Показано с 1 по 3 из 3

Тема: ОЧЕРКИ СОВРЕМЕННОГО РАСИЗМА В. А. Шнирельман

  1. #1
    admin Аватар для dt52
    Регистрация
    27.05.2005
    Сообщений
    17,897
    Поблагодарил(а)
    691
    Получено благодарностей: 391 (сообщений: 290).

    ОЧЕРКИ СОВРЕМЕННОГО РАСИЗМА В. А. Шнирельман

    ОЧЕРКИ СОВРЕМЕННОГО РАСИЗМА В. А. Шнирельман
    Выложил Гл.9 и 10. Полная версия
    http://right.karelia.ru/rus/index.ph...age=2007012050

    Сведения об авторе. Закончил Исторический факультет МГУ в 1971 г. С тех пор работаю в Институте этнографии АН СССР (с 1992 - Институт этнологии и антропологии Российской Академии наук). В течение последних 15 лет мои научные интересы связаны с изучением вопросов войны и мира, ксенофобии, расизма и антисемитизма, национализма, этничности, этноцентристских версий прошлого и социальной памяти в целом. Среди моих публикаций по этим вопросам - книги: В. А. Шнирельман. У истоков войны и мира. М., 1994; он же. Войны памяти: мифы, идентичность и политика в Закавказье. М., 2003; он же. Интеллектуальные лабиринты. Очерки идеологий в современной России. М., 2004; он же. Лица ненависти. М., 2005; Быть аланами. Интеллектуалы и политика на Северном Кавказе в XX в. М., 2005; Shnirelman V. A. Who gets the past? Competition for ancestors among non-Russian intellectuals in Russia. Washington D. C., Baltimore & London, 1996; idem. The Myth of the Khazars and Intellectual Antisemitism in Russia, 1970s - 1990s. Jerusalem, 2002. Кроме того, несколько десятков статей. Был участником около 100 международных конференций.

    Публикуется в сокращении: две главы фундаментального труда известного ученого:

    Глава 9. «Несовместимость культур» как лозунг нового расизма
    В современной России все отмеченные настроения эксплицитно или имплицитно присущи цивилизационному подходу, который, по инициативе Министерства образования РФ, уже преподается в общеобразовательной школе и играет большую роль в вузовском образовании. Одним из выражений этого служит смена фразеологии: там, где раньше авторы учебников описывали конфликт в терминах «сопротивления захватчикам» или «национально-освободительной борьбы», сегодня нередко речь идет об «отстаивании культурной самобыт-ности». Между тем, как представляется, выстраивая непроходимые барьеры между «цивили-зациями» и якобы присущими им особыми «ментальностями», этот подход вносит свою лепту в воспитание ксенофобии. Хотя цивилизационный подход стал излюбленным полем интеллектуальной активности бывших советских специалистов по строительству «новой ис-торической общности – советского народа», сегодня они явно переориентировались и пред-почитают смотреть не столько вперед, сколько назад. В итоге, во-первых, ориентируя людей не на будущее, а на прошлое, цивилизационный подход стимулирует архаизацию, затрудняющую дальнейшее развитие. Во-вторых, он настраивает учащихся на искусственную самоизоляцию от внешнего мира, что выглядит в современных условиях абсолютной утопией. Наконец, в-третьих, наделяя отдельные культурные элементы несвойственной им необычайной устойчивостью (например, «непрогрессивной формой существования», по Л. Семенниковой), такой подход способен приписывать отдельным этническим группам якобы имма-нентно свойственное им вредоносное поведение, неразрывно связанное с их «самобытной» культурой (как мы увидим ниже, некоторые историки уже используют такую культурологи-ческую фразеологию в отношении чеченцев и ингушей). В итоге учащимся навязывается культурный фундаментализм, или культурный расизм.
