельным другим обществам такие претензии имели место (124).
    Приведенные фактические, документальные матери¬алы свидетельствуют о том, что в Галгайче в рассматри¬ваемую эпоху не было налицо основного признака фео¬дализма - феодальной собственности на землю; здесь отсутствовала экономическая основа для закрепощения свободных общинников.
    Основные пахотные участки земли, сенокосы, пастби¬ща, водные источники, леса и недра земли принадлежали сельским обществам на правах общинного пользования. Земельные участки, возделанные трудом поколений, на¬ходились в частном личном пользовании отдельных се¬мей или группы семей-ваьров (патронимии) (125).
    Под расплывчатым понятием «Кхаь-Кхалинцы», по терминологии Б. Скитского, выступает не феодальное гнездо, а неоднородная в социальном отношении масса, в которой соседствуют различные социальные категории дофеодального общества, выделивших уже прослойку сильных и слабых; первых олицетворяет разбогатевшая верхушка, а вторых - основная, свободная масса общин¬ников, упорно отстаивающая неприкосновенность своей собственности и личную свободу.
    Изложенное убеждает нас в том, что феодального зем¬левладения, как и феодально-зависимых крестьян, в Гал¬гайче не было.

    Литература и источники

    1. Скитский Б. В. К вопросу о феодальных отношени¬ях в истории ингушского народа // Изв. ЧИНИИИЯЛ. Грозный, 1959. Т. 1. Вып.1. С. 165, 195.
    2. Гриценко Н. П. Рабство и работорговля в Чечено-Ингушетии (XV - первая половина XIX в.) // Вопросы истории ЧИ; Изв. ЧИНИИИЯЛ. Грозный. 1976. Т. 10. С. 298.
    3. Там же. С. 286
    4. О движении горцев под руководством Шамиля. Материалы сессии Дагестанского филиала АНСССР, 4-7 окт. 1956. Махачкала, 1957. С. 197.
    5. Там же. С. 295
    6. Энгельс Ф. Анти-Дюринг // Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Т. 20. С. 164.
    7. Ткачев Г. Ингуши и чеченцы в семье народно¬стей Терской области. Владикавказ, 1911. С. 66.
    8. Газ. «Терек». 1915. 18 ноября.
    9. Русский архив. М., 1885. С. 603.
    10. Ленин В. И. ПСС. Т. 25. С. 279.
    11. Северный вестник. № 1. СПб., 1886. С. 240-243.
    12. Лому нов К. Лев Толстой в современном мире. М., 1975. С. 188.
    13. Гриценко Н. П. Указ. соч. С. 278, 279.
    14. Генко А. Из культурного прошлого ингушей // 8KB при азиатском музее востоковедов при АН СССР. Л., 1930. Т. 4. С. 721.
    15. Фадеев А. В. Вопрос о социальном строе кавказ¬ских горцев XVIII-XIX вв. в новых работах советских историков // Вопросы истории. № 5. 1958. С. 133; Ла¬дыженский И. М. Адаты Кавказских горцев // Вестник Московского университета. М., 1947. С. 180.
    16. Орджоникидзе Г. К. Статьи и речи. М., 1956. Т. 1. С. 90.
    17. Цолунц. Г. К. Киров на Северном Кавказе. М., 1973. С. 186, 187.
    18. Шерипов Асланбек. Статьи и речи. Грозный, 1972.
    С. 43, 73, 127.
    19. КПСС в резолюциях и решениях съездов, конфе¬ренций и пленумов ЦК. М., 1954. Ч. 1. С. 558-561.
    20. Тотоев Ф. В. Состояние торговли и обмена в Чечне (вторая половина XVIII-40-e годы XIX вв.) // Изв. СО НИИ. Орджоникидзе, 1966. Т. 25. С. 160.
    21. Гриценко Н. П. Указ. соч. Там же.
    22. Суслов М. А. XXII съезд КПСС и задачи кафедр общественных наук // Коммунист. М 3. 1962. С. 20; Пономарев Б. Н. Задачи исторической науки и подго¬товка научно-педагогических кадров в области истории. Вопросы истории. № 1. 1963. С. 11.
    23. Гриценко Н. П. Указ. соч. С. 295.
    24. Косвен М. О. Материалы по истории этнографи¬ческого исследования Кавказа в русской науке // КЭС. Новая серия. Т. 24. М.: Изд. АНСССР, 1955. С. 343, 349.
    25. Цалгат Б. Родовой быт чеченцев и ингушей в прошлом. Орджоникидзе-Грозный. 1935; Его же. Мате¬риалы по обычному праву ингушей. Владикавказ, 1929.
    26. Генко А. Указ. соч.
    27. Крупное Е. И. Средневековая Ингушетия. М., 1971.
    28. Тотоев Ф. В. Развитие рабства и рабовладения в Чечне (вторая половина XVIII-40-e годы XIX в.) // Изв. ЧИНИИИЯЛ. Грозный, 1969. Т. 8. Вып. 1.
    29. Крупное Е. И. Указ. соч. С. 174, 175.
    30. Крупное Е. И. Древняя история Северного Кавка¬за. М., 1960. С. 336.
    31. ЦГА СОАССР, ф. 262, оп. 1, д. 77, л. 53, 62 и др.; ф. 12, оп. 6, д. 102, л. 17.
    32. Крупное Е. И. К истории Ингушии // Вестник древней истории. М., 1939. С. 89.
    33. Энгельс Ф. Анти-Дюринг // Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Т. 20. С. 165-167, 643.
    34. Генко А. Указ. соч. С. 721
    35. Цалгат Б. Родовой быт чеченцев... С. 28,29.
    36. Багратиони Вахушти. География Грузии // ЗКО РТО. Тифлис, 1904. Т. 24. Вып. 5. С. 140.
    37. Яковлев Н. Ингуши. М„, 1925. С. 102, 103.
    38. Цалгат Б. Родовой быт чеченцев и ингушей в прошлом. Орджоникидзе - Грозный, 1935. С. 31.
    39. Тотоев Ф. В. Указ. соч. 188, 189.
    40. Там же. С. 195.
    41. Гриценко Н. П. Указ. соч. С. 296.
    42. ССКГ. Тифлис, 1868. Вып. 1. Отд. С. 40, 54; Гарданов В. К. Социально-экономические преобразования. Культура и быт народов Северного Кавказа. М.: Наука, 1968. С. 9.
    43. Крупное Е. И. Средневековая Ингушетия...С. 89.
    44. Леонтович Ф. И. Указ. соч. Ч. 2. С. 80, 81.
    45. Энгельс Ф. Происхождение семьи, частной соб¬ственности и государства. М., 1973. С. 161.
    46. Жантиева Д. Г. Мотивы исторического эпоса се¬веро-кавказских горцев // Изв. Сев.-Кав. Горского НИИ. Ростов н/Д., 1929, Т. 2. С. 195.
    47. Баграпгиони Вахушти. История царства Грузин¬ского. Тбилиси, 1976. С. 48.
    48. КС. Тифлис, 1889. Т. 13. С. 80; «Библиотека для чтения», - 86, СПБ, 1898. С. 13.
    49. Чудинов В. Окончательное покорение осетин // КС. Тифлис, 1889. Т. 13. С. 79-81.
    50. Харадзе Р. Л., Робакидзе А. И. Характер сослов¬ных отношений в Горной Ингушетии // КЭС. Тбилиси, 1968. Т. 2. С. 139.
    51. АКАК. Тифлис, 1874. Т. 6. Ч. 1. С. 274.
    52. Гаврилов П. А. Устройство поземельного быта гор¬ских племен Северного Кавказа // ССКГ. Тифлис, 1869. Вып. 2. Отд. 7. С. 4.
    53. «Русская старина». № 10. СПб., 1882. С. 16.
    54. Лавров Л. И. Назревшие вопросы социальных от¬ношений на докапиталистическом Кавказе // Тезисы докладов сессионных заседаний института истории и этнографии Грузин. АН СССР. Тбилиси, 1971. С. 60, 61.
    55. Семенов Л. П. Археологические и этнографиче¬ские разыскания в Ингушетии в 1925-1932 гг., Гроз¬ный, 1963. С. 95.
    56. Далгат Б. Материалы по обычному праву ингу¬шей // Изв. Ингушского НИИ Краеведения, Владикав¬каз, 1929. С. 48; Материалы к вопросу о родоплеменном составе ингушей в XVIII-XIX вв., собранные автором; в дальнейшем «Архив автора».
