Показано с 1 по 3 из 3

Тема: Имарат Кавказ как особая исламская «этно-фундаменталистская модель»

  1. #1
    admin Аватар для dt52
    Регистрация
    27.05.2005
    Сообщений
    17,897
    Поблагодарил(а)
    691
    Получено благодарностей: 391 (сообщений: 290).

    Дагестан стал лидером по числу женщин-смертниц и боевиков из статусных семей

    Случилось страшное…
    09.03.2012 11:47
    Дагестан стал лидером по числу женщин-смертниц и боевиков из статусных семей
    Руслан Курбанов, Руслан Гереев
    http://kavpolit.com/sluchilos-strashnoe/
    На фоне все более стабилизирующейся Ингушетии и Кабардино-Балкарии Дагестан вновь бьет рекорды по диверсионно-террористической активности. Последний самоподрыв женщины-смертницы на посту полиции в селе Карабудахкент, совершенный в канун женского праздника 8 марта, лишнее тому подтверждение. Этот подрыв, как и подрывы в московском метро двух дагестанских девушек Марьям Шариповой и Джаннет Абдурахмановой, снова привлекли внимание к феномену женщин-смертниц, ранее неведомому для Дагестана.

    Последние факты

    Мощность взрывчатки, в миг растерзавший тело Аминат составила около 2 килограмма в тротиловом эквиваленте, а само устройство было начинено поражающими металлическими начинками: кусками рубленой арматуры, шариками, роликами и дюбелями – бетонными гвоздями.

    Ее уже опознали родственники, но окончательные результаты покажет генетическая экспертиза. В результате этого взрыва на въездном контрольно-заградительном посту Карабудахкентской полиции помимо исполнительницы от осколочных ранений скончались пятеро полицейских, двое с ранениями были доставлены в местную больницу.

    В правоохранительных органах сразу же появилось сообщение о том, что возможно, таким образом, боевики отомстили за уничтожение их лидера амира Салиха (Ибрагимхалила Даудова) тело которого было найдено 14 февраля у реки близ села Гурбуки.

    В конце 2010 года амир Салих отправил свою жену Завжат и жену арестованного боевика Зейнаб Суюнову, чтобы те взорвались в новогоднюю ночь на Красной площади в Москве. Тогда Завжат погибла при неосторожном обращении с бомбой, а ее напарницу Зейнаб арестовали.

    На месте взрыва было установлено, что неизвестные привезли смертницу на автомобиле «Лада Приора» и высадили неподалеку от поста. Аминат, дойдя до поста, тихо читала молитвы, это и заставило полицейских объявить тревогу.

    Решив проверить документы, полицейские приблизились к ней. Когда стражи порядка оказались в зоне поражения, молодая женщина привела в действие бомбу. Розыск сообщников террористки, скрывшихся на «Приоре», результатов не дал. От смертницы целой остались только голова и конечности, используя которые сотрудники правопорядка провели опознание.



    Мотивы и причины


    Джаннет Абдурахманова со своим мужем Умалатом Магомедовым
    Объяснить, почему на Кавказе появились смертники с точки зрения психологии конфликтов, с точки зрения исламоведения и иных наук еще как-то можно. Но объяснить появление именно женщин-смертниц – дело уже не такое простое.

    Поскольку женщины, идущие на самоподрыв, не так часто встречаются в исламском мире. Палестина и Северный Кавказ являются лидерами в подготовке и использовании в качестве живых бомб именно женщин.


    Вообще, война и женщина – понятия не совсем близкие и совместимые. Мы можем, конечно, вспомнить Кавказскую войну и примеры того, как горские женщины бросались в кинжальные атаки на русских солдат, осознавая, что они обречены погибнуть.

    Но, во-первых, это все-таки не совсем корректные аналогии. И, во-вторых, простой отвагой и бесстрашием горских женщин увеличение количества женских самоподрывов не объяснить. Все-таки, и горская женщина – это, в первую очередь, женщина.

    Ей свойственны такие же инстинкты продолжения и сохранения рода, как и всем остальным женщинам мира. И потом, надо вспомнить, что на Кавказе подрывались не только горские женщины, но и русские.

    Быть может, как утверждают эксперты, дело в особой хрупкости женского сознания? В уязвимости и неустойчивости ее психики? В особой податливости внушению и подверженности эмоциям?

    Все-таки, за многими случаями самодподрывов женщин на Кавказе стояли, действительно, трагичные и изломанные судьбы. Те же самые Хава Бараева, Марьям Шарипова и Джаннет Абдурахманова, прежде чем решиться на самоподрывы, пережили очень глубокие личностные драмы.

    Подтверждение тому и последний самоподрыв в Карабудахкенте. Как установили следователи, смертницей была Аминат Ибрагимова, которая являлась супругой лидера каспийской группы боевиков Заура Загирова, убитого в феврале в Дагестане в ходе спецоперации.

    Дагестанские эксперты подтверждают этот тезис, заявляя, что, как правило, все молодые девушки, совершающие самоподрыв, являются вдовами или родственницами местных участников вооруженных групп, убитых в ходе спецопераций.

    На грани катастрофы

    Вовлечение женщин в кавказскую войну «всех со всеми» – очень тревожный симптом. Остановить женщин, как отмечают психологи, гораздо сложнее, чем мужчин. На женщину, мотивированную сверх-идеей, практически не действуют рациональные и прагматические доводы, тем более, если ее история замешана на любви.