    В своей наиболее популярной версии цивилизационный подход кладет религию в основу классификации крупных культурных общностей. Между тем, социологические опросы указывают на опасность квазирелигиозности, рост которой наблюдался в 1990-х гг. Речь идет о восприятии людьми религии как, прежде всего, идентичности без соответствующей интериоризации религиозных ценностей. Такая квазирелигиозность тесно связана с политическим радикализмом и интолерантностью. Стоит ли удивляться, что в одной из московских школ журналистка столкнулась со следующими настроениями: «Другая нация, которую мы встречаем в своем городе, она неуместна. Наша культура, обычаи, традиции не должны смешиваться с ихними. У себя на родине они хозяева и должны жить там, а не у нас». Следовательно, идеологемы «нового (культурного) расизма» не чужды и московским подросткам. Мало того, проведенный ВЦИОМом в конце октября 2004 г. всероссийский опрос показал, что, по мнению 46% респондентов, инородцы «не считаются с обычаями и нормами поведения России», «не умеют себя вести», они просто «чужие». Действительно, в откликах на приглашение «Комсомольской правды» провести дискуссию о проблеме мигрантов, часто звучали такие слова: «… они приходят на нашу землю и ведут себя здесь, как у себя дома!!! Вот этого быть не должно! Они должны жить в своих аулах и не лезть на чужую территорию ни в каком виде» или «… все должны жить у себя дома, тогда гость будет просто гостем, и отношение будет соответтвующее». Все это – типичные идеологемы культурного расизма. Любопытно, что читатель газеты, происходивший с Северного Кавказа, резонно возразил, что и кавказцы, и волго-уральские народы считают Россию своим домом. Он напомнил, что «в дом этот нас завели после долгих уговоров, иногда силой, посчитав, что с вами нам будет удобнее и безопаснее».
    Делая акцент на непроходимых культурных границах и якобы антагонистическом характере отдельных культур, цивилизационный подход уже имеет воплощение в словах и действиях как федеральных политиков, так и местных чиновников. Так руководитель Института модернизации, депутат Государственной Думы и председатель программного комитета партии «Родина» М. Делягин, обращаясь к концепции цивилизаций, уверен в том, что различные цивилизации как культурно-исторические области несовместимы друг с другом и обречены на конфликты. Поэтому вслед за Хантингтоном он полагает, что избежать столкновения цивилизаций невозможно. В свою очередь, выступая на областном совещании работников образования, состоявшемся 24 августа 2004 г., видный российский политик, губернатор Орловской области Е. С. Строев заявил: «Нередки случаи, когда на исконно русских землях, в центре России появляются целые анклавы, населенные выходцами из других регионов, где они, пользуясь бездействием и попустительством местной власти, устанавливают свои криминальные порядки, всячески притесняют местное население». Еще раньше аналогичные настроения озвучивал бывший губернатор Краснодарского края Н. И. Кондратенко, утверждавший, что «местные жители, в том числе и казаки, заявляют, что дальнейшее совместное проживание невозможно в силу глубоких социо-культурных различий, несовпадения поведенческих стереотипов и экономических ориентаций».
    В ряде случаев эта установка создает основу для дискриминационных действий со стороны местных чиновников. Например, для оправдания такого рода политики кубанских властей в отношении армян и турок-месхетинцев местные идеологи и конфликтологи прибегали, прежде всего, к «культурологическим» аргументам. Они писали о том, что «характерные этнокультурные особенности [армян] вызывают реакцию со стороны коренного населения края», а нетерпимость по отношению к туркам-месхетинцам объясняли «несовместимостью их форм хозяйствования и социально-культурного типа с традициями местного населения». Любопытно, что живущие там же курды и крымские татары, отличающиеся не менее выраженными культурными особенностями, не вызывали у местных русских такого же чувства отторжения. Следовательно, речь на самом деле идет вовсе не о культурных особенностях и ценностях, а об этносоциальных взаимоотношениях, имеющих совершенно иные основания и связанных с дискриминацией, о чем многие местные «культурологи» предпочитали умалчивать. Ведь, как все же признают некоторые из них, введенный местными чиновниками запрет на прописку турок-месхетинцев не позволял тем устраиваться на работу и даже оформлять законные браки, ставя их фактически в положение изгоев. Все это – типичное выражение «культурного расизма», о котором шла речь выше. И это хорошо понимали лидеры месхетинских турок, обвинившие местных «ученых историков-философов» в «научном» обосновании ненависти к «инородцам» и расизма в угоду краевому начальству.
    Другой пример связан с Северной Осетией-Аланией, где в марте 1993 г. Верховный Совет этой республики по инициативе своего президента А. Галазова, ссылавшегося на мнение общественности, принял расистское по своему духу постановление о «невозможности совместного проживания» осетин и ингушей. Он же придал легитимность формуле об «ин-гушской агрессии» против «миролюбивых осетин». У ингушей это постановление не вызывало никаких иных эмоций, кроме негодования.