    57. Хашаев X. М. Памятники обычного права Даге¬стана в XVII-XIX вв. М., 1965; Магомедов Р. История Дагестана. Махачкала, 1968; Даниялов Г. Д. Классовая борьба в Дагестане во второй половине XIX — начале XX вв. Махачкала, 1970.
    58. Броневский С. Новейшие географические и исто¬рические известия о Кавказе. М., 1823, Ч. 2. С. 165.
    59. Кокиев Г. Боевые башни и заградительные стены горной Осетии. // Изв. ЮО НИИ Краеведения. Сталинир. 1935. Вып. 2. С. 225.
    60. Бутков П. Г. Материалы для новой истории Кав¬каза с 1722 по 1803 гг. СПБ. 1869. Ч. 1. С. 302.
    61. Энгельс Ф. Анти-Дюринг // Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Т. 20. С. 165-167.
    62. Скитский Б. В. Указ. соч. С. 180, 182.
    63. Умаров С. Ц. О позиции старшин в антиколони¬альной борьбе Чечни в первой трети XIX в. // Вопросы истории ЧИ. Известия ЧИНИИИЯЛ. Грозный. Т. 10. С. 299.
    64. Даниялов Г. Д. Классовая борьба в Дагестане во второй половине XIX - начале XX вв. Махачкала, 1970. С. 191; Отечественные записки. 1884. С. 164, 165.
    65. Энгельс Ф. Анти-Дюринг //Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Т. 20. С,181.
    66. Еропкин Д. Ф. Реестр горским владельцам 1732 г. История, география и этнография Дагестана XVIII-XIX вв. М., 1958. С. 123.
    67. Материалы по истории осетинского народа (XVIII в.), Т. 1. // Изв. СО НИИ. Орджоникидзе. 1934. Т. 6. Док. № 15.
    68. Тутаев А. Откуда происходят галгай. Архив ЧИРКМ. Оп. 3. папка 4. С.164; Шиллинг Е. Ингуши и чеченцы // Религиозные верования народов СССР. М., 1931. Т. 2. С. 27.
    69. Ковалевский М. Первобытное право. М., 1886. Вып. 1. С. 10.
    70. Броневский С. Указ. соч. Ч. 2. С. 164.
    71. Ковалевский М. Закон и обычай на Кавказе. М., 1890. Т. I. С. 67.
    72. Ковалевский М. Родовой быт в настоящем, в не¬давнем и отдаленном прошлом. М., 1905, Т. 2. С. 171.
    73. Скитский Б. В. Указ. соч. С. 174.
    74. Там же. С. 187.
    75. Гриценко Н. П. Социально-экономическое разви¬тие Притеречных районов в XVII - первой половине XIX в. // Труды ЧИНИИИНЛ. Грозный, 1961. Т. 4. С. 91-112.
    76. Его же. К вопросу о социально-экономических отношениях в Чечено-Ингушетии в пореформенный пе¬риод // Изв. ЧИНИИЯЛ. Грозный, 1964. Т. 5. С. 17.
    77. Газ. «Грозненский рабочий». 1973. № 181, 4 ав¬густа.
    78. Гриценко Н. П. К вопросу о феодальных отношени¬ях в Чечено-Ингушетии (историографический очерк). // Изв. Северо-Кавказского научного центра высшей школы. Ростов-на-Дону. 1976. Вып. IV. С. 18, 19.
    79. Умаров С. Ц. О поселениях и некоторых особен¬ностях социально-экономического развития Горной Че¬чено-Ингушетии, (эпоха позднего средневековья). // АЭС. Грозный, 1969. Т. 3. С. 163.
    80. Сулейменов Олжас. Азия. Алма-Ата, 1975. С. 173.
    81. Ковалевский М. М. Поземельные и сословные от¬ношения у горцев Северного Кавказа. // Русская мысль, М., 1883. Кн. 12. С. 138
    82. Фадеев А. Россия и Кавказ в первой трети XIX в. Изд. АН СССР. М, 1960. С. 76.
    83. Робакидзе А. И. Кавказоведческие проблемы гру¬зинской этнографии. // КЭС. Тбилиси, 1972. Т. 4. С. 7.
    84. Проблемы возникновения феодализма у народов СССР. М., Наука. 1969. С. 11.
    85. Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Т. 20. С. 151, 152.
    86. Глезерман Г. Е. Классы и нации. Политиздат. М., 1974. С. 44, 45.
    87. Маркс К. К критике политической экономии // Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., Т. 13. С. 6.
    88. Даниялов Г. Д. Указ. соч. С. 65.
    89. Маркс К. К критике политической экономии // Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Т. 13. С. 7.
    90. Крупное Е. И. К истории Ингушии... С. 89, 90.
    91. Гаврилов П. А. Указ. соч. С. 50.
    92. Крупное Е. И. Средневековая Ингушетия... С. 138.
    93. Мартиросиан Г. К. История Ингушии. Орджо¬никидзе, 1933. С.28.
    94. Крупное Е. И. К истории Ингушии... С. 88.
    95. Мартиросиан Г. К. Там же.
    96. Яковлев Н. Ф. Указ. соч.
    97. Тусиков М. Л. Ингушетия. Экономический очерк. Владикавказ, 1926.
    98. Бороздин И. В Горной Ингушетии // Новый Вос¬ток. № 20, 21. М., 1928.
    99. Смычников Д. М. Основные вопросы землеполь¬зования автономной области Ингушетии. Владикавказ, 1928.
    100. Вильяме А. К. Географический очерк Ингуше¬тии. Владикавказ, 1928.
    101. Христианович В. П. Горная Ингушетия. Ростов н/Д., 1928.
    102. Генко А. Указ. соч.
    103. Далгат Б. Материалы по обычному праву ингу¬шей. Владикавказ, 1929.
    104. Вартапетов С. Проблемы родового строя ингу¬шей и чеченцев. СЭ. 1932. № 4. С. 63-89.
    105. Шиллинг Е. Указ. соч.
    106. Труды по исследованию современного положе¬ния землепользования и землевладения в Нагорной по¬лосе Терской области. Владикавказ, 1908; ЦГА СО АССР, ф. 270. Оп. 1. лл. 27-44.
    107. Датиев А.-Г. Замечания на труды комиссий (Абрамова). Минск, 1909.
    108. Цаголов Г. Край беспросветной нужды. Замет¬ки о Нагорной полосе Терской области. Владикавказ, 1912.
    109. Гассиев А. Земельно-экономическое положение туземцев и казаков на Северном Кавказе. Владикавказ. 1909.
    110. Цаликов Ах. Кавказ и Поволжье. Очерк инород¬ческой политики и культурно-хозяйственного быта. Во¬ронеж, 1913.
    111. Скачков. Опыт статистического исследования горного уголка. Владикавказ, 1904.
    112. Вертепов Г. Ингуши. Историко-статистический очерк. Владикавказ, 1892.
    113. Грабовский Н. Ф. Экономический и домашний быт жителей Горского участка Ингушского округа // ССКГ. Тифлис, 1870. Вып. 3. Он же. Ингуши (их жизнь и обычаи). // ССКГ. Тифлис, 1876. Вып. 9.
    114. Головинский П. И. Заметки о Чечне и чеченцах. ССТО. Владикавказ, 1878. Вып. 1.
    115. Казбек Н. Г. Военно-статистическое описание Терской области. Тифлис, 1888. Ч. 1.
    116. Иваненко Н. С. Культурно-экономическое ис¬следование Нагорной полосы Терской области // ТС Вла¬дикавказ, 1910. Вып. 7.
    117. Христианович В. П. Указ. соч. С. 30-37.
    118. Кипиани М. 3. От Казбека до Эльбруса. Влади¬кавказ. 1889. С. 27.
    119. Мартиросиан Г. К. Нагорная Ингушия... С. 65; Цаголов Г. Указ. соч. С. 149.
    120. Цаголов Г. Указ. соч. С. 151.
    121. Хетагуров К. Неурядицы Северного Кавказа. Собр. соч. в 5 томах, М., 1960. Т. 4. С. 187.
    122. Скитский Б. В. Указ. соч. С. 178-181.
    123. ЦГА СО АССР. Ф. 270. Оп. 1, д.1, лл. 27-44.
    124. Там же.
    125. Крупное Е. И. Средневековая Ингушетия... С. 157. Он же: К истории Ингушии... С. 86
    www.ghalghay.com
    Ингушетия: исторические параллели

