СТИХИ

[Steel]

Да уж... алкаши за разбитый пузырь и придушить могли))))

[Инфанта]

Песня Цветка (Халиль Джебран)


Я – слово, которое говорит природа,
а потом берет его обратно и скрывает в складках своего сердца, а потом говорит опять.
Я – звезда, упавшая с голубого покрова на зеленый ковер.
Я – дочь стихий, которую выносила зима, породила весна, вырастило лето и усыпила осень.
Я – подарок влюбленным, я – венец на свадьбе, я – последний дар живого мертвому.
Утром я помогаю ветерку возвестить приход света, а вечером вместе с птицами прощаюсь с ним.
Я покачиваюсь в долинах и украшаю их, я дышу в воздухе и напояю его ароматом.
Я обнимаю дремоту, и бесчисленные глаза ночи смотрят на меня.
Я ищу бодрствования, чтобы на меня смотрел единственный глаз дня.
Я пью вино росы, слушаю песни дроздов и танцую под хлопанье в ладоши травы.
Я всегда смотрю ввысь, чтобы видеть свет, и не вижу своей тени.
Такова мудрость, которой не научился еще человек.

[Steel]

Казнь
Евгений Гусаченко написал сегодня в 12:03
http://maxpark.com/community/5548/content/3272266
5 оценок, 19 просмотров Обсудить (2)
«Распни его!», - толпа кричала,
Ей бичеванья было мало,
А зной язвил следы венца…
И крест понес он на Голгофу,
Свой крест, и пот кровавой охрой,
Стекал с усталого лица.
Он шел неровно, спотыкался,
То приседал, то поднимался,
Темнел, политый кровью, след.
Но не приглушенный страданьем,
И большей муки, ожиданьем,
Сиял в глазах небесный свет.
«Прощаю вас», - шептали губы,
«Молюсь», - песком скрипели зубы,
«Не ведая, творите зло»
А стражники кололи грубо,
Туда, где были раны, струпья,
Оттачивая ремесло.
И вот прибиты ноги, руки,
И поднят крест, и роем мухи –
На кровь, сочащуюся с ран.
Жара частями жизнь глотает,
Толпа ликует и рыдает,
Бурлит, как грозный океан.
Кричат подвижники Иуды:
«Раз ты Господь – яви нам чудо,
Сойди без помощи с креста…
Смотрите – он такой убогий,
А утверждал, что послан Богом,
В обетованные места.
Как ты посмел свои идеи
Нести в Святую Иудею,
Смущать наш избранный народ.
Ты, обещавший всем спасенье,
Яви нам чудо воскресенья,
Гляди, как он, заблудший, ждет»
Семь раз с креста он обращался,
Прощал, молился и прощался,
Взывал к Небесному Отцу.
И смертью проложил дорогу,
Распятым и распявшим – к Богу,
Оборотив их взор к Творцу.
Воистину, все так и было,
С тех пор вкруг солнца накружила
Годов - двухтысячная рать.
Но, осененный, Благодатью,
Мир рвется к новому распятью,
Ему, увы, не привыкать…

[Steel]

Казнь
Евгений Гусаченко написал сегодня в 12:03
http://maxpark.com/community/5548/content/3272266
5 оценок, 19 просмотров Обсудить (2)
«Распни его!», - толпа кричала,
Ей бичеванья было мало,
А зной язвил следы венца…
И крест понес он на Голгофу,
Свой крест, и пот кровавой охрой,
Стекал с усталого лица.
Он шел неровно, спотыкался,
То приседал, то поднимался,
Темнел, политый кровью, след.
Но не приглушенный страданьем,
И большей муки, ожиданьем,
Сиял в глазах небесный свет.
«Прощаю вас», - шептали губы,
«Молюсь», - песком скрипели зубы,
«Не ведая, творите зло»
А стражники кололи грубо,
Туда, где были раны, струпья,
Оттачивая ремесло.
И вот прибиты ноги, руки,
И поднят крест, и роем мухи –
На кровь, сочащуюся с ран.
Жара частями жизнь глотает,
Толпа ликует и рыдает,
Бурлит, как грозный океан.
Кричат подвижники Иуды:
«Раз ты Господь – яви нам чудо,
Сойди без помощи с креста…
Смотрите – он такой убогий,
А утверждал, что послан Богом,
В обетованные места.
Как ты посмел свои идеи
Нести в Святую Иудею,
Смущать наш избранный народ.
Ты, обещавший всем спасенье,
Яви нам чудо воскресенья,
Гляди, как он, заблудший, ждет»
Семь раз с креста он обращался,
Прощал, молился и прощался,
Взывал к Небесному Отцу.
И смертью проложил дорогу,
Распятым и распявшим – к Богу,
Оборотив их взор к Творцу.
Воистину, все так и было,
С тех пор вкруг солнца накружила
Годов - двухтысячная рать.
Но, осененный, Благодатью,
Мир рвется к новому распятью,
Ему, увы, не привыкать…