    Не секрет также, что в Дагестане многие женские мусульманские общины намного жестче и радикальнее мужских джамаатов в вопросах такфира и джихада. Многие из них считают за честь выйти замуж за боевика.

    Известно, что многие молодые ребята, сватаясь к девушке из таких жестких групп, получают отказ, когда не соглашаются на ее предложение выйти замуж при условии, что молодой муж сразу же «отправится на джихад».

    В чем причина подобных жестких подходов? Существует, например, мнение, что кризис традиционного дагестанского общества расколол и женскую его половину. Две крайние группы женщин оказались, кто в «саунах», где процветает торговля своим телом, а кто — в таких вот закрытых радикальных сообществах готовых пойти на смерть женщин.

    Бывший сотрудник МВД Дагестана, попросивший не указывать его имени, отметил, что в Дагестане в рядах боевиков в моду входит некая необъяснимая бравада готовностью к смерти. Самое страшное, что в эти игры со смертью вовлекаются женщины.

    С его слов, многие боевики в последнее время принуждают своих жен жить с ними в лесу, держать в руках оружие, позировать с ним, навязывают им мысли о необходимости искать смерть и уходить из этого мира вслед за своими погибшими мужьями.

    Он заявил в своем комментарии, что ему это желание последовать за убитым супругом сильно напоминает традиционную у всех народов демонстрацию горя безутешной вдовы. «Только в данном случае вдова демонстрирует степень своего горя совсем не по-исламски, убивая себя и других», – отметил собеседник.

    «Получается парадокс: «из любви к Аллаху» человек совершает самоубийство и убийство, что одинаково противно Всевышнему!», – заявил нам бывший сотрудник. Кроме того, в некоторых салафитских джамаатах, даже не вовлеченных в вооруженную борьбу, в женской среде также культивируются идеи мученичества, необходимости своей смертью продемонстрировать верность своей религии.

    Как заявил наш собеседник, заряженные такими идеями женщины подталкивают верующую мусульманскую молодежь к более радикальным позициям и действиям. Многие молодые дагестанцы вступают в ряды боевиков под воздействием таких идей.

    Такое взаимное подстегивание мужчин и женщин к мученическому уходу из мира для Дагестана оборачивается чудовищным сценарием. Поскольку уходит из жизни генофонд нашей нации. Как с той, так и с другой противоборствующей стороны… Причем зачастую уходит не сам по себе, а унося с собой жизни десятков ни в чем не повинных людей.

    Осознание реальности

    Другая пугающая тенденция, которая развивается в регионе, заключается в очень знаковой социальной трансформации подполья боевиков на Кавказе. Эта тенденция существует уже давно – в рядах боевиков стремительно растет число людей с высшим и даже послевузовским образованием.

    Можно вспомнить выпускника Дипломатической академии МИД РФ Абузагира Мантаева, убитого в спецоперации в 2005 году, или профессорского сына, без пяти минут кандидата наук Ясина Расулова, убитого в спецоперации в 2006 году, или аспиранта Дагестанского научного центра РАН Марата Абакарова, убитого в спецоперации в 2008 году.

    Также все больше становится случаев, когда в рядах боевиков оказываются выходцы из известных, «статусных» дагестанских семей. Можно вспомнить Абдурахмана Абдурахманова – сына федерального судьи, который, как утверждается, на отцовские деньги закупал в Москве оптические прицелы для боевиков.

    Другой пример – Гаджимурад Хулатаев, сын заместителя начальника Следственного управления МВД Дагестана, «заказавший» своего отца за его службу в правоохранительной системе.

    То есть в семьях с очень сильными советскими и даже досоветскими традициями вырастают молодые люди, готовые убивать своих отцов и родственников. Эти факты не оставляют уже никаких сомнений в том, что линия отчуждения, ненависти и вражды уже пролегает не между дагестанским обществом и маргиналами, как нам преподносят это через СМИ все последние годы.

    Сегодня линия отчуждения, ненависти и вражды пролегает посреди самого дагестанского общества, разделяя семьи и противопоставляя ближайших родственников. Это говорит о том, что в Дагестане полным ходом идет настоящий распад самой социальной ткани, распад общества, как такового.

    Если власть не осознает глубины и трагичности этого разлома, то прогнозы по ситуации на всем Кавказе – самые мрачные. Поскольку именно Дагестан, исторически, закладывал основные контуры будущего всего Кавказа…

    Спасти женщин

    Все описанные выше трансформации личности верующей мусульманки и окружающего ее общества – это настоящая трагедия. Как для каждой такой девушки, так и для ее семьи и даже для всего Дагестана. Остановить этот круговорот женского и неженского насилия может только системная программа мер, которая в целом исправит ситуацию на Кавказе.

    На фоне всех этих пугающих тенденций, общество должно создать механизмы психологической и религиозной реабилитации женщин. Причем желательно силами и в кругу единоверцев, сестер по религии, которые могли бы объяснить каждой девушке оказавшейся в сложной ситуации, что она не брошена, она не одна и жизнь продолжается.

    А вместо этого, к большому сожалению, мы слышим: «Возбуждено уголовное дело по статьям 317 – посягательство на жизнь сотрудника правоохранительного органа, 222 -незаконные приобретение, передача, сбыт, хранение, перевозка или ношение оружия, боеприпасов, взрывчатых веществ и взрывных устройств, 223 – незаконное изготовление оружия УК РФ».