    «Научной» основой осетинскому лидеру послужила теория ведущего осетинского историка М. М. Блиева, провозгласившего «набеговую систему», коварство и жестокость «этногенетическими» особенностями ингушей, связанными с «определенной формационной стадией». Блиев отстаивал эту концепцию, начиная с 1983 г., когда он впервые заявил о том, что агрессивность была будто бы обусловлена формационной принадлежностью горских «вольных» обществ, лишь недавно расставшихся с родоплеменным строем.
    В своей публицистической работе об осетино-ингушском конфликте Блиев писал, что «современный ингушский тайп еще недавно обладал всеми признаками классического иро-кезского рода… и многое из происходящего сегодня в Ингушетии объяснимо именно этими признаками». Он убеждал читателя, будто причиной конфликта была «стадиальность» ин-гушского общества, якобы жившего по законам «военной демократии» и обладающего «особой агрессивностью». В подтверждение своих слов он ссылался на набеги ингушей на казачьи станицы в конце XIX и начале XX в., ни слова не говоря о том, что казаки силой заняли земли, ранее принадлежавшие ингушам. Все это должно было продемонстрировать, что кровавое осетино-ингушское столкновение осени 1992 г. было лишь следствием очередного ингушского «набега». Зато Блиев хвалил Дж. Дудаева за проявленную тем мудрость, позволившую ему уберечь Чечню от участия в конфликте.
    Вместе с тем, в своих научных публикациях Блиев говорил именно о чеченцах, продолжая настаивать на том, что «набеговая система», жестко связанная с тайповой структурой, приводила к неизбежным войнам с соседями. Он даже пытался ссылаться на этот «архетип» для объяснения событий в Чечне в 1990-х гг. При этом он, во-первых, игнорировал данные о том, что накануне и в период русской колонизации набеги столь же часто совершались ингушами и осетинами, и не объяснял, почему эти народы остались в основном в стороне от участия в Кавказской войне.
    Во-вторых, противореча своим утверждениям о связи «набеговой системы» с традиционными, т. е. языческими, тайпами, он возлагал всю вину за ее расцвет на ислам, ибо, по его утверждению, «язычество осуждало жестокости».
    В-третьих, он видел в «набеговой системе» некий архетип, неизвестно каким образом сохранившийся в период советской модернизации и в неизменном виде доживший до конца XX в. Мой опыт исследований у тлингитов Аляски говорит о другом. Ведь, хотя еще сто лет назад тлингиты были одним из самых воинственных племен северо-западного побережья Северной Америки, сегодня они стремятся демонстрировать образцы миролюбия и в борьбе за свои права опираются лишь на силу закона. Мне доводилось слышать от них, что сегодня именно они яв-ляются гарантом мира в Северной Америке. Никаких признаков «военной демократии» я там не обнаружил. Поэтому говорить о необычайной устойчивости каких-либо «архетипов» в современном мире не приходится. Наконец, Блиев полностью обошел вопрос о том, почему же «набеговая система» не заставила генерала Дудаева вмешаться в осетино-ингушский конфликт. Иными словами, анализируя современные этнические конфликты, Блиев предпочитал ссылаться на некие «архетипы», тем самым фактически оправдывая политику властей, которая и создавала основы для конфликтов.
    Между тем, развивая идеи Блиева, его близкий коллега и соавтор Р. С. Бзаров применил его концепцию к ингушам, архаизировал их социальное устройство в 1920–1930-х гг. и на этом основании заявил, что «ингушское общество не смогло найти своего места в Отечественной войне» и это будто бы привело к катастрофическому развитию событий и депортации. Правильно отмечая дискриминацию против ингушей в течение последних советских десятилетий, Бзаров делал обескураживающий и бездоказательный вывод о том, что якобы объективной основой осетино-ингушского конфликта послужило «резкое социально-историческое несоответствие ингушского социума тем процессам, которые определяют политическую и социально-экономическую жизнь окружающих народов и государства (СССР, а затем РФ) в целом».