[Steel]

БАСНЯ

КАК ЧЕТЫРЕ ОХОТНИКА ДЕЛИЛИ ШКУРУ НЕУБИТОГО МЕДВЕДЯ
http://www.litprichal.ru/work/110101/

Андрей Кладов

Четыре охотника как-то,
Собрались медведя добыть.
У зимней берлоги ребята
Решали, как зверя убить...

Вот Прохор – охотник горячий,
Ружье дорогое достал.
Из всех, он один был удачлив,
Один он умело стрелял.

Подумав, со вздохом обратно
Ружье он в чехол положил:
- Стрелять из него, мне накладно,
Ружье, сам Барак подарил!

Ворчливый Андреич, взяв камень,
Рогатину в руки берет:
- Медведя по-русски завалим,
Спокойно, без всяких хлопот!

Охотник другой истерично
На всех, что есть мочи кричал:
- Его задушу самолично,
На все ваши камни плевал!

Серега стоял за сосною,
И так размышлял про себя:
«Когда зверь проснется, я смоюсь,
Партийные спрячут друзья».

Всю зиму они так ругались,
Да так, что противно смотреть.
Но в страхе весной разбежались,
Как только проснулся медведь...

[Steel]

Александр Блок - Скифы

Мильоны - вас. Нас - тьмы, и тьмы, и тьмы.
Попробуйте, сразитесь с нами!
Да, скифы - мы! Да, азиаты - мы,
С раскосыми и жадными очами!

Для вас - века, для нас - единый час.
Мы, как послушные холопы,
Держали щит меж двух враждебных рас
Монголов и Европы!

Века, века ваш старый горн ковал
И заглушал грома, лавины,
И дикой сказкой был для вас провал
И Лиссабона, и Мессины!

Вы сотни лет глядели на Восток
Копя и плавя наши перлы,
И вы, глумясь, считали только срок,
Когда наставить пушек жерла!

Вот - срок настал. Крылами бьет беда,
И каждый день обиды множит,
И день придет - не будет и следа
От ваших Пестумов, быть может!

О, старый мир! Пока ты не погиб,
Пока томишься мукой сладкой,
Остановись, премудрый, как Эдип,
Пред Сфинксом с древнею загадкой!

Россия - Сфинкс. Ликуя и скорбя,
И обливаясь черной кровью,
Она глядит, глядит, глядит в тебя
И с ненавистью, и с любовью!...

Да, так любить, как любит наша кровь,
Никто из вас давно не любит!

Забыли вы, что в мире есть любовь,
Которая и жжет, и губит!

Мы любим все - и жар холодных числ,
И дар божественных видений,
Нам внятно всё - и острый галльский смысл,
И сумрачный германский гений...

Мы помним всё - парижских улиц ад,
И венецьянские прохлады,
Лимонных рощ далекий аромат,
И Кельна дымные громады...

Мы любим плоть - и вкус ее, и цвет,
И душный, смертный плоти запах...
Виновны ль мы, коль хрустнет ваш скелет
В тяжелых, нежных наших лапах?

Привыкли мы, хватая под уздцы
Играющих коней ретивых,
Ломать коням тяжелые крестцы,
И усмирять рабынь строптивых...