    Все проблемы Дагестана – в полном отсутствии государственно-конфессиональных отношений, а без целевой политики в сфере религии успеха достичь просто невозможно.

    Никто не пытается решить эти проблемы, и даже озвучить их …

    Но самое страшное, что, пока такая программа будет принята, далеко не одна молодая женщина прикрепит к своему телу пояс смертницы.
    Contra factum non est argumentum

  2. #2
    admin Аватар для dt52
    Регистрация
    27.05.2005
    Сообщений
    17,897
    Поблагодарил(а)
    691
    Получено благодарностей: 391 (сообщений: 290).

    Имарат Кавказ как особая исламская «этно-фундаменталистская модель»

    Имарат Кавказ как особая исламская «этно-фундаменталистская модель»
    http://www.caucasustimes.com/article.asp?id=21026

    ПРАГА, 7 февраля. Автор - ИСЛАМ ТЕКУШЕВ. Под влиянием исторических предпосылок и современных условий в течение последних десяти лет мы наблюдаем процесс формирования на Северном Кавказе особой исламской фундаменталистской структуры. Данная эмпирическая статья попытка раскрыть тезис о том, что действующая на Северном Кавказе террористическая организация Имарат Кавказ представляет из себя уникальную исламскую фундаменталистскую модель. В ее специфике заключен секрет ее жизнеспособности. И в ее же особенностях лежит ключ к ее саморазрушению.

    Имарат Кавказ, являясь частью международного исламского фундаменталистского движения, во многом повторил по форме свои клоны на Ближнем Востоке и Центральной Азии. Таких, например, организаций как «Аль-Каида» в Афганистане или Хизб-ут-Тахрир аль-Ислами в Таджикистане и Узбекистане. В основе идеологии всех этих организаций лежит единая матрица - исламское фундаменталистское учение - салафизм. Однако, в каждой части земного шара существует своя исламская фундаменталистcкая модель, которая адаптирована к культурным и геополитическим особенностям региона. Равно и северокавказское подполье. Оно имеет свои принципиальные отличия, которые определяются историческими, политическими, социально-экономическими и общественными предпосылками, несмотря на формальную унифицированность.

    Главная особенность северокавказского подполья заключается в его звеньевой структуре и системе самообеспечения, которые базируются на социокультурной и политической инкорпорированности подполья в северокавказские социумы. Именно в этой особенности и таится главный секрет жизнеспособности северокавказского подполья.

    Звенья и принцип цикличности в Северокавказском подполье

    Северокавказское подполье состоит из трех главных сетевых звеньев. Все эти звенья вовлечены в процесс противостояния, они задействованы в джихаде- священной войне, но при этом выполняют разные роли в сети. Все звенья находятся в постоянном цикличном движении, обеспечивая обновленческий процесс в сети.
    Первое звено Первое звено состоит из людей, которые принимают непосредственное участие в боевых действиях. В самой сети их называют войнами Аллаха, в СМИ принято определение джихадисты. Эти люди чаще всего уже в розыске, о них известно силовым структурам и за ними ведётся планомерная охота. Они обычно выступают открыто, при помощи видеообращения призывают мусульман к священной войне - джихаду. Это боевое звено подполья. Потенциальные смертники, для которых данный мир является лишь мостом, через который они должны переправиться к всевышнему Аллаху. Пополнение первого звена происходит за счет второго. Люди из третьего звена в редких случаях попадают в первое, потому как человек должен предварительно показать себя, проявить старания на пути джихада. Однако известны отдельные случаи, когда допускается исключение. Яркий тому пример - случай с Александром Тихомировым( мусульманское имя Саид Бурятский), который являясь проповедником фундаменталистской идеологии салафитов, минуя второе звено (не оказывая тыловую поддержку подполью), был призван в первое. Однако, следует отметить, что случай с Бурятским уникален. Поскольку будучи теологом и известным проповедником, он оказался крайне востребован в ходе реализации проекта Имарата Кавказ.

    Второе звено состоит чаще всего из родственников и односельчан. Здесь работает территориальный принцип, о котором мы говорили выше, и о котором подробнее расскажем сейчас. Данная категория членов сети задействована в обеспечении первого звена нужной информацией, продуктами, съемными квартирами. Одним словом, обеспечивают тыловое прикрытие. В силовых сртруктурах их называют тыловиками. Возрастной состав этого звена смешанный, так как чаще всего он формируется из жен, сестер и братьев членов первого звена, а также из односельчан. Учитывая многочисленность родов в северокавказских обществах можно предположить, что второе звено значительно многочисленнее первого. Реже членов этого звена используют в подготовке спецопераций, но происходит это по мере того, как того требует экстремальность ситуации. Члены второго звена переходят в первое звено чаще всего в трех случаях: (а) когда ими начинают интересоваться силовые структуры и их жизни угрожает опасность, (б) когда в результате столкновений потери в первом звене вызывают необходимость в обновлении, и (в) за определенные заслуги на пути джихада, чаще всего это происходит после выполнения какой-либо боевой задачи. И (г) когда начинает действовать институт кровной мести. Т. е., перемещение происходит либо после убийства близкого родственника, состоявшего в джихадистской сети, либо после его похищения силовиками. Необходимо заметить, что институт кровной мести существует только в Чечне, Ингушетии и в отдельных районах Дагестана. Однако это не характерно для Кабардино-Балкарии, Карачаево-Черкессии и Северной Осетии.