    Все это свидетельствует о том, что в 1990-х гг. в риторике осетинских авторов появились элементы «культурного расизма», и конфликт фактически переводился из области политики в область культуры. Образцом «культурного расизма» служат следующие слова одного осетинского публициста: «Этническая психология – это образ и уровень мышления, складывающиеся у того или иного народа тысячелетиями и определяющие нормы его поведения, категории нравственности, отношение к общественным процессам, его способность и желание давать критическую оценку прошлому и настоящему во имя собственного становления как народа (нации), уважаемого другими и способного к сосуществованию с окружающими его народами… Но когда народ, нация игнорирует общепринятые в цивилизованном мире нормы поведения, но не делает выводов и оценок своему преступному поведению, когда таковое поощряется и становится символом нравственного воспитания сменяющихся поколений нации, то такие нормы поведения рано или поздно переходят на ее генетический уровень и коррекции внешними факторами воздействия не поддаются». В соответствии с платформой «культурного расизма» автор этих рассуждений убеждал читателя в том, что ингушам не сможет помочь и рост образования.
    Вслед за Блиевым среди осетинских интеллектуалов стало популярным представление об «избыточной пассионарности чеченцев [и ингушей. – В. Ш.] с их реликтовым менталитетом, законсервировавшим уровень сознания эпохи “военной демократии”». Похоже, что эту концепцию усвоили российские военные и журналисты, усматривающие причину Кавказской войны в столкновении державных российских интересов с традиционным укладом жизни горцев (абречество, похищение людей, заложничество). Подхватили ее и некоторые молодые московские историки. Мало того, идею Блиева о «горской экспансии» и «набеговой системе» с благодарностью подхватывают авторы шовинистических произведений, изображающие чеченцев «варварами» и доказывающие, что русским якобы «свойственно чувство принципиальной несовместимости с чеченцами». В популистских терминах это отношение к чеченцам выразил вначале президент РФ Б. Ельцин, объявивший чеченцев «профессиональ-ными бандитами», а вслед за ним бывший директор ФСБ, генерал М. И. Барсуков, представивший всех их «либо убийцами, либо бандитами, либо ворами». Очевидно, такая позиция и послужила основой для откровенно расистских справок российского МВД, где заявлялось, что «чеченцы по своим национальным особенностям есть прирожденные партизаны, диверсанты». Фактически тот же образ рисовал московский писатель В. М. Логинов, называя ингушей «одним из наиболее диких чеченских племен», «малообразованным и самым беспокойным народом на Кавказе», «более всех горских племен, преуспевшим в воровстве, грабежах, разбоях, убийствах». Любопытно, что, выступив в январе 2005 г. против ксенофобии и терроризма, бывший тогда президентом Северной Осетии-Алании А. Дзасохов ни словом не обмолвился по поводу расизма. Совершенно очевидно, что российские чиновники еще не осознают угрозы с этой стороны.
    Тем временем лозунг «невозможности совместного проживания» получает в России все большую популярность. Например, в конце 1990-х гг. в Ростовской области был проведен митинг, участники которого говорили о невозможности совместного проживания с чеченцами, балкарцы тогда же стали говорить о невозможности совместного обитания с кабардинцами и черкесами, а черкесы и абазины заявили о невозможности совместного проживания с карачаевцами.
    Если в 1992 г. лишь 1% москвичей заявили социологам, что деятельность представителей некоторых национальностей негативно сказывается на русской культуре, то сегодня этого мнения придерживается несравненно большее число жителей столицы. Любопытно, что уже социологический опрос октября 1992 г. показал, что нетерпимость к чеченцам возрастала с повышением образовательного ценза. А так как большинство москвичей не имело опыта личного общения с чеченцами (а те немногие, кто имел такой опыт, проявляли к ним симпатии), социологи справедливо сделали вывод о том, что речь идет о стереотипах, почерпнутых из СМИ и массовой литературы. Действительно, проведенный недавно анализ популярной литературы о чеченской войне показывает, что авторы таких книг всеми силами навязывают читателям представление о якобы «природной жестокости» чеченцев, их «дикости» и «бандитском характере».

    Глава 10. Экспансия расовой риторики
    Если в советские годы власти одобряли заключение смешанных браков, и это подкреплялось научными аргументами, то в современной России все это ставится под сомнение. Так, модный женский журнал «Город женщин», открывая дискуссию о смешанных браках и соглашаясь с тем, что не должно быть и речи о расовой исключительности, тем не менее видит проблему в «противостоянии разных, порой не сочетающихся этнических культур, религиозных традиций и представлений, наконец, в языковой несовместимости». Журнал с тревогой пишет о росте числа браков между русскими и выходцами с Кавказа и Средней Азии и предсказывает ассимиляцию ими русских. Затем редакция помещает статью, формально высмеивающую расизм, но фактически порождающую у читателя чувство тревоги в отношении межэтнических браков. Это чувство еще больше усиливается после чтения следующих статей, говорящих о культурном шоке у женщины, проведшей три дня в семье своего мужа-турка, а также об обычае кражи невесты у вайнахов. Гораздо более скромные по объему материалы о толерантности и позитивных сторонах межэтнических браков не способны уравновестить негативные чувства и эмоции, порожденные чтением предыдущих статей.