Придите к нам! От ужасов войны
Придите в мирные обьятья!
Пока не поздно - старый меч в ножны,
Товарищи! Мы станем - братья!

А если нет - нам нечего терять,
И нам доступно вероломство!
Века, века вас будет проклинать
Больное позднее потомство!

Мы широко по дебрям и лесам
Перед Европою пригожей
Расступимся! Мы обернемся к вам
Своею азиатской рожей!

Идите все, идите на Урал!
Мы очищаем место бою
Стальных машин, где дышит интеграл,
С монгольской дикою ордою!

Но сами мы - отныне вам не щит,
Отныне в бой не вступим сами,
Мы поглядим, как смертный бой кипит,
Своими узкими глазами.

Не сдвинемся, когда свирепый гунн
В карманах трупов будет шарить,
Жечь города, и в церковь гнать табун,
И мясо белых братьев жарить!...

В последний раз - опомнись, старый мир!
На братский пир труда и мира,
В последний раз на светлый братский пир
Сзывает варварская лира!

[Магомедовна]

1
Не вздрагивайте, горы! Горе! Горе!
Не сокрушайтесь, снежные поля;
Не разбивайтесь, камни! Мы – в неволе
Не содрогайся и… прощай, земля!

Не плачьте, небеса, леса родные,
К бессильным, к нам, насилие ползет…
Калеки неподвижные, больные,
Не суетитесь, люди! Смерть идет.

Репрессии – и в судорогах сердце,
Репрессии – свинцовой стала грудь…
Репрессии – в суровый зимний месяц,
В сорок четвертом – гибельный наш путь.

Остекленели леденцы – младенцы,
Застыли трупы матерей вокруг…
Враги народа, спецпереселенцы?! –
Переродились как-то сразу, вдруг.

2
В Московский Кремль поступает сводка:
Успешно операция идет.
Вагоны загружаются все четко,
Как скот, в них загоняется народ.

Все рассчитали дьявольские слуги…
Не допустили никаких помех,
А там, в Москве, уже награды ждут их
«За героизм, отвагу и успех».

Стрельба и кровь не поддаются счету.
Каков цинизма беспощадный взлет:
В день славной Красной Армии и Флота
За сутки изгнан с Родины народ.

Оболганный, огульно обвиненный,
Ограбленный, растоптанный вконец,
В непостижимой скорби, отрешенный,
В «Отца народов» веривший слепец!

3
Долина окровавленная стонет,
Всю искромсали Родину мою;
И плач великий в беспределе тонет,
Выплескивая лживую струю.

Торопятся позор увековечить:
Названья сел меняют на местах;
Ведь нелюдей нельзя очеловечить…
Они растут лишь в собственных глазах.

Так был воздвигнут и поселок Дачный.
Там Берия на даче отдыхал,
И, выбирая жертву поудачней,
Он похоть жеребячью утолял.

Бассейн на этой даче экзотичный:
Могильный холод от надгробных плит,
Для палача желанный и привычный.
В нем и сегодня душу леденит.

Безмолвный камень, ценности безмерной,
Поспешно извлеченный из могил,
Окутанный зловещей атмосферой,
Стройматериалом дьяволам служил.

4
Так вспомним их, живых и истребленных,
Попавших в ужас сталинских облав,
На станциях сибирских погребенных
Под снегом, щебнем, сброшенных в подвал;

Где восседала мумия старушки
На мерзлых и безжизненных телах;
Где распластались мертвые ингушки…
«За что?» – вопрос – в открытых их глазах.

Мы помним всех, безвинно осужденных,
Замученных, завшивевших в пути,
Развеянных, расстрелянных, сожженных,
Угасших, не поняв и не простив.

Крушение надежд, незащищенность…
Так беспредел ликующий велит;
Чудовищная пыток изощренность,
Бесчеловечность, черный геноцид!

5
Родная сторона! Там наши корни!
Там наши мысли и сердца живут!
Не может край наш называться спорным…
Могилы оскверненные зовут!