    Третье звено самое многочисленное, и оно занимает самое важное положение в обновленческом процессе подполья. В основной массе состоит из сочувствующих и симпатизирующих молодых людей, которые по тем или иным мотивам выражают симпатии исламскому подполью, но не связаны с ним непосредственно. Ядро звена составляют молодые мусульмане, соблюдающие исламские традиции и посещающие регулярно мечеть. Процесс инфильтрации этих людей в третье звено происходит через мечети, которые они посещают, а также через интернет- форумы, которые на сегодняшний день явлются действующей платформой для исламских пропагандистов. Данное звено достаточно размыто и определить степень его участия в противостоянии является практически невыполнимой задачей. Тем не менее, именно это звено является основным и постоянно возобновляющимся источником для рекрутирования новобранцев. Именно на этом уровне люди часто становятся жертвами похищений, внесудебных казней.

    Часто после того, как молодой человек, не имеющий отношения к подполью был похищен, подвергнут пыткам и унижениям, он начинает искать защиты у подполья, которое на Северном Кавказе позиционируется у определенной части населения, как альтернативная власть.Так, например, многочисленные факты издевательств силовиков Кабардино-Балкарии над верующими мусульманами привели к добровольному переходу молодых мусульман на сторону чеченского сопротивления в 2005 году.


    Принципы Национальной Паритетности и Автохтонности

    Система управления в Северокавказском подполье имеет свои отличительные особенности. Несмотря на то, что идеология салафизма, на которой зиждется политический проект Имарат Кавказ, исключает вопрос национальности, при назначении глав валайятов формальный лидер северокавказского подполья Амир Докку Умаров придерживается принципа национальной паритетности. То есть, согласно ему, Амиром чеченского валайята Нохчичо не может быть ингуш или осетин, равно как и Амиром Осетинского валайята не может быть ингуш. Амиром объединённого валайята Кабарды, Балкарии и Карачая также не был чеченец и вряд ли это будет возможно, по крайней мере, на данном этапе. И хотя формально идеологи Имарата Кавказ демонстрируют ничтожность национальной идеи в системе отношений Имарата Кавказ, в действительности они следуют сложившемуся задолго до возникновения проекта советскому административному принципу национальной паритетности в системе иерархического управления кавказскими территориями. Точно также первичные единицы в сети- джамааты- чаще всего объединены в автохтонные ячейки, имеющие ярко выраженный этнический окрас. Такой вывод можно сделать на основе наблюдений за сменой глав практически всех валайятов.

    Принцип национальной паритетности

    Принцип национальной паритетности заключается в том, что при назначении глав валайятов, амиров секторов учитывается национальность кандидата. Парадокс в том, что данная практика диктовалась историческими предпосылками, которые возникли ещё при СССР. И без учета национального фактора в системе управления Имарата Кавказ жизнеспособность проекта равнялась бы нулю. Ибо игнорирование этого фактора приводит к расколу в сети - (фитне) . Что собственно уже имело место в августе 2010 года, когда часть чеченских амиров вышли из под подчинения верховного Амира Докку Умарова. Тогда Доку Умаров обвинил в раскольнической деятельности арабского боевика Муханнада, который, по некоторым данным, сейчас представляет на Кавказе "Аль-Каиду". Араб Муханнад вошел в совет отколовшихся чеченских боевиков, которых возглавил полевой командир Хусейн Гакаев. Признавая себя частью Имарата, часть чеченских полевых командиров отказалась делить зону своего влияния на территории Чечни с представителями других этнических групп и арабскими миссионерами. http://www.kommersant.ru/doc/1517860



    Существование принципа национальной паритетности при утверждении амиров различных уровней подтверждают представители самого подполья, они об этом открыто заявляют в своих комментариях, которые публикуются на различных форумах. С другой стороны, это подтверждается динамикой смены глав валайятов. Это также видно при анализе этнического состава доминирующего большинства джамаатов.
    Уникальная ситуация сложилась в объединённом валайяте Кабарды, Балкарии и Карачая (ОВКБК) Здесь при смене амира ОВКБК учитывается этнический конфликт между двумя титульными народами - кабардинцами и балкарцами. Во избежания фитны в этом валайяте смена амира валайята происходит путем поочередного амирства представителей обеих этносов.
    Так, первым Амиром ОВКБК был кабардинец по национальности Анзор Астемиров (мусульманское имя - Сайфуллах). После его гибели место амира занял балкарец по национальности Аскер Джаппуев (мусульманское имя - Абдуллах). После ликвидации Джаппуева подполье вновь возглавил кабардинец Алим Занкишиев. С долей уверенности можно предположить, что следующим амиром ОВКБК будет балкарец по национальности.

    Для нас суть вопроса состоит в том, идёт ли данная управленческая модель снизу или или же диктуется сверху руководством Имарата Кавказ. Судя по ссылкам на хадисы, которые оставлены на форумах официального сайта ОВКБК www.islamdin.com - община сама может предложить или выбирать себе амира. На сайтах, близких подполью, мною было даже обнаружено теологическое обоснование инициативы снизу: Ибн Хаджар сказал: «И в нем дозволенность избрания амира во время войны, без того, чтобы он назначался амиром - другими словами - без наличия приказа от Имама. Ат-Тахави сказал: «Это основа, из которой выводится то, что обязательно для мусульман выдвигать вперёд человека, если Имам отсутствует, для того, чтобы он заменял его до возвращения». Что означает: в определённых обстоятельствах община определяет сама, совещаясь между собой, кто возглавит ее.