    Еще одним примером культурного расизма служат попытки связать преступность с этничностью. В свое время начальник отдела регионального управления по борьбе с организованной преступностью г. Москвы М. Сунцов говорил об «устойчивых особенностях поведения, в том числе и криминальных, представителей отдельных этнических групп». Затем в центральной прессе стали появляться публикации об «этнической преступности». И вот уже армянский политолог назвал чеченцев «нацией-этнобандой», связав склонность к грабежу и разбою с «этнорасовой основой». Затем известный московский журналист М. Соколов, отметив расхождения в криминальной статистике для разных этнических групп и свойственный им разный набор преступлений, сделал вывод о якобы повышенном уровне преступности у чеченцев. Тогда же чеченцы едва ли не поголовно были обвинены в восстановлении средневековой работорговли. В свою очередь в Ставропольском крае подчеркивают необычно высокий уровень преступности среди выходцев с Кавказа. Такие настроения отнюдь не остаются лишь в области риторики, а находят применение в правовой практике. Например, 3 июня 2005 г. прокурор Ярославской области М. Зелепукин отдал распоряжение проверить всех живущих там выходцев с Северного Кавказа как потенциальных террористов. Обвинения в едва ли не поголовной преступности раздаются и в адрес цыган.
    Все это находит поразительное сходство с позицией американского расиста Д. Дюка, утверждающего, что афроамериканцам будто бы генетически свойственно антисоциальное поведение. Хуже того, пищу таким взглядам дают некоторые специалисты, возрождающие пропаганду старого биологического расизма в виде евгеники. В частности, некоторые вновь начинают объяснять преступность или терроризм генетическими особенностями, хотя такой примитивный подход уже давно опровергнут наукой. Мало того, в настоящее время хорошо известно об опасностях евгеники и ее использовании расистами и нацистами для экспериментов над живыми людьми.
    В течение последних 15 лет некоторые авторы начали злоупотреблять термином «генетический». Так, выступая в годы перестройки на «круглом столе» в редакции газеты «Правда», известный художник И. Глазунов назвал интернационализм «генетическим свойством русского народа». Десять лет спустя философ В. Л. Калашников говорил уже о патриотизме, якобы «генном», доставшемся русским от предков, а председатель партии «Христианское возрождение» В. В. Аксючиц писал о том, что «русскому человеку генетически передались противоречивые свойства славянского эпилептоидного типа (по определению Ксении Касьяновой)». Речь идет отнюдь не о метафоре, ибо в середине 1990-х гг. Глазунов уже выступил в журнале «Наш современник» с расовой трактовкой истории. Правда, Аксючиц был менее последовательным или же понимал генетику в духе Ламарка, а не Менделя. Признавая, что «генетически русский человек склонен к индивидуализму и замкнутости», он доказывал, что «буйная природа славянина» будто бы укрощается православным воспитанием, прививавшим ему соборность.