Разбросанный повсюду, непреклонный,
Несломленный от горя и невзгод,
В своих правах жестоко ущемленный,
Истерзанный, ингушский мой народ!

Не обречен ты на исчезновенье,
Крепится в безысходности твой дух!
Не допусти раскола… К возрожденью!
Вновь обрети извечный мудрый слух!

Костьми еще белеет путь лишений
И мертвых тлен беспомощно парит,
Взывая к справедливости решений,
В надежде совесть в людях пробудить.

Верните нашу Родину, верните!
К раскаянию приходит и палач…
И, если только люди вы, поймите
Народов репрессированных плач!

Раиса Дидигова. 1992 год, февраль

[Магомедовна]

Саид Чахкиев


Улетают, улетают
На чужбину журавли,
Растворяются и тают,
Расплываются в дали.

На крыле тоску уносят,
Да привязчива тоска.
- Погоди, помедли! -
Просят молодые вожака.

- Что для нас красоты юга,
Если мы душою тут?..
А вожак: - Задует вьюга
И метели заметут.

Прогоняет злое лихо
Из родимого гнезда,
Долго-долго, тихо-тихо
Проплывает череда...

Если птиц утешить нечем,
Чтоб им в голос не рыдать,
Как мне с сердцем человечьим,
С бедным сердцем совладать?..

Улетают, улетают
На чужбину журавли,
Растворяются и тают,
Расплываются в дали

[Магомедовна]

> > Арсений Тарковский.
> >
> > Я прощаюсь со всем, чем когда-то я был
> > И что я презирал, ненавидел, любил.
> >
> > Начинается новая жизнь для меня,
> > И прощаюсь я с кожей вчерашнего дня.
> >
> > Больше я от себя не желаю вестей
> > И прощаюсь с собою до мозга костей,
> >
> > И уже, наконец, над собою стою,
> > Отделяю постылую душу мою,
> >
> > В пустоте оставляю себя самого,
> > Равнодушно смотрю на себя - на него.
> >
> > Здравствуй, здравствуй, моя ледяная броня,
> > Здравствуй, хлеб без меня и вино без меня,
> >
> > Сновидения ночи и бабочки дня,
> > Здравствуй, все без меня и вы все без меня!
> >
> > Я читаю страницы неписаных книг,
> > Слышу круглого яблока круглый язык,
> >
> > Слышу белого облака белую речь,
> > Но ни слова для вас не умею сберечь,
> >
> > Потому что сосудом скудельным я был
> > И не знаю, зачем сам себя я разбил.
> >
> > Больше сферы подвижной в руке не держу
> > И ни слова без слова я вам не скажу.
> >
> > А когда-то во мне находили слова
> > Люди, рыбы и камни, листва и трава.
> > 1957
> >
> >
> > Отправлено из мобильной Почты Mail.Ru

[Steel]

На смерть политика.http://www.sem40.ru/index.php?newsid=249335
Расставили всюду неводы,
свидетелей допросили...
А, собственно, эка невидаль:
расстрелян еврей в России!

Бессмысленно тратить нервы,
от следствия ждать последствий...
Один скажет: «Он не первый».
Другой: «Дай Б-г, не последний».

Не надо мрачного колера!
Сотрите скорбную мину!
Да мало ли где и сколько раз
евреям стреляли в спину!

Все полосы запестрели!
Какая оперативность!
В России еврей расстрелян,
опять – за гиперактивность.

Не голые, не голодные,
что ж лезем-то против лома?
Негодные, неугодные
прогуливаемся, как дома!

Позвали тебя?! Спросили?!
И вот, одинок и страшен,
лежишь посреди России
на фоне кремлёвских башен.

Пока, прощаясь с евреем,
толпятся, толкают речи,
над ним и под ним, как время,
текут облака и речка.

Душа от бренного тела
в испуге парит вдали...
Евреев не переделать,
как этого – не смогли.

И кто-то, признаем с грустью,
опять на ковёр пустой
полезет бороться с Русью,
чтоб сделать её святой.


Автор: Израиль Зельман