    Принцип паритетности в системе назначений в Имарате Кавказ был продиктован объективными причинами. Несмотря на то, что Имарат Кавказ в целом декларирует абсолютный интернационал, подполье не может существовать в отрыве от сложившейся системы разделения зон влияния между этносами, особенно в условиях партизанской войны, где жизнеспособность и неуязвимость подполья обеспечивают тылы, опирающиеся на родоплеменные отношения. А в условиях Северного Кавказа, тылы - это тейпы в Чечне и Ингушетии, родоплеменные связи в Дагестане и Кабардино-Балкарии. Именно понимание этой особенности вынудило руководство Чечни и Кабардино-Балкарии использовать практику коллективной ответственности родов и тейпов за связи с подпольем.
    Чтобы завуалировать определяющее значение территориально-этнического фактора в системе управления Имарата Кавказ, идеологи данного проекта придумали сектора. Таким образом местные исламисты демонстрируют неправомочность названий районов, разделенных по этническому принципу. Однако в действии система опирается именно на сложившиеся этнические системы.

    Принцип автохтонности в подполье
    Основу северокавказского подполья образуют джамааты. Северокавказские джамааты создаются по территориальному принципу. На Северном Кавказе исторически сложилось так, что границы населенных пунктов проходят по границам расселения отдельных этнических групп.
    Этим и обуславливается выраженный этнический окрас местных джамаатов. Так, до ликвидации амиров секторов ОВКБК в апреле 2011 года этнический состав джамаатов выглядел следующим образом: Баксанский джамаат, населённый преимущественно кабардинцами (Северо-восточный сектор), возглавлял Амир «Абдуль Джаббар» - Казбек Ташуев - кабардинец, Чегемский район (Юго-западный сектор), населенный также преимущественно кабардинцами, возглавлял Амир «Закария» - Ратмир Шамеев - кабардинец, Эльбрусский джамаат (Северо-западный сектор), населенный преимущественно балкарцами, возглавлял Амир «Муса» - Хаджиев Бузжигит - балкарец. Лишь в отдельных случаях( имеются в виду большие города, где население полиэтнично), когда этнический состав населения многообразен и не может быть ограничен территориальными пределами, допускается произвольная рокировка амиров. Примером может послужить Центральный сектор, который включает в себя несколько джамаатов в Нальчике и прилегающих к нему поселков Кенже и Хасанья.
    В этой особенности заключена и сила и слабость северокавказского подполья. Преимущество же состоит в том, что принцип автохтонности обеспечивает местным джамаатам высокую жизнеспособность. Заметим, что они создавались в условиях глубочайшего подполья, и чаще всего люди попадали в состав того или иного джамаата через родственников и знакомых. Так, например, первый вооружённый джамаат «Ярмук», созданный уроженцами Кабардино-Балкарии состоял из балкарцев, и его лидеры, балкарцы по национальности, уроженцы Эльбрусского и Чегемского районов Муслим Атаев, Адам Джаппуев и Аскер Джаппуев создавали его из числа своих ближайших родственников и односельчан, что в условиях Северного Кавказа означает тождественность одному и тому же этносу.
    Тем не менее, у северокавказских джамаатов есть уязвимые места. И главная их слабость кроется в том, что этничность джамаатов приводит со всей неизбежностью к закрытости системы. А так как мотивы членов одних джамаатов идут вразрез с этническими интересами представителей других джамаатов возникает питательная среда для роста этноцентризма.

    Убийство в 2011 году представителями кабардино-балкарского подполья известного черкесского общественного деятеля и ученого Аслана Ципинова вызвало недовольство черкесской части мусульманской общины, которая открыто обвиняла лидера объединенного валайята Кабарды, Балкарии и Карачая в национальных мотивах убийства. Тогдашний Амир ОВКБК Аскер Джаппуев, балкарец по национальности, отрицал аргументации, выдвигаемые против него.

    Обобщив все вышесказанное можно сказать, что чаще всего по такому же автохтонному принципу образовывались Ингушский валайят и джамааты Дагестана и Чечни.

