Дзахо Гатуев.
Ингуши.
Свое сообщение горское правительство опубликовало в официозе „Горская Жизнь":
„Сотня Ингушского полка,, возвращающаяся с учения, была обстреляна на! ШалдоНе самообороной. Толпы ингушей, обеспокоенные за судьбу своих единоплеменников, хлынули в город" и т. д.
Одновременно печаталось 'воззвание правительства к русскому населеию| края» то-есть Владикавказа. То-есть к русской интеллигенции.
„Уход русских чреват всяческими последствиями",—писал автор воззвания .
Официальное сообщение и -воззвание „Горская
Жизнь" публиковала 5—6 января. События же
протекали так: I •
Второго января заведующие редакцией „Горской Жизни" составлял очередной номер.
Прежде всех шла передовая. Ковчег завета нашей газеты. Она принадлежала перу Барда, бывшего архивариуса Терского областного правления. Его услуги отверг „Терский Казак", и он переметнулся к горцам. И писал для них:
„Да будет среди нас свет и знание".
Потом „Телеграммы". Большие и малые. Оттиски на влажных клочьях бумаги захватанных черными наборщицкими пальцами продырявленных метранпажеским гвоздем. Местный телеграф редко - редко перестукивался с Пятигорском и должен быть меньше всего обвиняем историком за соответствующие рубрики „Горской Жизни".
Виноваты мальчишки, падкие до сенсаций. Угреватые и ситцевые, они в эту холодную зиму совершали рискованные для прочих владикавказцев путешествия в Беслан, на главную линию. За газетами ростовскими, пятигорскими, армавирскими, екатеринодарскими, грозненскими. Случайно сохранившимися у случайных проезжающих. Номер тифлисской газеты питал Владикавказ два дня. Три дня. Неделю.
В России—большевики и выборы в Учредительное собрание. За рубежом—победоносная Германия, победоносная Турция с притязанием на кавказские владения. Пуанкарэ, Ллойд-Джордж. Закавказский комиссариат с Донским во главе. И донское правительство с Калединым. Опять большевики, происки, речи, переговоры по прямому проводу. Армянские священики в роли спасителей нации. Грузинские меньшевики. Бакинские муссаватисты. Большевики, большевики, большевики. Крыленко... Революционный трибунал. Большевистский студент Васильев, арестовавший кассу земсоюза. Судьба царской семьи. Большевики, большевики.
Заведующий бесстрастно размечал для метранпажа порядок верстки: 1, 2, 3, 4, 5. А метранпаж Пунько осведомлялся о заголовках и бегал с верстаткой по кассам, выбирая жирные шрифты.
Послышались выстрелы... Их тогда научились распознавать. В те вечера, сытые винтовками, карабинами, маузерами, наганами, стеерами, стреляли, гноясь ядом войны. Всюду. Прогуливаясь по бульвару и тротуарам Александровского. Катаясь на извозчиках и в автомобилях. .
Стрельба, которую услышали, была особая. Исключительная была стрельба.
Пунько —кавалерист. Пунько| недавно демобилизовался. Смуглый по природе, 'он тем более обуглился на фронте, ярко обозначившем его страдальческие и насмешливые глаза. |
— Это недаром.
— Да! Что-то не то,—согласился зав. И написал для немедленного набора: „Вчера 2-го января, часов в 5-ть вечера на восточной окраине города, послышались звуки учащенной ружейной стрельбы. Причины стрельбы пока невыяснены".
Пунько сам набрал заметку L Был он весьма грамотен, и она корректуры не потребовала. А через час шустрые беспризорные, не потерявшие еще ночлежной связи с родными, кричали по Александровскому и переулкам: —„Горская Жизнь" на завтра!.. Перестрелка с ингушами! Выборы в Учредительное собрание!.. Большевики, большевики!.. Тов. Крыленко!..
В этот вечер у зава заседаий не было. На заседание правительства ходил „сам", ответственный редактор. Который писал драмы и молчал по поводу правительственных дел. Заседания не было, и зав, укутав горло шарфом и подняв воротник шубы, пошел домой.
Квартира у зава была из двух комнат (одна не отапливалась.) Его рабочий стол был и всяким иным: на нем готовили, обедали, чаевали, гладили. Иногда по ночам зав писал за ним...Адресат будущего воззвания горского правительства—гласный городской думы, председатель местного комитета партии народной свободы (она же к.-д.), председатель комиссии народных развлечений, носитель, следовательно, культуры и цивилизации в этом диком крае, Федор Федорович Лепечугин, проснулся ровно в 7. Таков порядок во втором этаже его собственного оливкового дома: просыпаться ровно в 7 и пить легкий чай с сухарями и вареньем или же с сухарями и с лимоном.
Федор Федорович был кадет и любил чай в накладку и русский народ. Любил страдать за. народ. И пострадал. И поседел. Его седины были преждевременным ореолом страданий: после 905— из-за пренебрежения, проявленного к нему губернатором и выразившегося в словах: „А что мне Лепечугин?". В 907—из-за забастовки на нефтяных промыслах его тестя. В 910—из-за пожара в гостинице его тестя. В 914—из-за неутверждения городской думой его проекта сметы на ремонт городского обоза. Тот же год принес некоторое утешение Федору Федоровичу. Войну. Великие переживания по поводу рукопожатия с французами в Берлине. По поводу проливов. Креста на святой Софии. И конституции, ответственного министерства, единения власти с народом.