  9. #89
    Осваиваюсь
    Регистрация
    05.05.2007
    Адрес
    Moscow
    Сообщений
    233
    Поблагодарил(а)
    0
    Получено благодарностей: 1 (сообщений: 1).

    Ответ: Страничка истории моего народа

    ИЗ КУЛЬТУРНОГО ПРОШЛОГО ИНГУШЕЙ (В СОКРАЩЕНИИ)


    Редко где проблема культурного смешения, в самом широком смысле слова, так резко выступает на первый план и приковывает к себе тотчас же исследовательское внимание, как на Кавказе: здесь заключен особый методологический интерес изучения кавказских народов. Географическое положение Кавказского, перешейка на рубеже двух культурных миров, старого переднеазиатского и более молодого южнорусского, на протяжении доступного нам теперь уже многовекового исторического периода клало свой отпечаток на судьбу его разноязычных насельников. Победа осталась в конце концов, за севером, Кавказ в целом прочно вошел в орбиту европейского культурного влияния, идущего через русское русло. От внимательного наблюдения не может ускользнуть историческое преемство в борьбе за культурную гегемонию на Кавказе таких культурных стихий, как скифо-сарматская (аланская), затем хазарская, половецкая (кипчакская), монгольская и, наконец, с XVI в. русская. Этому натиску с севера противостояли более разнообразные влияния, шедшие от культурных стран Передней Азии и Балканского полуострова. На окончательной судьбе перешейка сказалась, без сомнения, существенная разница подступов к Кавказу северного и южного, удобства первого и невыгоды второго: потому-то исход последней борьбы за обладание Кавказом Персии, Турции и России получает свое объяснение при одном лишь внимательном взгляде на карту.
    Исторический процесс, ясный здесь в широких контурах, необычайно сложен и запутан в частностях. Главная трудность на пути разрешения возникающих в этой связи вопросов — совершенная недостаточность, вместе с тем и неизученность имеющихся источников. Местная историческая традиция становится, в лице грузинской историографии, лишь с XI в. на прочную почву, когда впервые интересы местных культурных кругов возвышаются до общекавказского масштаба[1]. Известна печальная судьба местной южнорусской историографии для всего древнего и средневекового времени: своих, сохранившихся удовлетворительно историков не знает ни Алания, ни Хазария, ни Золотая Орда. С другой стороны, скудость надежных местных сведений о домусульманской Персии находится в вопиющем противоречии со значительностью культурной роли Древнего Ирана, в особенности сасанидского времени, в исторической жизни народов Кавказа. Такое положение исторической традиции обязывает исследователя прошлых судеб народов Кавказа к тщательному использованию косвенных источников, служащему к достижению той же цели. К одним из важнейших относится, без сомнения, язык, сохраняющий в себе следы всех более или менее значительных влияний, разновременно испытанных говорящим на нем народом.
    Ингуши, которые послужат в дальнейших строках предметом нашего внимания, относятся к числу тех коренных народностей Кавказа, обстоятельства и время появления которых на той территории, где их застает история, останутся, вероятно, навсегда скрытыми от нашей любознательности. Признак, по которому они выделяются в науке из массы своих соседей,— их ингушский язык — основной, с точки зрения этнической классификации, хотя и не единственный для нас[2], принцип деления. По этому признаку они входят, как часть, в состав чеченской группы наречий, занимающей промежуточное положение между восточной группой горских языков, с которой они связаны интимными узами, и более далекой западной (черкесы, абхазы). Не совсем точно утверждение первого исследователя чеченского языка, П. К. Услара, писавшего о чеченцах (включая ингушей): «уроженцы двух противоположных концов Чечни без затруднения могут разговаривать друг с другом, за исключением разве джераховцев, которые говорят весьма измененным наречием»[3]. Противоположение языка одних джераховцев (живущих на крайнем западе чеченской территории, у Военно-Грузинской дороги) всей массе чеченских наречий не согласуется с теми сведениями, которыми располагает в настоящее время кавказское языкознание. Руководствуясь материалами лингвистической анкеты, производившейся в связи с первой переписью 1897 г., и записями, произведенными в 1926 г. в Кахетии автором этих
    строк, мы получаем следующую картину распределения диалектов: кроме джераховцев, языком, имеющим некоторые существенные фонетические, морфологические и лексические особенности, характеризующие ингушский язык в отличие от прочих чеченских наречий, говорят: 1) жители Мецхальского, Хамхинского и Цоринского обществ горной Ингушии; 2) жители всех плоскостных аулов, расположенных в районе верхнего течения р. Камбилеевки, Сунжи, Ассы и отчасти Фортанги, за исключением группы аулов, расположенных в стороне, на территории известных в истории XVI—XVIII вв. малокабардинских Ахловых кабаков, где один аул Пседах характеризуется чеченскими особенностями[4], как например tqhiesnæ — "девятнадцать", zudæ — "жена, женщина", kujg — "рука", stigil — "небо", doacun, joacun — "короткий", stæk — "человек", chačuh — "дома"; 3) так называемые (по-грузински) кистинские общества верховья Аргуна, в частности общества Саханойское[5] и Маистское[6] б. Тифлисской губ. и Хельдиароевское[7] Аргунского округа. В недавнее сравнительно время (XIX в.) из указанных обществ выселилось в Панкисское ущелье (верховье кахетинской Алазани) небольшое количество кистин, образовавших селение Джаколо (źoqhælæ jurt) и Дуисопели (duvjurt) и занявших селения Омал (omael), Хорджа (xoržænie) и др. По сведениям Радде, собранным в 1876 г., кистины имелись также в тушинском селении Чиго (Дартлоское общ.), в грузинском сел. Зенамхари (Земо-Тионетское общ.) и в селениях Бахтриони и Хорбало. В настоящее время встречаются они же в некоторых грузинских селениях Кахетии, как Артана (Напареульского общ.), Ахметы и др. Записи слов, производившиеся в указанных селениях, показывают такие ингушские особенности, как tqhiestæ — "девятнадцать", siesæk — "жена", kulg resp., kulk — "рука", sigil — "небо", loac — "короткий", sæk — "человек", chæghæš — "дома"; 4) на крайнем востоке чеченской территории, в Хасавюртовском округе, некоторые селения (каковы: Чанка-юрт, Акбулат-юрт, Кара-су, Голайты и Бильт-аул) проявляют известные ингушские особенности (siesyk, kulűk, sigil, sak, lacun), причем предания объясняют эти особенности сравнительно недалеким ингушским происхождением жителей. Следует еще заметить, что произношение s (вместо обычного st в начале некоторых слов в чеченском) харак¬теризует всю нагорную полосу Чечни, вплоть до чеченцев Андийского округа в Дагестане (отмечено для Итум-Кале, Чаберлоя и т. д.)- Все перечисленные районы образуют, таким образом, в на¬стоящее время особую разновидность чеченского языка, которую мы можем назвать условно ингушской, противополагаемой собст¬венно чеченской группе наречий, начинающейся непосредственно к востоку от Фортанги, по течению р. Нетхой, Шалаж, Гехи [8] и проч. Аккинское общество (в верховьях западных притоков Гехи) ныне относится уже к чеченцам.
    Не совсем так обстоит дело, с точки зрения самих ингушей. Ес¬ли национальное самосознание коренного ингуша Хамхинского об¬щества, называющего себя ghalgha — "галгаец", примирится, исхо¬дя из факта значительного смешения в наиболее населенной части страны, на плоскости, с причислением к себе жителей Мецхальского общества, так называемых fäppij ("веппинцы" по старой рус¬ской терминологии), то считать себя в ближайшем родстве с melxij (см. стр. 683, прим. 2) не согласится, вероятно, никто. В устах плоскостного ингуша выражение yz melxie vae — "он митхоевец" равнозначно словам: "он бессовестный человек". С другой сторо¬ны, нам известно, что старая (начала прошлого века) русская офи¬циальная классификация[9] считала ингушами галашевцев, назрановцев и карабулаков. Галашевцами назывались жители среднего течения Ассы (в районе выше и ниже современного сел. Галашки (инг. gælaškie), говорящие сейчас по-ингушски; назрановцы (näsærxuoj) — ингуши окрестностей Назрани (näsærie); что же касает¬ся карабулаков (ингушское название их ærštxuoj, арштинцы), то тут наши сведения недостаточны для решения вопроса, к которой из двух вышенамеченных лингвистических группировок следует их относить. Если руководствоваться теми немногими данными, ко¬торые дошли до нас в записях Клапрота, то по языку они должны быть относимы к собственно чеченцам ( ср. Frau — suden, Hand — kuigisch и т. п.). Проверить точность показаний Клапрота в насто¬ящее время затруднительно, ввиду того, что в течение мая — июля 1865 г. карабулаки почти поголовно покинули пределы Кавказа и выселились в Турцию [10]. Клапрот выделяет карабулаков в особое племя народа мизджегов (т. е. чеченцев), противопоставляя им ин¬гушей, с одной стороны, и чеченцев, с другой [11]. Различие карабула¬ков и ингушей отмечают и другие авторы: один из первых, Штедер, побывавший на Фортанге среди карабулаков в 1781 г., отме¬чает в одном месте своего дневника поселения ахкинюртовцев на Сунже (ныне ингушек, сел. æxki jurt), называя их «eine Vermi-schung von Karabulaken und Inguchen», а в записях Головинского приводится предание о родоначальнике карабулаков, Арштхоо, выводящее его из чеченского общества Акки (ингуш, äqqij, чеченск. aqquoj). «Некий аккинец, по имени Арштхоо, выселив¬шись из своего общества и спустясь со своим родом в Бумутское ущелье, основался у источников, называемых Черными ключами (по-кумыкски — карабулах) и образующих речку, впадающую в р. Мартангу и названную по имени Арштхоо Арштинской. От на¬селения, основанного здесь Арштхоо, образовалось особое обще¬ство, называвшее себя и доселе — Арштхой. Кумыки же называли его, по источникам, у которых оно жило, Карабулах» [12].