    Система жизнеобеспечения подполья: сбор и распределение средств внутри сети

    Северокавказское фундаменталисткое подполье представляет из себя устойчивую и независимую в финансовом плане систему, имеющую многоуровневый бюджет.
    В этой связи можно выделить четыре бюджетных уровня:
    А) Бюджет Имарата Кавказ
    Б) Бюджет Валайатов
    В) Бюджет Секторов
    Г) Бюджет джамаатов
    Бюджет Имарата Кавказ формируется из бюджетов валайятов, а бюджеты валайятов формируются из бюджетов секторов, а бюджеты секторов в свою очередь черпаются из бюджетов джамаатов. При этом на каждом уровне имеется своя касса. Формирование бюджетов происходит за счет закята, налога на джихад, которым ваххабиты облагают бизнесменов и чиновников в республиках Северного Кавказа.
    Суть системы налогообложения проста, она основана на вымогательстве, которому руководители Имарата Кавказ придали теологическое обоснование. Сбор и распределение средств происходит следующим образом:
    На первом этапе сбор средств происходит на уровне джамаатов сел. На втором происходит сбор средств на уровне секторов, на третьем - на уровне валайятов, и уже на четвертом уровне средства аккумулируются в кассе Имарата Кавказ. При этом, как выяснилось, определенный процент от собранных денег оседает на всех четырех уровнях.
    Кассой валайятов, секторов и джамаатов распоряжаются Амиры этих едениц. Это особенность идеально работает на эффективность всей системы, так как в условиях подполья и террористической деятельности финансовая независимость едениц позволяет быстро разрабатывать и реализовывать теракты и диверсии на всех уровнях. В систему же сбора закята вовлечены все три звена, которые были охарактеризованы в первой главе. Расстановка сил при сборе средств имеет следующую комбинацию:
    В сбор и отработку информации об объекте налогообложения вовлечены третье и второе звено. Однако непосредственным сборщиком закята являются люди, которые находятся на первом уровне, входят в первое звено. Они же по решению шариатского судьи валайята осуществляют казни людей, отказавшихся от уплаты налога.
    Так, в городе Тырныауз, Кабардино-Балкарии, исламские радикалы за отказ выплатить закят (налог) в размере 500 тысяч рублей убили директора учебно-спортивной базы "Ушба" Мухтара Байзуллаева.

    Информирование об обязанности каждого мусульманина платить закят происходит на уровне распространения видеообращений через интернет, а также через сборщиков, которые посылают налогоплательщику видеообращение Амира вилайята о налоге на джихад. В случае первого отказа от уплаты налога, объекту налогообложения высылается предупреждение, в случае второго отказа - бизнесмена убивают.

    За своевременную уплату налога бизнесмен получает гарантии неприкосновенности, а также всяческую помощь в защите его бизнеса.

    Налог на джихад или закят, как его называют сами ваххабиты, не является изобретением северокавказских фундаменталистов. Практика обложения налогом на джихад бизнесменов издавно существует на Ближнем Востоке и имела место в Центральной Азии во время гражданской войны в Таджикистане. На Северный Кавказ она пришла во время первой чеченской компании, но это были скорее единичные акты вымогательства, лишенные всякой системы и работающие на интересы отдельных группировок. Сложно сказать, когда данная практика была перевоплощена в систему сбора и распределения средств, работающую в интересах всей сети. Однако впервые о данной практике, как системе, заговорили в 2010 году, когда на сайте кабардино-балкарских боевиков появились первые угрозы в адрес бизнесменов, отказывавшихся платить закят.

    Именно в Кабардино-Балкарии была создана единая система налогообложения, работающая на весь кабардино-балкарский валайят. Она была создана первым Амиром КБК Анзором Астемировым и лишь потом после его назначения кадием Имарата Кавказ схема была экстраполирована и наложена на все территории, где действует современное подполье. Таким образом, получается, что теологическое обоснование данной практике дал шариатский судья, кадий Имарата Кавказ Анзор Астемиров ( мусульманское имя Сайфуллах). Именно он разработал и реализовал в Кабардино-Балкарии систему налогообложения, привел в движение звенья, о которых мы говорили выше. Четкое взаимодействие этих звеньев обеспечило подполью значительный приток финансов, который укрепил подполье и расширил его ряды.


    Заключение

    Анализ структуры и принципов жизнедеятельности подполья, значительная, если не доминирующая роль этнического фактора в системе отношений внутри фундаменталистской сети на Северном Кавказе, позволяет нам утверждать, что в этом регионе России сложилась уникальная фундаменталистская модель. Отличительными особенностями этой модели, образовавшейся в рамках проекта Имарат Кавказ, является инкорпорированность салафитской фундаменталистской идеологии в северокавказские этнополитические формации и общественные институты. От степени инкорпорированности исламской фундаменталистской структуры в общественные институты зависит жизнеспособность самой идеи. Именно поэтому названные структуры жизнеспособнее в мусульманских республиках и в странах с преобладающим количеством мусульманского населения. И практически не уязвимы, когда фундаменталистская модель адаптирована под локальные социальные и этнополитические условия.
    В условиях Северного Кавказа чаще всего этносы расселены компактно, особенно в сельской местности. Так, например, город Баксан Баксанского района Кабардино-Балкарии и прилегающие к нему селения в подавляющем своем большинстве заселены кабардинцами (Северо-восточный сектор). А поселок Эльбрус или, к примеру, село Жанхотеко Эльбрусского района более чем на 80% заселены представителями балкарского населения (Северо-западный сектор). Таким образом, если в целом Кабардино-Балкарское подполье формально выглядит интернациональным, сами джамааты имеют выраженый этнический окрас.
    Сегодня мы наблюдаем процесс сращивания фундаменталистской идеологии с общественно-политическими системами на Северном Кавказе, что с определенной степенью уверенности позволяет говорить об эволюции Северокавказского подполья и формировании уникальной «исламской этно-фундаменталистской модели» на Северном Кавказе.
    Если ранее джамааты не имели общей скоординированности действий и общей бюджетной системы, а лишь являлись вооруженными группами, движимыми различными глубинными мотивами, в числе которых доминировали реваншистские настроения ущемлённых в своих правах этнических групп, как это было в случае с джамаатом « Ярмук» в Эльбрусском районе Кабардино-Балкарии, или религиозные амбиции части кабардинской мусульманской молодежи, не признаваемой официальным мусульманским духовенством республики, то сегодня мы уже имеем дело с разветвленной сетевой структурой, обладающей своими институциями, включая судебную власть (кадии), фискальную систему, и соответственно -исполнительную власть в лице Амиров различных уровней.
    С каждым днем действенность этой параллельной власти становится все более зримой на Северном Кавказе. Условный успех Имарата Кавказ стал возможным лишь после сращивания салафистской идеологии с кавказскими общественными институтами и ее адаптации к современным общественно-политическим условиям на Северном Кавказе.
    Эволюционный процесс в Имарате Кавказ шел параллельно с процессом интеграции реакционного салафизма в северокавказские социумы. Локомотивом в процессе эволюции послужили родоплеменные связи, которым во все времена придавалось большое значение в самоорганизации северокавказских социумов.
    Так, на первоначальном этапе формирования подполья национальный фактор играл ключевую роль в системе жизнеобеспечения джамаатов, поскольку он позволял использовать племенные связи в вопросах вербовки новых членов и организации военных операций.
    Территориальная привязанность помогала и помогает сегодня джамаатам эффективно противостоять федеральным и республиканским силовым структурам. Она помогает им предупреждать спецоперации, контролировать местный бизнес, который они облагают данью (закят) , а также вербовать новых членов, используя родственные или племенные связи. Более того, привязанность к территории позволяет подпольщикам создавать дополнительные звенья, которые выходят за рамки самого Имарата Кавказ.