    Некоторые философы, заинтересовавшиеся социобиологией, начали писать о якобы имманентно присущей этносам ксенофобии, будто бы унаследованной ими от животных предков и выражающейся в мифах, верованиях и стереотипах поведения. Иных авторов эти рассуждения ведут еще дальше – к биологическому расизму, к рассуждениям о генетически заданных отличиях разных народов по интеллекту. В свою очередь это приводит к утверждению об особо одаренных народах . Экономист И. В. Можайскова, посвятившая четыре тома изучению судьбы России с эзотерической точки зрения и черпающая основы премудрости у Гумилева, утверждает, что у этноса имеются биологические основы и что генетический код якобы может наделить его одаренностью. По ее мнению, талантливость русских объясняется особым генофондом, полученным в результате «пассионарного толчка». Директор Института Дальнего Востока, философ М. Л. Титаренко пишет о «биологической пассионарности русского народа». Академик Н. Н. Моисеев шел еще дальше и уже не только этногенез (вслед за Гумилевым), но и цивилизацию объявлял «природным явлением». Специалист по Аристотелю, философ А. Й. Элез, одно время работавший на кафедре этнологии МГУ, склонен рассматривать этнос как «сущностно биологическую группу», хотя сетует на не разработанность этой проблемы биологами и жестко критикует Гумилева за «зоологизаторство». Руководствуясь той же логикой и опираясь на вызывающую сегодня у ряда специалистов сомнения советскую теорию этноса, новосибирский философ В. В. Мархинин писал, что «и племя, и нация представляют собой в биологическом срезе популяцию», и рассматривает этнос как «природно-биологическую популяцию». К сожалению, эта нездоровая тенденция проникает и в добротные во всех других отношениях труды росийских историков. Например, в интересном исследовании Е. Б. Черняка можно найти утверждение о влиянии неких биологических факторов на «этническую энергию» . В свою очередь востоковед Б. С. Ерасов верит в «природно-биологическую» обусловленность этноса . Во всем этом трудно не усмотреть влияния как взглядов Гумилева, так и сторонников советской теории этноса, рассматривавшей эндогамию как «стабилизатор этноса». К сожалению, последнее открывало возможность трактовки этноса как «биологической популяции».
    Популярность биологизации этнических групп придали выпускаемые массовыми тиражами псевдонаучные произведения Л. Н. Гумилева. Известно, каким высоким спросом пользуются в наше время его книги. По иронии судьбы, многие люди видят в нем одного из крупнейших историков, и журналисты не спешат их в этом разубеждать. Иной раз даже противники агрессивного национализма и расизма соглашаются с тезисом о «биологической принадлежности к нации» и представляют развитие нации «частью природы». Некоторые психологи видят в концепции Гумилева путь к преодолению кризиса в этнопсихологии. Вслед за ним они делят людей на «пассионариев» и «субпассионариев», заявляя, что эти качества якобы наследуются. Столь же послушно они подхватывают и рассуждения Гумилева о якобы культурно обусловленных некомплиментарных взаимоотношениях между «суперэт-носами» и порождаемых такими контактами «химерах», не сознавая, что, по сути, воспроизводят расистскую риторику. Мало того, идеи Гумилева популярны у работников системы образования, и в школы внедряются курсы, основанные на его концепциях. Так уже на школьной скамье учащимся прививается изрядная доза расовых предрассудков. Поэтому наблюдающийся сегодня рост ксенофобии среди молодежи отнюдь не является случайным.
    В основе такой идеологии лежит представление о локальных культурах, развивающихся исключительно своим своеобразным путем, не имеющих ничего общего друг с другом и неспособных достичь полного взаимопонимания в силу их разного «духа». Например, вслед за Гумилевым, марийский историк В. П. Шалаев утверждает, что «развитие народов подчиняется законам биологического, естественно-природного цикла». Но, как следует из теории этногенеза Гумилева, народы развиваются несинхронно и находятся на разных фазах этногенеза, что якобы и определяет их «некомплиментарность» по отношению друг к другу.
    Еще одним фактором «некомплиментарности» представляется религия. Ведь сплошь и рядом отождествляя дух с религией, этот тип национализма иной раз пытается создать или возродить свою собственную религию или же национализировать одну из мировых религий, например, христианство, в лице какой-либо особой его конфессии, и свести его роль к чисто локальному вероучению. Но «цивилизации», основанные на таких вероучениях, будут неизбежно входить в конфликт друг с другом, и это неизбежно ведет к культурным войнам.
    А вот как развивает теорию Гумилева современный татарский историк Р. Г. Сайфуллин, также считающий этнос «биологической популяцией». Он представляет масовый террор внутренним фактором саморегулирования этнической системой плотности своих популяций. Для него это – «хирургическая операция по удалению загнивающих клеток организма этноса». Поэтому он настаивает на том, что «в современных условиях оптимизировать внутреннюю структуру суперэтносов представляется возможным только посредством функционирования организованного и контролируемого государством массового террора». Политику геноцида он называет инструментом оптимизации внутренней структуры этноса, ссылаясь при этом на практику германских нацистов. Комментарии здесь, как говорится, излишне.
    Любопытно, что сегодня подход Гумилева пытаются развивать некоторые ученые, зачарованные «расово-этническими качествами общности» или «инвариантами биосоциальной организации», якобы и лежащими в основе «цивилизации». Получив симпатии у чиновников, такие представления входят в государственные программы. Например, в 1994 г. на кафедре социологии Башкирского государственного университета был разработан проект концепции государственной программы «Возрождение и развитие тюркских народов России», поддержанный Министерством по делам национальностей России. В этом проекте имелся целый раздел, посвященный «биогенетическим основам этноса».