    Названия, даваемые ингушам соседями, равно как их собствен¬ное национальное имя, заключают в себе ключ к пониманию тех исторических обстоятельств, при которых они выступили на арену широких междуплеменных и международных отношений [13]. Что касается русского названия ингуши, то оно происходит, как дав¬но уже известно, от названия селения Ангушт, в Тарской долине, т. е. уже на плоскости, существование которого восходит, по край¬ней мере, к концу XVII в.; оно упоминается Вахуштом, писавшим в начале 40-х гг. XVIII в. в Москве по материалам, собранным им в Грузии до 1724 г. (когда он переселился в Россию). Вахушт представлял себе положение Ангушта не совсем ясно, соответственно общему смутному положению, какое замечается в его труде относительно притоков Сунжи (у него Брагунская река). В Ангуште мы имеем все основания предполагать первый этап того процесса выселения из гор, которому суждено было привести уже на наших глазах, после революции 1917 г., к совершенному почти обезлюдению метрополии. «Современная горная Ингушия — страна почти безлюдная»,— пишет новейший исследователь экономического быта горной Ингушии. «Едва ли не каждый пригорок этой страны увенчан живописными руинами, среди которых высятся, как каменные стены, десятиэтажные боевые башни «воу» или приземистые жилые башни «гал», но большинство из них пусты. Обитатели их ушли на плоскость. В древних центрах населения гор мы встречаем множество древних могильников — фамильных склепов с их своеобразной острой крышей. Иногда это целые города мертвых. И действительно — это страна предков. Два, три двора на все селение, иногда даже только один, два человека жителей, чаще стариков, охраняющих древние очаги рода — вот обычная картина горной Ингушии, богатой зеленеющими лугами. Под этой картиной чудится надпись: все в прошлом»[14].
    Не случайно, таким образом, русское название народа оказывается связанным с этой важнейшей для дальнейшей судьбы ингушского народа страницей его истории. Пока ингуши жили в горных ущельях верховьев Ассы и Армхи (приток Терека, впадает у Джераха; русское назв.— Кистинка), они оставались вне поля зрения своих новых соседей — русских, с XVIII в. интенсивно и планомерно колонизующих равнины Северного Кавказа. Лишь с 1744 г. ингуши становятся прямым объектом русской политики: при учреждении в означенном году «осетинской комиссии по обращению осетинцев и ингушевцев в христианство»[15] уже учитывались полученные через посредство грузин сведения, согласно которым «по оставшимся в их жилищах следам старых церковных строений, предки их были христиане, почему подлинно многие из них и крестятся с великою охотою и желанием»[16]. Однако через 20 лет астраханское духовенство оценивало достигнутые результаты (указывалось официально на 2085 новообращенных) в следующих выражениях: «за нерачением тех духовных и за неисправлением службы, едва ли сей новопросвященный народ имеет какое понятие о христианском законе»[17]. Поэтому по докладу Коллегии иностранных дел (от 27 сентября 1764 г.) решено было создать в Моздоке русскую школу для преподавания новообращенным «закона христианского и российской грамоты»; в 1765 г. школа была построена, и первым просветителем горских детей явился дьячок Романов. В 1769 г., в связи с назначением генерал-майора де Медема для «произведения поисков на Кубани противу обитающих тут подданных турецких», в действительности же против кабардинцев, ряд горских народов («абазинцы алтикизеки», «башильбаи» и т. д.), находившихся в зависимости от Кабарды, выразили желание вступить формально в подданство России. В числе других оказались и ингуши. Эти события совпали с пребыванием на Кавказе первого серьезного исследователя этнографии и языков кавказских народов, академика Гюльденштедта, присутствовавшего при процедуре присяги на верность, данной ингушами русскому офицеру и подкрепленной дачей аманатов. Кизлярский комендант отправил к ингушам одного кизлярского служилого дворянина и 10 казаков, «под видом обращения их в христианство, дабы кабардинцы и кумыки, видя российских людей, некоторым образом воздержались от причинения ингушам обид»[18]. Первые плоды русской политики сказались, однако, лишь спустя 13 лет. В начале 1783 г. ингуши солидаризировались с жителями чеченских аулов Атаги и Альды, имевшими намерение напасть на русские селения по Тереку. Карательная экспедиция полковника Кека и майора Рика (3—7 марта 1783 г.) разрушила и сожгла аулы атагинцев; ингуши же не оказали сопротивления и выдали заложников. А через 4 месяца России удалось достигнуть крупного политического эффекта. «В то время,— по словам Буткова,— наблюдаемо было правило древних римлян, чтоб для пользы кавказского края ссорить между собою разных кавказских народов, дабы они, ослабляя свои силы, оставляли больше нас в покое. Вследствие сего поссорены от нас, разными образами, чеченские народы с ингушами, и в июне 1783 г. сразились, имев каждая сторона от 1 тысячи человек. Чеченцы потеряли 20 убитыми и до 40 человек ранеными, однако получили поверхность и отогнали у ингуш до 2 тысяч баранов»[19]. Успехи, достигнутые такой политикой, показались местному начальству столь значительными, что в 1786 г. могла явиться идея учредить постоянную ингушскую милицию, удостоившаяся 11 апреля 1786 г. высочайшего одобрения[20]. Переоценка достигнутых результатов давала себя не раз чувствовать впоследствии. Во всяком случае, все вышеперечисленные факты затрагивали по преимуществу одних ингушей в собственном смысле этого слова, т. е. небольшую еще тогда часть ингушского народа, жившую в Тарской долине вокруг Ангушта. Горная же часть оставалась вполне непокорной еще долгие годы. Мы видим, например, как трудно было русскому проникнуть в коренное общество Галгай, на примере Энгельгардта, совершившего в 1811 г. поездку к знаменитому христианскому храму, известному в позднейшей литературе под названием Тхаба Ерды [21]. Русские войска Галгай увидел впервые в 1830 г. (известная карательная экспедиция Абхазова в июле 1830 г. проникла до Хамхинского общества. См. офиц. отчет Паскевича военному министру. Акты Кавк. археогр. ком., т. VII, стр. 365 ел.), а затем в 1832 г., когда в наказание за связи с Казн-Муллой и убийство пристава целая русская армия, во главе с Розеном, совершила довольно бесплодный поход через Джерах и Мецхал в Хамхи и Цори [22]. Тем не менее еще в 1848 г. А. Зиссерман должен был, крадучись, ночью, с соблюдением всяких предосторожностей, пробираться в Цори и затем через земли галгаевцев, называемых им «полупокорными»[23]. Действительно, покоренным край этот мог назваться лишь в 1858 г., бывшем одновременно последим годом крупного коллективного выступления плоскостных ингушей против русских, известного под названием «назрановского бунта»[24]. Эпоха возникновения Ангушта, как мы видели, не поддается вполне точному определению. Несколько лучше обстоит дело с дальнейшим продвижением ингушей на плоскость. В 1781 г. дивизионный квартирмейстер Штедер объехал, в связи с данным ему поручением исследовать пути в Грузию через Главный Кавказский хребет, значительную часть Осетии и прилегающие к ней с востока области, в том числе и Ингушию. Он оставил замечательный по точности и обстоятельности отчет о своем путешествии[25], пользуясь которым можно проследить постепенные изменения в составе населения плоскостной части современной Ингушии за XVIII в[26]. С начала XVI в. плоскостную часть современной Ингушии в бассейне среднего течения Камбилеевки (ингушек, ghælmij[27]) и верхнего Сунжи (инг. šuolž) занимали кабардинцы М. Кабарды [28]. Мы лишены, к сожалению, возможности опереться на показания русских людей, бывавших в этом районе неоднократно с конца XVI и в продолжение XVII в., в силу затруднений двоякого свойства: с одной стороны, все кабардинские так называемые «кабаки», т. е. селения, отличались большим непостоянством и подвижностью (что отмечается не раз в наших источниках), с другой же стороны, «статейные списки» наших послов в Грузию, с которыми приходится иметь главным образом дело, отличаясь изумительной доскональностью в описании всего виданного ими в Грузии, очень скупы на подробности, тем более топографические, касающиеся их пути по Северному Кавказу. Нам приходится, поэтому особенно принять к сведению сообщаемое Штедером. «Напротив этого погребения (речь идет о Bragunka Ketchana, так наз. Борга Каше, обстоятельному описанию которого Штедер посвящает две страницы своего дневника, стр. 5—7)... на правом берегу реки (Сунжи) лежали, на отроге лесистого мыса, следы древнейших кабардинских жилищ, на крутых берегах ручья Эндерипс, впадающего немного пониже в Сунжу. Их расположение было чрезвычайно крепко и выгодно для обитателей степи; теперь здесь все пусто» (стр. 7). «Окрестности (Сунжи) представляют прекрасные равнины и плодороднейшие возвышенности, тянущиеся в отдалении, по ширине 2 верст, по северной стороне ее вплоть до истоков. Уже более чем 80 лет на расстоянии 100 верст в длину и 60 верст в ширину все кругом лежит необработанным и служит местом скопления для дичи и грабителей» (стр. 8). «Назран (Nasiran) представляет собою маленькую реку, текущую к северо-востоку и окруженную болотистой почвой, тростником и кустарниками; она имеет чистую родниковую воду, но при болотистом дне, и потому непереходима нигде, где нет брода.
    Трудности переправы, возвышенности и сама Сунжа, протекающая в лежащих к востоку лесистых горах, образуют здесь крепкое, узкое дефиле, у которого ингуши обыкновенно держат охрану. На южной стороне (sc. Назрана) находятся остатки второго поселения малокабардинцев, так, например, надмогильные памятники, абрикосы и другие фруктовые деревья их прежних са¬дов и т. п. Они убили различных князей (Fürsten) своих восточных соседей, опасались мести и переселились с Эндерипса южнее к этому узкому дефиле, где они заняли равнину между Сунжей и Камбилеевкой (Kumbelei). 50 лет тому назад, вследствие беспо¬койств и ради многочисленных стад, они переселились к западу, под горы у ручья Марморлык (Marmorlik) [29]. И здесь разбои гор¬ских народов принудили их поселиться вновь севернее, на север¬ном склоне гребня (Flozgebirge), где они теперь живут» (стр. 25— 26) [30]. «В пяти верстах выше дефиле я переночевал, напротив ручья Турше (Tursche) [31], вытекающего из восточных гор, проходящего поля ахкинюртовцев (Achgurter) и впадающего здесь в правый бок Сунжи» (ibid). «Я следовал берегом Сунжи через равнины и поля ингушей почти вплоть до гор. По ту сторону (sc. Сунжи), на 4 вер¬сты восточнее, лежали под лесистым отрогом 3 или 4 деревни ах¬кинюртовцев, представляющих собою смесь ингушей и карабулаков. Благодаря своим хорошим землям, слабости и открытому по¬ложению, они менее дерзки и разбойны, чем их соседи в горах» (стр. 27). «Через пять верст к западу (от Сунжи) мы попали у ре¬ки Камбилеевки к ингушам или кистам, расположенным при выхо¬де ее из лесистого предгорья... В недавнее время колония ингушей, называемых Шалха (Schalcha), расположилась у нее, под горами. Густота населения в менее плодородных долинах выгнала их на плоскость... Одна лишь эта колония, благодаря ее мужеству и силе нации, могла держаться, сбрасывая при каждой попытке кабардин¬цев налагаемое ярмо, при чем недавно погиб один из знатнейших кабардинских князей. На левом берегу Камбилеевки расположено у самых гор около 200 фамилий. Перед собой они имеют глубокую ложбину и берег реки для защиты. Другие поселки (Dörfer) лежат на равнине с правой стороны, на небольших ручьях» (стр. 28) [32]. «Жилища этих ингушей представляют собою плохие, деревянные домишки и при нападении покидаются, вследствие того что они не имеют башен и укреплений. Они сохраняют с ингушами в горах точную фамильную связь, поддерживая с ними дружбу, особенно для того, чтобы в нужный момент иметь возможность найти у них убежище» (стр. 30—31). Описав дефиле, ведущее от Шалха в Тарскую долину, Штедер продолжает: «Отсюда открывается долина Больших ингушей и тянется на юго-восток свыше 6 верст, при ши¬рине в 4 версты. Большинство их селений лежит по северной сто¬роне долины, частью на склоне гор, частью у реки. Также и на за¬падной стороне реки Герге (Gerge) [33] лежит несколько обособлен¬ных селений. При входе в долину стоит башня, окруженная сте¬ной, нежилая, которая могла бы служить для защиты прохода» (ibid.). «Под западными горами (sc. внутри Тарской долины) рас¬положено селение Веппий (Wapi), откуда дорога через горы ведет к Тереку» (стр. 32). «На этой реке (sc. Gerge) жили прежде веппинцы (Wapi), некоторые из них еще остались в бесплодной ма¬ленькой долине; у них сохранились еще остатки одной маленькой церкви» (стр. 41). «Здесь (на равнине у Балты) ингуши выпасают своих овец» (стр. 45).