    Доминирование этнического фактора в системе жизнеобеспечения Имарата Кавказ вовсе не случайно. Протестные настроения в северокавказских обществах, которые в самом начале 1990-х годов выливались в открытые этнические конфликты (Пригородный район Северной Осетии, Первая и Вторая чеченские компании ) и латентные межнациональные противостояния (Кабардино-Балкария, Карачаево-Черкесия), сегодня находят себя в исламском фундаментализме в результате продолжающихся внутренних разногласий. Так, в начале 2000-х годов на смену этноцентристским идеям пришли идеи радикального ислама.

    Парадокс ситуации заключается в том, что национализм в северокавказских обществах не растворился во времени, он лишь сменил внешнюю оболочку. На самом деле глубинные мотивы людей, проявляющих симпатии к исламскому фундаментализму, остались прежними и при тех же векторных детерминантах: это земельный вопрос, этнические притязании, социальная и религиозная дискриминация, отсутствие элементарных свобод.
    Все это осталось, как прежде, но сменился лозунг, так как именно в исламских фундаменталистских группах определенная часть населения Северного Кавказа усматривает единственную силу, способную защитить их от правового, силового произвола и социального гнета. В их представлении, лишь исламская фундаменталистская идеология отвечает на вопросы отсутствия справедливости в обществе, вопросы жизни и вопросы смерти.

    Отсюда и наметившийся рост симпатий населения Северного Кавказа к фундаменталистским группировкам, с одной стороны, и усиливающаяся ненависть к представителям других конфессий, с другой стороны.

    Резюмируя изложенное можно сказать, что сращивание фундаменталистской идеи с северокавказскими социально-экономическими и этнополитическими условиями сделало Имарат Кавказ достаточно жизнеспособным проектом, способным расширять географию своего влияния в регионе. Очевидна и закрытость самой системы, ее зависимость от внутренних этнических и территориальных факторов, действенных лишь в условиях подполья. Любая закрытая система, каковой является Имарат Кавказ, обречена на застой и последующее вырождение, деградацию и полное исчезновение. Лиши северокавказское подполье благоприятной для нее обществено-политической и социальной среды, и оно неминуемо подвергнется саморазрушению. Однако, вопреки здравой логике, сложившаяся политическая система в России выступает косвенным гарантом этих благоприятных условий.

    Оригинал
    http://csis.org/programs/russia-and-...eurasia-report.
    Contra factum non est argumentum

  3. #3
    admin Аватар для dt52
    Регистрация
    27.05.2005
    Сообщений
    17,897
    Поблагодарил(а)
    691
    Получено благодарностей: 391 (сообщений: 290).
    Забытое стихотворение Грибоедова

    08/03/2012

    Михаил Герасимов
    На протяжении долгих советских лет в школьную программу входило лишь одно произведение А. С. Грибоедова — комедия «Горе от ума». Между тем, рано погибший поэт оставил после себя и другие сочинения, о которых помнят нынче одни специалисты. Хотя среди творческого наследия Грибоедова имеется стихотворение, отличающееся, несмотря на свой довольно архаичный язык, большой политической злободневностью. Вроде бы сейчас само понятие «школьная программа» осталось в прошлом и словесник может по своему вкусу рекомендовать учащимся литературу для чтения. Но вряд ли найдется много таких смелых учителей, которые посоветовали бы школьникам прочесть стихотворение Грибоедова «Хищники на Чегеме». Ведь этот текст мог бы навести их на весьма «крамольные» мысли, ибо в нем идет речь о войне на Кавказе.

    В 1825 г. поэт принял эпизодическое участие в этой войне, а конкретно — в экспедиции генерала Вельяминова против черкесов. Под впечатлением от этого похода он и написал упомянутое произведение. Сам Грибоедов назвал его «Дележ добычи», но при публикации заголовок был изменен. Стихотворение впервые было напечатано в 1826 г. на страницах газеты «Северная пчела» — не только с иным названием, но и в усеченном виде. Оно описывало красоты кавказской природы, смелость и ловкость горцев во время военных действий, а также дележ захваченных ими у русских имущества и пленников.