    Эссенциализация этнических групп и этнических отношений, поддерживаемая немалым числом российских ученых, уже получила широкую публичность, будучи подхваченной системой школьного образования, многими журналистами и писателями. Этому спешат отдать дань и другие «властители дум». Например, председатель исполкома Фронта национального спасения И. Константинов полагал, что протестантская этика несовместима с русским характером, и доказывал, что «особенности национального характера, складывавшиеся на протяжении столетий, - это константа, которую не перечеркнут никакие реформы, не изменит никакое промывание мозгов. Можно ввести в сознание человека чуждые ему ценности, но, придя в столкновение с глубинными психологическими установками, они потерпят фиаско, иначе нация исчезнет». Этому вторят и другие последователи Гумилева, утверждающие, что «этнокультурные доминанты различных суперэтносов несовместимы» и, следовательно, например, «российский и романо-германский суперэтносы необъединяемы», не говоря уже о христианском и мусульманском «суперэтносах». Идея о несовместимости некоторых этносов обсуждается даже на научных конференциях и разделяется рядом известных ученых.
    В настоящее время расистские рассуждения нередко звучат из уст модных ныне эзотериков и астрологов. Например, ссылаясь на поддельную хронику «Ура Линда», популяризировавшуюся в нацистской Германии Германом Виртом, А.Г. Дугин пишет о расовых типах и представляет их вечными носителями тех или иных политических режимов. Так, «фризы» (т. е. «арийцы») выступают у него носителями демократического начала, а «финны» – деспотического. И он настоятельно рекомендует даже не пытаться навязывать им что-либо иное во избежание коллапса. Действительно, Дугин исходит из представления об абсолютных различиях между народами (этносами) – в политических системах, моделях власти, истории, кормящем ландшафте. Народ для него, как, впрочем, и для евразийцев 1920-х гг. – это «соборная личность», а каждая цивилизация имеет сугубо свой «цивилизационный код». Выступая на VI заседании Евразийского экономического клуба в Москве 28 июня 2005 г., он доказывал, что даже само знание и образ мыслей имеют этническую окраску, ибо для него народы различаются и по особенностям мировоззрения, восприятия действительности. Якобы этим и диктуется необходимость этнического образования, ибо система знаний и их восприятия у каждого этноса своя. Иными словами, здесь мы встречаемся с классическим образцом дифференциального (культурного) расизма, как его определил П.-А. Тагиефф.
    В свою очередь в рассчитанном на российскую политическую элиту журнале «арийский астролог» П. Глоба настаивает на коренных психологических различиях между «европейцами, потомками протоариев, и азиатами, воплощающими две формы коллективной психологии – солярную и лунарную». И он заявляет: «Что приемлемо для представителя белой расы…, то не может быть принято человеком ‘восточного типа’…». Еще откровеннее выражается Дугин, мысль которого поглощена кошмаром мондиализма (термин Новых правых). Он связывает его с масонами, за которыми якобы маячит «еврейская диаспора». Поэтому его внимание приковано к «иудейской общине», и он представляет ее явлением, «глубоко чуждым индо-европейскому складу мышления, индо-европейской культуре» и пророчит неминуемую конфронтацию «иудеев» с «арийцами». Правда, он видит в ней «метафизическую войну», в которой победит интеллект. Однако евреев он недвусмысленно изображает врагом . За всем этим стоит риторика Новых правых, старательно скрывающих расистские лозунги за «политически корректными» формулировками.