    На основании вышеприведенных выдержек мы можем довольно точно представить себе картину передвижений на ингушской плос¬кости. В конце XVII в. кабардинцы покинули свое прежнее место жительства на Эндерипсе [34], опасаясь кровной мести со стороны сво¬их беспокойных соседей, карабулаков, чеченцев и кумыков. Терри¬тория окрестностей Яндырки, вниз по Сунже, оставалась до 1781 г. никем не заселенной. Кабардинцы перешли к Назрани и заняли пространство между Сунжей и Камбилеевкой, но и здесь нападения на их стада горных жителей вынудили их к переселе¬нию, около 1730 г., на ручей Марморлик (в районе Батоко-юрта?) и далее к Пседаху, где их и застал Штедер в 1781 г. Пространства по Сунже и Камбилеевке, оставленные, таким образом, кабардин¬цами, не остались без претендентов. Вскоре после ухода кабардин¬ских стад ингуши и карабулаки заняли ущелье в верховьях Сун¬жи, основав там так называемые ахкинюртовские поселения [35]; их пастбищные и покосные участки продвинулись к 1781 г. до р. Конч к северу. Несколько позднее (вероятно, в 60—70-х гг. XVIII в.) двинулись к северу и так называемые «большие ингуши» из Тар¬ской долины и, пройдя дефиле, отделяющее ее от равнины, заняли оба берега Камбилеевки на урочище, носившем имя кабардинского князя Шаулоха [36]; ближайшей причиной была перенаселенность Тарской долины. Число дворов переселенцев уже при Штедере до¬ходило до 300 и более. Данные Штедера позволяют установить и другое направление ингушской колонизации, именно в сторону Военно-Грузинской дороги, на Балту. Здесь невольно возникает во¬прос, какие же именно племена и родовые группировки ингушей играли роль в этом массовом завоевании ингушским народом свое¬го места на равнине, которое должно было вывести его постепенно на пути прочного культурного прогресса? По сведениям Штедера, полученным в Тарской долине, жившие так ингуши распадались на 7 племен (стр. 44): Тергимхоевы (Tergimcha, ингуш. Thærgim-xuoj), род Эги (Agi, ингуш. Ägi), Хамхоевы (Chamhoy, ингуш. Xæmxuoj), Кортоевы (Chartoi, ингуш. Qoartuoj), Оздоевы или Цик-мабухоевы (Zimkaiboch, ингуш. Cikmæbuxuoj), Евлоевы (Geulawy, ингуш. Jovluoj) и веппинцы (Wapi, ингушек. Fäppij). Чрезвычайно характерно, что 30 лет спустя, в 1810 г., те же фамилии выступа¬ют от имени ингушского народа в договоре, заключенном ими с вновь назначенным комендантом Владикавказской крепости Дельпоццо, в слегка измененном порядке: Торгемова, Цецме-Бохова, Агиева, Картугова, Яулурьева и Хамхоева [37]. Обстоятельства, при которых состоялся этот договор, связаны с дальнейшим эта¬пом ингушской колонизации. Как мы видели выше, после оставле¬ния около 1730 г. Назрани кабардинцами, ближайшие пятьдесят лет район Назрани пустовал: в 1781 г. Штедер застал там сторо¬жевые посты ингушей, имевшие очевидные цели предупреждения обитателей камбилеевских хуторов о приближении опасности. Произведенное в 1784—1786 гг. укрепление линии Моздок — Вла¬дикавказ, посредством укреплений Константиновского, Григориполис, Елисаветинского и Потемкинского [38], значительно обезопасило со стороны Кабарды Назрановский район. В 1803—1904 гг. после¬довало вторичное укрепление названных пунктов. Движение ингу¬шей не заставило себя ждать, и в самом начале XIX в. совершился прочный захват камбилеевскими ингушами Назрани. Защищенные отчасти от кабардинцев, назрановцы были открыты для нападений со стороны Чечни. В июне 1810 г. недоразумения между ними при¬вели к сражению между назрановцами и шайками наездников из среды их восточных соседей. Опасаясь мести за убийство несколь¬ких главарей, ингуши и обратились к помощи русских властей, прося о защите от своих беспокойных соотечественников. Что на¬зрановцы перешли сюда от камбилеевских хуторов, следует из прямых указаний на этот счет Энгельгардта, заставшего в сентяб¬ре 1811 г. на месте камбилеевских хуторов одни «пустые дома не¬которых из нынешних обитателей Назрани» [39]. Занятие Назрани представляет собою последний крупный этап ингушской колониза¬ции плоскости. Руководящая роль принадлежала здесь, главным образом, роду Тергимхоевых (им основаны самые населенные ны¬не аулы: Базоркино, Насыр Корт, Плиево, Бурсуки и т. д.) и его ближайшим сородичам — роду Эги и Хамхоевых. Эти три фами¬лии составляли, согласно давно уже записанному преданию [40], союз трех селений (ингушек, qä-qälie), игравший столь значительную роль, что он передал свое специальное название — Ghalghaj (галгаи) всему ингушскому народу. С ними заодно в колонизации выступают род Оздоевых (иначе Цикмабухоевых), населяв¬ший некогда, в верховьях Ассы, не менее 13 аулов, Кортоевы (сородичи фамилий Эйси-Кяк и Пугоевых) и, наконец, Евлоевы, владевшие на первоначальной родине не менее чем 3 аулами. Из этих фамилий большинство из своевременного Хамхинского обще¬ства, а Оздоевы и Евлоевы — Цоринского [41].
    Остается, однако, еще одна фамилия, вернее, племя, которое оказывается непредставленным в договоре 1810 г. Это — веппин¬цы. Из упоминания их Штедером в числе обитателей Тарской до¬лины (ср. выше) явствует, что они участвовали в заселении Тар¬ской долины наряду с галгаями и их союзниками. Из одного недав¬но опубликованного архивного документа мы знаем, что Герчоч, на котором располагались, по Штедеру, веппинцы, считался в 1904 г. принадлежавшим «с незапамятных времен» фамилии Хулохоевых, жителей сел. Хули, Хамхинского общества [42]. Как объяс¬нить это противоречие? Селения Верхнее и Нижнее Хули находят¬ся, в отличие от большинства селений Хамхинского общества, в бассейне верхнего течения Армхи, прилегают непосредственно к Мецхальскому обществу, населенному веппинцами, и, быть может,
    в конце XVIII в. причислялись к мецхальцам. Показание Штедера находит поддержку и в данных Энгельгардта, называющего один из притоков Камбилеевки в Тарской долине (несомненно, тот же Герчоч) F'choppi, т. е., очевидно, fäppij, т. е. современная ингуш¬ская форма слова "вепий" [43]. Затем можно отметить, что в Тарской долине на первой десятиверстной карте Кавказа, изданной в 1847 г. (следовательно, до выселения оттуда в 1859 г. ингушей), показано селение Таршой-юрт, населенное веппинцами [44]. Тем не менее подчиненная роль веппинцев в колонизации северной рав¬нины несомненна; это не значит, однако, что веппинцы не интерес¬ны нам в этом отношении. Дело в том, что их колонизационное движение было направлено в другую сторону: к западу и к югу. Интересное фамильное предание, слышанное в июле 1926 г. авто¬ром этих строк (от старика С. Алдаганова, в сел. Ангушт), гласит: в старейшем веппинском ауле Эрзи (ärzij) жил род Эрзиевых (oarz-kuoj resp. oarcxuoj). От них происходят gieltxuoj, жители селения Гвилет на Военно-Грузинской дороге (немного выше Дарьяльского ущелья, ингушек, gielæt resp. gijltie); они же жили некогда в Оахkserie (ущелье р. Кистинки, впадающей с правой стороны Терека, у Дарьяла), основав там селение eghæ gijltie, нижний Гвилет [45], они же, наконец, под названием zovræ qhungiš (Зауровы) переселились далеко на юго-восток и основали общество, называемое ныне bа-caj. Ближайшие родственники этих последних, Зауровы, и посей¬час имеются в ärzij и thojn jurt (плоскостной аул Кантышево). Ме¬нее определенную формулировку аналогичного предания сообщил в 1892 г. Б. К. Далгату столетний старик Казбык: «В древнейшем из селений Мецхальского общества, Арзи, по преданию, жили две фамилии ингушей. Вследствие ряда неурожаев одна фамилия ре¬шила переселиться к христианам Бацой за Галгаем. Когда эта фа¬милия начала подыматься в горы, у одной девушки закружилась голова и проч... После этого чуда половина фамилии вернулась об¬ратно и поселилась в Арзи. В настоящее время из этой фамилии остались три дома Ораковых, прочие вымерли» [46].
    С другой стороны, мы узнаем следующее: «Тушины Донского общества происходят от кистинского племени общества Гилго. Это доказывает сходство их языков и преданий, живо сохранившихся в памяти народа. Вероятно какая-нибудь кровавая вражда с единоземцами... а мо¬жет быть, даже нужда в жизненных способах (sic), которыми так бедны бесплодные скалы гилгойские, заставили одно или несколь¬ких кистинских семейств оставить родной аул и в дальних горах искать себе приюта, который вскоре и открылся им между гор Цовата... Ныне всех селений в Цовате пять» [47]. Цискаров ошибается, называя Гилго (хевсурск. форма названия ghalghaj) прародиной цова-тушин. Не говоря уже о том, что это противоречило бы ин¬гушской традиции (см. выше и сравни ингушское название цовцев — fäppij bacaj), мы имеем у самого Цискарова косвенное указание на этот счет, ведущее нас на более правильный путь: в сво¬их «записках о Тушетии», помещенных в той же газете «Кавказ» за 1849 год, он сообщает нам древнее название второй родины ту¬шин, Цовата, именно Вабуа. Правильность этого показания подтверждается записями, произведенными в 1926 г. в Кахетии, в се¬лении Земо-Алвани (цова-туш.-alujnae, ингушек.— oalænie), авто¬ром этой статьи.
    В тексте предания, повествующего о первом поселении цова-тушин на кахетинской равнине, говорится, что они вышли «из гор» (цовск. laumren), а точнее, «vaubren», по грузинскому перево¬ду осведомителя, «из Цовата» [48]. Не вызывает никаких сомнений, что древнее цовское наименование Цовата — Вабуа тождественно племенному названию веппинцев (совр. форма fäppij), группиро¬вавшихся вокруг древнейшего своего центра, аула Эрзи. Чрезвы¬чайно характерно, что последовательные этапы цовско-веппинской колонизации Алванского поля в Кахетии хронологически близки к таковой галгаев.