2-го января 918 он опять страдал. Опять за Россию. За Учредительное собрание. За бомбардированный недавно Кремль.
Принесли газету. В отделе происшествий было: „Арест. Самооборонщик П И. Шатохин арестован комиссаром самообороны за невыход на пост и оскорбление комиссара.
„Вооруженное нападение. Около 10-ти часов ве-
чера 1-го января несколькими Вооруженными зло-
умышленниками было произведено нападение на
дом Окроперидзе по Кузнечной улице. Грабители
забрали на несколько тысяч различных вещей.
Во время нападения ошибочно убит грабителями
один из их товарищей. Труп убитого грабители
забрали с собой. '
„Пожар. Дежурный по милиции в своем рапорте начальнику милиции доложил, что около 2-х часов ночи на Шоссейной улице сгорел дом, неизвестно кому принадлежащий-!' t
„Ограбление. Около 1 часу ночи 1-го января
неизвестные вооруженные злоумышленники забра-
лись на квартиру Выгловой, проживающей по
Ростовской улице, и похитили вещей на сумму
17.000 руб. ! | ,
„Нападение и поранение. Около 3-х часов ночи 1-го января на углу Марьинской и Московской улиц несколько вооруженных злоумышленников напали на вахмистра георгиевских кавалеров. Во время сопротивления вахмистр ранен пулей в подбородок. У вахмистра отобрана Винтовка.
„Безпричинная стрельба. | Около 10-ти часов утра 1-го января у здания Азовско-Донского Коммерческого банка двое неизвестных туземцев открыли беспричинную стрельбу. На стрельбу явились георгиевцы и лица самообороны, но задержать стрелявших не удалось^
„Покушение на ограбление квартиры. Около 6-ти часов утра 2-го января к проживающему по Печерскому переулку Манушеву Пытались забраться несколько вооруженных злоумышленников. В это время сын Манушева возвращался с вечера и, заметив грабителей, открыл по ним стрельбу из револьвера. Один из грабителей задержан.
„ Тревога. Около 2-х часов ночи лекарская (слово произведено от Лекарской улицы Д. Г.) самооборона была встревожена выстрелами, раздавшимися с Евдокимовской улицы. По задержании оказалось, что это были подвыпившие чины местного гарнизона. Их отправили в милицию".
Дух эпохи клокотал в набранных петитом строках: варьируемые заголовки ограблений, танцевальные вечера, наемная гвардия сытых георгиевских кавалеров, подвыпившие чины еще уцелевшего погононосного гарнизона...
Федор Федорович залил простывшим стаканом чая свое волнение и развернул „Терского Казака". Отдел происшествий был тоже в 9 заметок и в той же редакции, что и в „Горской Жизни". С тою только разницей, что вместо вооруженных злоумышленников значились вооруженные же туземцы. Ясно, что хроникеры в стачке, что они обмениваются заметками, написанными под копирку. Но это не важно. Главное — что грабят и грабят.
— Оказывается, что грабили георгиевца.
— Когда?
— Вчера ночью... Когда стреляли...
— Около нас?
— Да, да.
— Как им не надоело!... Ты кончил? Одевайся!
Заведующий "редакцией „Горской Жизни" спал. Лег он рано, чтобы проснуться в 12 и проработать материал на очередное „завтра". Работа его была не сложна в эти сложные дни. Ножницы,
гуммиарабик, чистые гранки к ручка, И больше
ничего. ! |
...Сотня Ингушского полха| на которую потом
ссылалось горское правительств сломила сопро-
тивление взвода казаков. Выходя из редакции,
заведующий казаков этих вид'ел: • они пронеслись
мимо, визжа и гикая. А над.ними и мглистыми
деревьями бульвара пламенело красное от мороза
и заката солнце. ! '
Ингуши остановились на краю ' базара. На Шоссейной улице—границе |между городом и Шалдоном. Как Москва перед! Наполеоном, стлалась перед ними покатая базарная площадь. Квадратный двор старой Владикавказской тюрьмы поближе, и лавки—персидские, *армянские, грузинские, русские—подальше. В лавках сахар. В лавках мануфактура, кожа, пшено, мука, посуда, мясо, подковы. Аллах экпер!—чего только не было в этих лавках! И еще велик Аллах? Ингуши не тронули в этот вечер ни одной! Тихие, точно разочарованные победой, они медленно разделились и разошлись по улицам. ' ; '
Одна группа пошла прямо. вниз; по Грознен-
ской. Шагали ингуши мягко и молча. Остывшие
винтовки их свисали справа и грозились земле
поблескивающими стволами. А глаза пронизывали
встречных. Скажи пожалуста,ты казах будеш? Ты
казах не будеш? j I
Невольного казака передергивало.
— Какой я казак, кунак! Я русский. У меня кунак есть ингуш. Ей-богу!
-