    Хуже того, риторика «нового расизма» все чаще проникает в язык науки. Так, в интервью газете «Известия» петербургский социолог, обсуждавший проблему скинхедов, бросил фразу о том, что «мы имеем дело с конфликтом культур». Между тем, объясняя причины жизнеспособности движения скинхедов, она указывала, прежде всего, на заинтересованность в этом политиков, чиновников, правоохранительных органов, - все это, разумеется, не имеет никакого отношения к какому-либо «конфликту культур». Аналогичным образом академик РАЕН, руководитель лаборатории системных исследований здоровья Государственного научно-исследовательского центра профилактической медицины им. Манзурова д. м. н. И. А. Гундаров объяснял «вымирание нации» «результатом навязывания исторически и культурно чуждых для нас духовных ценностей. Западный тип мышления, всячески внедряемый в сознание русского человека, противоречит его нравственно-эмоциональному генотипу, и вымирание нации является специфической реакцией русского человека на чуждую духовность». В. В. Аксючиц также доказывал, что русский человек (очевидно, по «генетическим» причи-нам. В. Ш.) неспособен органично вписаться в современную потребительскую цивилизацию. В 1992 г. в своем интервью корреспонденту «Правды» А. И. Вольский сообщил удивленному читателю, что ученые из Института общей генетики Российской академии наук якобы обнаружили единый генетический код, объединяющий все народы СССР. Известный социолог Б. А. Грушин как-то заявил в интервью, что нации отличаются как по своему характеру, так даже и по физиологическим особенностям. Такие высоко эмоциональные, но не имеющие никаких научных оснований, заявления нередко раздаются из уст представителей российской элиты. Между тем, они весьма далеки от живой реальности.
    К сожалению, почву для рассмотренных здесь представлений создают некоторые идеологемы, получившие неоправданную популярность в российской науке (особенно в культурологии) в 1990-х гг., такие как «архетипы», «национальный характер», «этнопсихология», «цивилизационный фактор», «национально-психологический код», «экология культуры» и т. д. Еще печальнее тот факт, что в последние годы они начали широко использоваться в сфере образования. Все это создает определенную атмосферу, позволяющую чиновникам вводить дискриминационные ограничения, а органам правопорядка применять их на практике, скажем, в отношении, так называемых, «лиц кавказской национальности».
    Эссенциализация этнических групп приводит к весьма нездоровой тенденции в области права. С целью защитить свои группы от дискриминации некоторые ученые настаивают на том, что не только индивиды, но и целые «этносы» должны быть наделены определенными правами. Однако, продолжая эту мысль, логично полагать, что в этом случае «этносы» должны иметь и ответственность. Действительно, отдельные авторы уже ставят вопрос о коллективной ответственности этнонаций, что фактически восстанавливает в правах сталинское «правосудие» с его стремлением обвинять в преступлениях целые народы.
    Наконец, следует отметить, что, правильно понимая суть нового расизма как реификацию определенных культурных особенностей и искусственное превращение их в неотъемлемое свойство определенных социальных или этнических групп, некоторые авторы-патриоты некорректно приписывают его ненавистным им либералам и демократам. При этом утвер-ждается, что те якобы хотят либо вбить клин между русским и нерусскими народами, либо даже вовсе поставить под сомнение принадлежность русских к роду человеческому, противопоставить «правящие верхи» «темным массам» и сделать идею демократии спецификой именно Западной цивилизации, по культурным причинам недоступной всем другим. При этом используются подтасовки, искажение смыслов и приписывание своим оппонентам не-свойственной им позиции.
    Contra factum non est argumentum

  2. #2
    admin Аватар для dt52
    Регистрация
    27.05.2005
    Сообщений
    17,897
    Поблагодарил(а)
    691
    Получено благодарностей: 391 (сообщений: 290).
    Что-то главный учитель России молчит? Или "жена цезаря вне подозрении"? Детей ведь уродуют.
    Contra factum non est argumentum

  3. #3
    Старожил форума Аватар для Steel
    Регистрация
    19.09.2010
    Сообщений
    7,911
    Поблагодарил(а)
    1,332
    Получено благодарностей: 1,096 (сообщений: 897).
    Это они катают по команде Учителя.В его администрации был ещё такой "акадэмик" Благоволин, тоже строил из себя знатока этносихолога.Написал опус
    Тейповое сознание чеченцев http://www.rv.ru/content.php3?id=514
    «Не произнесёт он единого слова, иначе чтобы не записал его страж, приставленный к нему».(сура Каф, 18)
    Габриэл Джабушонори.Хевсурский поэт."Москва делала всё, чтобы ввязать в борьбу с ингушами, чеченцами, соседей Кавказа"
    "Сила правительства держится на невежестве народа, и оно знает это и потому всегда будет бороться против просвещения. Пора нам понять это."Л.Н. Толстой
    «Худший враг любой пропаганды — интеллектуализм».Геббельс Й.Рехсминистр.

Ваши права

  • Вы не можете создавать новые темы
  • Вы не можете отвечать в темах
  • Вы не можете прикреплять вложения
  • Вы не можете редактировать свои сообщения
  •