    И у царских идеологов, и у современных российских приемы схожи. Редакция «Северной пчелы» решила вынести в заголовок произведения слово «хищники», ибо это слово, относимое к горцам, оправдывало действия русских оккупантов на Кавказе, как бы придавало его захвату легитимность. А на самом-то деле именно русские завоеватели, и никто другой, как раз и были хищниками. Такое же лексическое шулерство применяет Россия и сейчас. Бойцов кавказского Сопротивления называют бандитами, хотя никогда и нигде бандиты не руководствовались какими-либо идейными соображениями. Гораздо больше подходят под это определение сами российские головорезы, воюющие исключительно из-за денег. Равным образом — и правители современной криминализованной России, для которых обладание Кавказом — вопрос блатного «престижа», а его потеря — утрата «авторитета», причем именно в уголовном же понимании этого слова. Не говоря уже о российских марионетках на Кавказе, давно подменивших какие бы то ни было законы личным произволом.

    «Наши — камни, наши — кручи! Русь! Зачем воюешь ты вековые высоты?» — восклицают горцы в произведении Грибоедова. Точно так же могут восклицать они и теперь. Территории, оккупированные когда-то Россией, таковыми и остаются, хотя та владеет ими уже сотни лет. Захват Северного Кавказа с последующим геноцидом коренных народов был преступлением, а преступный прецедент не может создавать права.

    Стихотворение было напечатано без имевшейся в рукописи 9-й строфы. Она начиналась так: «Узникам удел обычный, — над рабами высока их стяжателей рука. Узы — жребий им приличный; в их земле и свет темничный!» Судьба пленников, захваченных горцами, была и впрямь незавидной: обычно их действительно обращали в рабство. Правда, в Дагестане, Чечне или Ингушетии пленник мог изъявить желание сражаться на стороне кавказцев, и тогда он получал свободу. Если же он вдобавок еще и принимал ислам, то полностью уравнивался в правах с коренными жителями. И тех и других случаев было достаточно. Известно, что в Чечне существует целый поселок, заселенный когда-то бывшими русскими военнопленными и перебежчиками, — Урус-Мартан. Однако участь пленников на землях черкесских племен была намного хуже. К XIX веку на территориях современных Кабардино-Балкарии, Карачаево-Черкесии и Краснодарского края мусульманство так и не распространилось сколько-нибудь широко, поэтому у русских пленников не было особого стимула принимать его. Как правило, черкесы не брали русских в ряды своего войска, так что пленников ожидало одно лишь рабство. Впрочем, было ли оно намного хуже солдатской лямки или крепостной неволи? Вряд ли, что подтверждают и слова автора, завершающие ту же изъятую при публикации 9-ю строфу: «И ужасен ли обмен? Дома — цепи! В чуже — плен!» Недаром Лев Толстой изобразил именно офицерами своих Жилина и Костылина, стремившихся вырваться из кавказского плена. Офицерам, господам, еще было, что терять в России. Солдатам — нечего (впрочем, в войске имама Шамиля имелись и бывшие офицеры).

    Собственно, и сейчас дела обстоят не лучше, а даже хуже. Во времена самодержавия хотя бы свободные и состоятельные люди порой успевали убежать от царского гнева за границу. Ведь «государственные преступники» карались все-таки в рамках тогдашней законности, в результате длительного уголовного преследования. Царское правительство не практиковало коварных бессудных убийств, чем нынче так увлеченно занимаются отечественные спецслужбы. Поэтому в нынешней РФ абсолютно каждого ее гражданина можно с полным правом назвать рабом. Разве не входит в понятие рабства ежедневная угроза лишиться жизни или здоровья? У людей цинично отнимают их самое фундаментальное право, а с полноценными гражданами так не поступают. Так поступают лишь с рабами. На месте Литвиненко, Политковской, Эстемировой может оказаться любой. Любой, кто чем-то не понравится даже не Путину, Медведеву или Кадырову, а хотя бы полицаю из райотдела.

    В наши дни Джихад на Кавказе не предусматривает участия в нем христиан или язычников. Так что по сравнению с временами Грибоедова или имама Шамиля отношение горцев к этому вопросу стало еще более строгим. Что же касается рабства... Кавказские моджахеды не имеют теперь возможности заниматься работорговлей в таких масштабах, как это практиковалось давным-давно. В горах толпы рабов охранять было бы некому, нет уже и невольничьих рынков в Турции, куда кавказцы продавали когда-то пленных. Впрочем, обо всем этом стоит лишь пожалеть, ибо для русского душегуба в военной форме рабство было бы вполне заслуженным и даже мягким наказанием. А вдобавок — и полезным для него самого, ибо открыло бы ему единственно для него возможный путь к честной жизни. Ведь подобные субъекты перестают быть убийцами и грабителями, лишь оказавшись намертво прикованными к тяжелой тачке.
    http://www.apsny.ge/analytics/1331272838.php
    Contra factum non est argumentum

Ваши права

  • Вы не можете создавать новые темы
  • Вы не можете отвечать в темах
  • Вы не можете прикреплять вложения
  • Вы не можете редактировать свои сообщения
  •