    Событие, положившее начало поселени¬ям цовцев на равнине, согласно упомянутому преданию [49],—наси¬лие, учиненное татарами над несколькими цовцами, случайно по¬павшими на плоскость,— то самое, о котором рассказывает



    А. H. Генко.
    Записки коллегии востоковедов при Азиатском Музее АН СССР. Том 5. Л., Изд-во АНСССР, 1930, с. 681-761



    Примечания:

    1. Армянская литература в целом развивалась в территориально слишком удаленных от Центрального Кавказа районах, чтобы служить нам для более ранней эпохи в интересующем нас отношении. Анонимная география, приписываемая М. Хоренскому, была бы, конечно, немыслима без Птолемея, как отправной инстанции.
    2. Ср. Марр Н. Я. Племенной состав населения Кавказа. II гр. 1920, стр. 7, 21 сл. и спец. об ингушах стр. 44—45.
    3. Услар П. К. Чеченский язык (изд. 1888 г.), стр. 2. Интересно указание Лаудаева, цит. ниже соч., стр. 39, что «шатоевцы неохотно зовут себя нахчоями чеченцам в смысле Услара), что происходит от их прежних враждебных отношении к чеченцам». Ср. у него же стр. 3—5: «названия обществ чеченского племени и их значения».
    4. Транскрипция чеченских (ингушских, цовских) слов, встречающихся далее в тексте, унифицирована и основана на ингушской транскрипции 3. К. Мальсагова, с необходимым уточнением вокализма («ио и о вместо о, ie и е вместо е, ij и I и, наконец, uv и вместо и).
    5. Саханойские кистины называются по-ингушски melxij. Интересно отметить более древнюю (resp. диалектическую) форму этого названия, сохраненную у хевсуров (на старых русских картах Митхо); также называют их и цова-тушины, для которых форма mitxo закономерна.
    6. Форма Мааст встречается в любопытных преданиях у чеченцев (записи Лаудаева, цит. ниже соч., стр. 25 и 50). Ср. Берже. Чечня и чеченцы. Тифлис, 1859, стр. 124, 125, где название это имеет форму Меэстэ.
    7. Собственно, значит «находящееся по ту сторону реки».
    8. В верховьях Гехи расположено урочище næšæx — легендарная колыбель че¬ченского народа. Самое национальное название чеченцев (næxčuo— «чеченец») ес¬тественнее всего происходит отсюда (næšxuo > næxčuo). Лишены всякого научного значения такие народные этимологии, как приводимые Лаудаевым (Сборн. свед. о кавказских горцах, вып. VI (1872 г.), ст. Чеченское племя, стр. 3—4) — он производит чеченск. næxčuoj от слова næxči— «сыр» в смысле «люди, изобилующие сыром» — и другими авторами. Попов Ив., в «Сборнике сведений о Терской области», вып. I, стр. 263—264, пишет: «Придерживаясь строгого исследования, можно заметить, что нашаховский язык совершенно сходен только с языком галгаевцев, который имеет небольшую разницу с наречием шатоевцев, чеченцев и ичкеринцев». Сведение относится к 1874 г.: современной картине наречий оно не соот¬ветствует.
    9. См., напр., выписку из ведомости народам, обитающим между морями Черным и Каспийским... в 1833 г. (напечатана в прил. к Военно-статистическому описанию Терской обл. Казбек Г. Н., ч. I, Тифлис, 1888, где на стр. 4 указываемое све¬дение).
    10. К 24 июля 1865 г. карабулаков оставалось лишь 75 семей в сел. Ах Барзой. См. Дзагуров Г. Л. Переселение горцев в Турцию. Материалы по истории горских народов. Ростов-Дон, 1925, стр. 121—122, письмо Александра Нурида к Лорис-Меликову. О карабулаках ср. Иванова, ИКОРГО, XVII, стр. 47—50. Здесь отмечен карабулакский аул Сагопш, или Ах Барзой, на территории нынешней Ингушии. Ахриев, Сборник сведений о кавказских горцах, VIII, статья «Ингу¬ши», стр. 4—5, говорит о карабулаках как выселенцах из горных обществ Ингушии. В «Изв. Ингушского института краеведения», т. I (Владикавказ, 1928), стр. 71 напе¬чатан документ, утверждающий принадлежность территории Мереджинского обще¬ства галгаевцам; по иным же показаниям, это земля карабулаков.
    11. О. с., стр. 144—145.
    12. См.: Чеченцы. Из записок Н. И. Головинского//Сборник сведений о Терской области. Вып. 1: Владикавказ, 1878, стр. 244. К ингушам относятся в предании и мереджинцы (общество в верховьях Фортанги). (Акад. словарь осетинс, языка.) В 1866 г. они признавались чеченцами (Грабовский. Сборн. свед. о кавк. гор¬цах. Вып. III, стр. 1, прим.). Из общества Акки вышли и ауховцы, занимающие крайний восток чеченской территории (Хасавюртовский район). Они известны в старых (с XVI в.) русских источниках под именем окочен, ококов и др.
    13. Своих соседей ингуши называют: осетин — tsij, мохевцев, грузин — bienij... Примечание составителя. Все примеры и ссылки, приведенные автором на иных
    языках, кроме тех, что даются на латинской графической основе, здесь и далее, к сожалению, пришлось опустить из-за технической невозможности их печатания.
    14. Христианович В. П. Горная Ингушия//К материалам по экономике альпийского ландшафта. Ростов-на-Дону, 1928, стр. 61.
    15. Бутков П. Г. Материалы для новой истории Кавказа с 1722 по 1803 год. СПб. 1869, т. I, стр. 268.
    16. Ibid., стр. 266. В рукописи П. Г. Буткова «Древности по линии Кавказской» (рукописи акад. Буткова, № 5, л. 627 об.) даются любопытные сведения об остатках христианства у ингушей: «У ингуш на границе их к грузинским подданным Гудамакарцам — каменная церковь: у последних же недалеко от реки Азды, впадающей справа в р. Осай (sell. Accy),— каменная церковь; еще выше, у пхыев (i. e. хевсур),— огромная каменная церковь при реке Нялке, впадающей в Осай справа... Близ сей церкви большое кладбище. На одном надгробном камне сохранилось еще высеченным изображение некоторого духовного в священнической одежде и в шапке с крестом. Находимые кое-где в церкви и на кладбище буквы по виду суть греческие» (см. ibid., т. III, стр. 596 и Помяловский И. Сборник греческих и латинских надписей Кавказа. СПб., 1881, стр. 20—21).
    17. Ibid, стр. 438.
    18. Guldenstadt. Reisen durch Russland und im Caucasischen Gebűrge etc., St.-Petersburg, 1787, I.
    19. Бутков, о. с., II, стр. 111.
    20. Бутков, о. с., стр. 171; ср. ibid., Ill, стр. 197; ср. к вышеизложенному Грабовский. Ингуши II Сборник сведений о кавказских горцах, т. IX, стр. 2 ел.
    21. Важное для археологии Ингушии путешествие это описано Энгельгардтом, о. с. стр. 225—246.
    22. Поход описан живыми чертами Т(орнау) в «Русском вестнике» за 1869 г., март, стр. 102—107; ср. Акты, т. VIII, стр. 677 ел.
    23. См. Зиссерман А. Л. Двадцать пять лет на Кавказе, ч. I, СПб., 1879, стр. 169—179.
    24. Обстоятельства дела характеризованы у Чаха Ахриева, см. Сборник сведений о Терской области, I, стр. 277—278. В записке, поданной еще 30 апреля 1806 г. неким Лофицким, в числе «средств к приведению Грузии в такое состояние, в коем оная, ощутивши существенные выгоды свои под скипетром российским, могла бы быть полезною на совершение дальнейших государственных предположений о крае оном» (из этих средств некоторые, по мнению министерства иностранных дел, «заслуживают особенного внимания правительства») предлагается: «чеченцев же и ингушевцев весьма бы полезно было вывесть вовсе из ущелий настоящего их жительства на другие пустопорожние российские земли, ибо народы сии, по закоренелости в разбойничестве, ничем уняты быть не могут, как или истреблением вовсе наций тех, или выводом на другие земли» (см.: Акты Кавк. археогр. ком., т. III, стр. 7). Известно, что мероприятие такого именно рода буквально осуществлено было в начале 60-х гг. прошлого века по отношению к закубанским черкесам.
    25. Напечатан, без указания имени автора, Палласом, Neue Nordische Be-itrage, т. VII и отдельно (St.-Petersburg und Leipzig, 1797); ср. полное название выше, стр. 685, прим. 5.
    26. Штедером пользовался в широких размерах уже Клапрот.
    27. Гюльденштедт, а за ним и другие указывают «кистинское» название Камбилеевки иначе: Galun, Giildenstadt, I. с., стр. 169.
    28. Эпоха появления здесь кабардинцев определяется временем жизни Инала, родоначальника всех кабардинских и, быть может, части абхазских князей; он жил в VI в., как явствует из достаточно надежной генеалогической традиции.
    29. Отсутствует на известных нам картах.
    30. Чрезвычайно характерно для судьбы нартовского эпоса у ингушей приуроче¬ние нартов к этим местам. «Нарты жили в сел. Яндырч, около Назрани, а орштхои жили в самом Назране» (сообщено Б. К. Далгату в 1892 г., см.: Этнографическое обозрение, кн. 48 (1901 г.), стр 41). Об Эндерипсе (Endörssu) и Назрани уже вкрат¬це писал, за 10 лет до Штедера, Гюльденштедт, о. с., I, стр. 170.
    31. Очевидно, речь идет о притоке Сунжи, называемом на современной 5-верстной карте Конч; на притоке этого последнего, Сурхохи,— одноименный аул (Surxoxæ-thie).
    32. Мы вынуждены опустить здесь первое по времени обстоятельное и живое опи¬сание внешнего и внутреннего быта как этих колонистов, так и следующее за тем описание «больших ингушей» в Тарской долине. Клапрот, положивший работу Ште¬дера в основу главы 28-й первой части своей „Reise in den Kaukasus und nach Georgien", комбинирует данные Штедера с данными различных других авторов, часто неудачно восполняя или пропуская существенное в изложении своего главного ис¬точника (ср. его цитаты на стр. 625, прим., где глухо упоминается, под именем Палласа — «dessen N.N.B.Th. III, S. 27 ff.», сочинение Штедера (читай: Neueste Nordische Beyträge).
    33. Судя по дальнейшим указаниям, Штедер имеет здесь в виду западный приток Камбилеевки, Герчоч (ингушек. Gijrčhuož — собств. ущелье в верховьях этой реки, ведущее в Мецхальское общество к югу).
    34. Кабардинское yendaricps, т. е. "река Яндыра" (собств. мужск. имя). Ныне в этом месте одноименное ингушское селение Яндырка (jandærie). В 1810 г. в Яндырке бы¬ло 80 домов, взрослых мужчин — 100, по национальности чеченцы, карабулаки и ингуши (Акты, т. IV, стр. 902); а в 1926 г. мы имеем 445 хозяйств, с населением 2082 чел. Ту с и ков. Ингушетия. Владикавказ, 1926, стр. 180; ср. в указанных местах данные о движении населения Назрани за тот же период времени.
    35. Ахкин-юрт (инг. æxkijurt) и значит именно "селение ущелья" (æxk).
    36. Ныне так называемые тарские (resp. камбилеевские) хутора; ингушское их на¬звание (solxie), несомненно, происходит от популярного у кабардинцев имени Шаулох (ср. у русских в XVII в. «Шолоховы кабаки» в М. Кабарде). Неточно Штедер, цит. выше, о Schalcha. У Христиановича (о. с., стр. 64, прим.) приводится справка, сделанная в 1868 г., о выселении из гор Мальсаговых в 1778 г., что согласуется с другими данными.
    37. См.: Акты Кавк. археогр. комиссии, т. IV, стр. 900—901; ср. Грабовский. Ингуши (цит. выше). Стр. 6—10. В списке имен, подписавших этот доку¬мент, на третьем месте стоит Торгемов, Карцал. Не Карцхал ли Орцханович Мальсагов (uorcxa khærchæl) это, которому популярное на плоскости предание приписы¬вает основание Назрани?
    38. Не говоря уже о самом Владикавказе, основанном в 1784 г.
    39. Энгельгардт (о.с., стр. 226—227); Головинский (о. с., стр. 244—245) говорит, что «около 1810 года, от Галгаевского общества, из аула Даршм выселилось 7 фамилий... и поселились в Тарской долине». Помимо неверных хроно¬логических пояснений, следующих за приведенной выпиской, искажено название метрополии: следует читать Таргим, а не Даршм. О сражении ингушей с чеченцами и его последствиях // Акты, IV, 896—900.
    40. Ахриев, о. с., стр. 30. Отец трех братьев — Эги, Хамхи и Таргима носил имя Эльберт; ср. Изв. Ингушек, инст. краев., I, стр. 43.
    41. Приведенные данные о родах заимствуются из Malsægee n. Z. Ghalghaj Grammatik, 1926, словарь, стр. 105—112. Ко времени акта 1810 г. восходит начало зования назрановскими жителями района Ачалука. Прочные поселения здесь назрановцев относятся уже к позднейшему времени, а именно к 1829 году, когда «не¬сколько домов назрановцев со старшиной Амирхановым» поселились в Ачалуке. Конфликт между ними и претендовавшим на эти земли малокабардинским владе¬телем Бековичем-Черкасским разрешен был русскими властями в пользу ингушей; см.: Акты, т. VIII, стр. 668—669.
    42. См.: Изв. Ингушек, инст. краевед., I, стр. 70—71.
    43. Энгельгардт, о. с., стр. 226—227.
    44. Ср. веппинское селение Thäršie (фамилии Торшхоевых, живших также и Bejnie и Fælxænie). Хули отнесено к кистинам (а не к галгаевцам) на 20-верстной кар¬те Кавказа, изданной в 1834 г. Упомянутые выше у Штедера ингуши района Бал-ты — выходцы из Джераха, Дуровы (čuvrae qhungiš). Эти-то Цуровы («Дурова фа¬милия Джерах») участвуют, наряду с тагаурскими (осетинскими) старшинами, в выдаче обязательств по охране безопасности Военно-Грузинской дороги (от Балты до Дарьяла) владикавказскому коменданту в 1809 г. (см. Акты, т. III, стр. 222).
    45. Значительная, по-видимому, давность этого события доказывается тем, что, как и сейчас, уже в первой половине XVIII в. ущелье Кистинки было необитаемо; ср. Вахушт (изд. Броссэ), стр. 228—229; ср. перевод Джанашвили, стр. 76—77.
    46. Далгат — первобытная религия чеченцев. Терский сборник, вып. 3, кн. 2. Владикавказ, 1893, стр. 97. Непонятно, на чем основан расчет времени в ука¬зании, что «около 200 л. назад род Укурова основал сел. Эрзи» (Христианович, о. с., стр. 85); хронология эта противоречит всему остальному, что нам изве¬стно об Эрзи. Первое упоминание Эрзи в научной литературе у Гюльденштедта, о. с., I, стр. 474; ср. об Эрзи ниже.
    47. Газ. Кавказ, № 50, от 20 июля 1846, фельетон «Картина Тушетии» Ивана Ци¬скарова. В лице автора приведенной статьи мы имеем первого исследователя одного из чеченских племен, который заслуживал бы такого же внимания, как и Чах Ахриев. Автор прекрасной работы о Ч. Ахриеве, Л. Семенов (см.: Известия Ингушского института, I, стр. 261—271) ошибочно считает (цит. сборн., стр. 233) на основании газетной статьи Н. Яковлева первой записью чеченских песен на языке подлинника запись Толстого. В действительности таковой является записанная не позднее чем в 1848 г. И. Цискаровым «кистинская» песня, сохранившаяся в его литературном наследии.
    48. Ср. наши «Материалы по цова-тушенскому языку», имеющие выйти в свет в издании Академии Наук СССР.
    49. Известная грузино-тушинская песня, популярная среди цовцев и начинающая¬ся словами: «...В Бахтрионе сидят татары» также связана с этим событием. В земель¬ных спорах со своими соседями за обладание Алванским полем тушины опирались впоследствии на царскую грамоту, выданную им 7 февраля 1757 г. царями Тейму¬разом и Ираклием.
    www.ghalghay.com
    Ингушетия: исторические параллели

  10. #90
    Старожил форума Аватар для Steel
    Регистрация
    19.09.2010
    Сообщений
    7,911
    Поблагодарил(а)
    1,332
    Получено благодарностей: 1,096 (сообщений: 897).

    ЗАМАЛЧИВАНИЕ ИСТОРИЧЕСКИХ ФАКТОВ РАВНОСИЛЬНО УНИЧТОЖЕНИЮ ИСТОРИИ.Газдиев А.

    Блог Ахмета Газдиева

    Этот афоризм, вынесенный мной в заголовок статьи, невольно приходит на ум, когда наблюдаешь одну странную тенденцию, четко обозначившуюся в соседней Северной Осетии. Читающая публика, интересующаяся историей региона, давно заметила такую особенность - во многих изданиях, увидевших свет во Владикавказе в последние годы и носящих исторический или краеведческий характер, их авторы, как правило, старательно обходят стороной факты, касающиеся ингушей. И это при том, что ингуши играли заметную роль в культурной, экономической и политической жизни нынешней североосетинской столицы. Такая роль, кстати, принадлежала ингушам не только в тот период, когда Владикавказ был столицей Ингушской автономии, но и в последующие десятилетия.


    ПРИНЯТО считать, что факты - упрямая вещь. Но практика показывает, что при желании о любом факте, в том числе и историческом, в определенный момент можно попросту умолчать. Умолчать в угоду политической конъюнктуре или преследуя какие-то собственные интересы. Любой исторический факт можно и «подредактировать» таким образом, чтобы он перестал звучать «неудобно». Надо признать, что в Северной Осетии это делают легко и непринужденно.
    Почему такое происходит? Вероятно, долгое эхо так называемого осетино-ингушского конфликта, затянувшегося в сознании некоторых людей до сегодняшнего дня, и отозвалось их попытками переписать историю. Найти иное объяснение существующей практике весьма затруднительно.
    Пару лет назад попал мне в руки очередной выпуск литературно-художественного альманаха «Моздок», выход которого был приурочен к 250-летию этого города, куда я часто и с удовольствием наведываюсь.
    На страницах упомянутого альманаха публикуются работы членов литературного объединения «Родник», уже много лет существующего при газете «Моздокский вестник». Очередное знакомство с творчеством талантливых моздокчан было, конечно, приятным и запоминающимся. Но не менее запомнилось мне тогда и напутственное слово градоначальника, предваряющее юбилейный выпуск альманаха. Рассказывая о славной истории Моздока, он, в частности, писал: «…в Моздоке появились образовательные заведения, что сделало его притягательным для жителей ближних и дальних казачьих станиц. Основанная в Моздоке инженер-подполковником Гаком в 1765 году школа грамотности для осетин и кабардинцев была преобразована в трехклассное училище…»
    Эти строчки сразу привлекли мое внимание. И суть даже не в том, что градоначальник малость ошибся с датой открытия школы. Куда хуже, что он как-то походя, словно бы невзначай придал историческому факту иное звучание. И следующая цитата - уже из совершенно другого издания - прекрасно это подтверждает: «1764, 27 сентября – для «обучения детей осетинцев, ингушевцев и других горцев» в Моздоке образована русская школа» (Хроника истории ингушского народа с древнейших времен до наших дней. Я. Патиев. Махачкала: Издательство «Лотос», 2007, 13 стр).
    Тем читателям, которые в силу субъективных причин не смогут принять на веру изложенное в ингушской «Хронике…», могу предложить другую цитату. В историческом очерке «Город Моздок» (Владикавказ: РИПП им.Гассиева, 1995), изданном Северо-Осетинским институтом гуманитарных исследований, читаем: «В конце 1764 г. Коллегия иностранных дел сообщила астраханскому губернатору Бекетову решение Сената «О заведении при урочище Моздоке школы для осетинских и ингушских и прочих горских народов детей». В этом же указа кизлярскому коменданту предлагалось подобрать помещение и назначить учителей, «а деньги на учеников и учителей имеете употребить из тамошних доходов или из процентов астраханского банка, стараясь такую школу как наискорее завести». На каждого ученика и учителя отпускалось по два рубля в месяц» (32 стр). Автором главы, в которой содержится этот факт, является И. Омельченко.
    Не буду растекаться мыслью по древу, но не могу не отметить следующее. На первый взгляд, попытки изъять из оборота исторические факты с упоминанием ингушей, предпринимаемые в Северной Осетии, кому-то могут показаться в определенной степени даже забавными. Особенно, если подобное происходит при переиздании уже известных работ. Однако эта нарастающая тенденция становится в постконфликтный период одним из факторов, тормозящих интеграцию граждан Северной Осетии ингушской национальности в социокультурную среду республики.
    Таких факторов, к сожалению, и без того предостаточно. Обо всей их серьезности и негативном влиянии на процесс сближения двух народов пишет в своей работе «Проблемы неурегулированного конфликта» Ф. Ю. Албакова – доктор философских наук, профессор Московского государственного университета им. Ломоносова. По ее мнению, одна из главных причин сохраняющейся напряженности кроется как раз-таки в депривации базовых человеческих потребностей, в том числе, в идентичности и в культурном самовыражении, что создает условия для затяжного социального конфликта. В ближайшее время эта интереснейшая работа ученого выйдет в свет и с ней смогут познакомиться все желающие.
    А я недавно вновь гулял по Моздоку и фотографировал местные достопримечательности. Интересно, смогли бы моздокские краеведы определить хотя бы примерное место, где когда-то располагалась школа «для осетинских и ингушских и прочих горских народов детей»?..

    Ахмет ГАЗДИЕВ

    Фото автора
    «Не произнесёт он единого слова, иначе чтобы не записал его страж, приставленный к нему».(сура Каф, 18)
    Габриэл Джабушонори.Хевсурский поэт."Москва делала всё, чтобы ввязать в борьбу с ингушами, чеченцами, соседей Кавказа"
    "Сила правительства держится на невежестве народа, и оно знает это и потому всегда будет бороться против просвещения. Пора нам понять это."Л.Н. Толстой
    «Худший враг любой пропаганды — интеллектуализм».Геббельс Й.Рехсминистр.

  11. 1 пользователь сказал cпасибо Steel за это полезное сообщение:

    Эжи Ахк (07.04.2015)

Страница 9 из 10 ПерваяПервая ... 78910 ПоследняяПоследняя

Ваши права

  • Вы не можете создавать новые темы
  • Вы не можете отвечать в темах
  • Вы не можете прикреплять вложения
  • Вы не можете редактировать свои сообщения
  •