Показано с 1 по 3 из 3

Тема: Историческая справка

Комбинированный просмотр

  1. #1
    Постоялец
    Регистрация
    20.02.2012
    Сообщений
    755
    Поблагодарил(а)
    150
    Получено благодарностей: 428 (сообщений: 265).

    Историческая справка


  2. 2 пользователей сказали cпасибо Адам за это полезное сообщение:

    Mizantrop (27.09.2012),Эжи Ахк (17.11.2012)

  3. #2
    Старожил форума Аватар для Steel
    Регистрация
    19.09.2010
    Сообщений
    7,911
    Поблагодарил(а)
    1,332
    Получено благодарностей: 1,096 (сообщений: 897).
    Российскя Империя стала крышевать кабардинских князей, бывших подданных Османской Имреиии, т.к. их режимы были сродни - крепостные, вот и пришлось какой-то период уходить в горы и отбиваться от любителей дармового.Тогда многие горские племена потеряли снова плоскостные земли, которые частично вернули после разгрома хан Золотой Орды Тохтамыша, эмиром Тимурленгом.

    Осетинцы, Балкарцы, Карачаевцы, Абазинцы, Ингушевцы и Карабулаки [то есть орстхойцы] есть люди вольные и, хотя они с некоторых времён и платили им [кабардинским «владельцам»] подати, но сие единственно последовало от вышеписанного предмета силы оружия Российского и покровительства им, Кабардинцам, данного, и тогда ещё Российское правительство не имело совершенного сведения о состоянии и вольности тех народов.
    И. П. Дельпоццо[37 АКАК, Т. 4. — Тифлис, 1870. — С. 879. http://ru.wikipedia.org Статья Орстхойцы


    Вообще первые белые жители Европейской части континента были нахские и часть дагестанских племен.Поэтому и кавказцами в науке европейцев называют белую расу.Здесь на форуме есть интервью Сатановского, там это им озвученно.
    Последний раз редактировалось Steel; 27.09.2012 в 07:13.
    «Не произнесёт он единого слова, иначе чтобы не записал его страж, приставленный к нему».(сура Каф, 18)
    Габриэл Джабушонори.Хевсурский поэт."Москва делала всё, чтобы ввязать в борьбу с ингушами, чеченцами, соседей Кавказа"
    "Сила правительства держится на невежестве народа, и оно знает это и потому всегда будет бороться против просвещения. Пора нам понять это."Л.Н. Толстой
    «Худший враг любой пропаганды — интеллектуализм».Геббельс Й.Рехсминистр.

  4. #3
    Постоялец
    Регистрация
    30.09.2012
    Сообщений
    649
    Поблагодарил(а)
    357
    Получено благодарностей: 1,019 (сообщений: 495).
    ИСТОРИЧЕСКАЯ СПРАВКА к проекту Федерального закона «О реабилитации ингушского народа», подготовленная Тамерланом МУТАЛИЕВЫМ
    Опубликовано Редакция в Пт, 10/15/2010 - 06:15 MAGASTIMES.COM

    Всякий раз, когда мне в руки попадает эта историческая справка, предлагаемая читателям газеты «Ангушт», я вспоминаю событие десятилетней давности. Это было начало 1996 года. В ингушское Постпредство в Москве, где я работал руководителем пресс-службы, приехал известный ученый-историк Тамерлан МУТАЛИЕВ. В Москве он оказался по определенному поводу – в Государственной Думе РФ готовилось второе чтение Федерального закона «О реабилитации ингушского народа».

    Кстати, первое чтение успешно состоялось еще в «Рыбкинской» Думе. Депутат от Ингушетии Александра Васильевна Мамжан, что бы кто о ней не говорил, данный вопрос отработала сполна. В тесном контакте с руководством республики, с общественностью. Но сроки депутатства Александры Мамжан, как знаем, истекли в декабре 1995 года. Вопрос о подготовке названного закона ко второму чтению «по наследству» перешел к другому нашему избраннику. Оно готовилось. Но, к сожалению, по трудно объяснимым пока причинам не состоялось. Наверное, со временем эти причины проявятся. Хотя главную из них можно назвать сегодня. Это – настойчивое препятствование рассмотрению вопроса в Госдуме со стороны Северной Осетии.

    Но это к слову. Я же вспомнил о законе в связи с муталиевской справкой. Он приехал в Москву, если можно так выразиться, для исторического обоснования рассмотрения закона во втором чтении. В Постпредстве, за чашкой чая, Тамерлан Хаджибикарович рассказал мне о своем видении вопроса и сказал, что оно, это видение изложено в исторической справке, которая и должна «вооружить» депутатский корпус.

    Работы Тамерлана Муталиева всегда вызывали уважение своей убедительностью аргументации, способностью автора выстроить материал не на эмоциях, а на конкретной исторической фактуре, подкрепленной неоспоримыми архивными документами, трудами крупнейших кавказоведов.

    Я вспомнил и материал «круглого стола», за которым в 1990 году встречались ученые-историки Северной Осетии и Чечено-Ингушетии. Тамерлан Муталиев со своими коллегами, как позже публично признался участвовавший в научной дискуссии за «круглым столом» один из самых рьяных фальсификаторов истории народов Кавказа Марк Блиев, «приперли к стенке» осетинских ученых. На память пришли и некоторые другие публикации Тамерлана Хаджибикаровича, разрушающие возведенные в Северной Осетии бастионы лжи.

    В «Исторической справке», подготовленной Т. Муталиевым, вся фактурная база нашей истории была настолько спрессована, настолько доказательной, что не могло оставить у фальсификаторов истории никаких альтернативных аргументов. Копию этой справки Тамерлан, подписав, оставил мне.

    Хотелось бы ошибаться, но о наличии этой «Справки» в республике мало кто знает. Это я сужу и по содержанию некоторых писем в федеральные органы власти по проблемам полной нашей реабилитации, и по дискуссиям с нашими соседями. Проявилось это и в дни всенародного возмущения в связи с намерениями Москвы с подачи наших соседей ревизировать основополагающие статьи Закона «О реабилитации репрессированных народов» . Именно поэтому я предлагаю этот документ редакции газеты «Ангушт», поскольку и сама газета, и ее электронная версия на сайте Ингушетия.Ru читаются и в нашей республике, и далеко за ее пределами. Надеюсь, оппоненты решения проблем реабилитации репрессированных народов, в том числе и ингушского, поймут, что исторические факты необходимо рассматривать через призму объективных реалий, то есть вернуть эти факты в исходное состояние – поставить с головы на ноги.

    Вот с такой преамбулой мне и хотелось бы представить этот весьма содержательный документ вниманию читателей «Ангушта».

    Адам МАЛЬСАГОВ

    _________________________

    ИСТОРИЧЕСКАЯ СПРАВКА

    к проекту Федерального закона

    «О реабилитации ингушского народа»

    Ингуши относятся к числу наиболее древних обитателей Кавказа и сами называют себя вайнахами. Этноним «ингуши» является названием русского происхождения, самоназвание же народа - галгай. Оба эти этнонима вобрали в себя имена ряда вайнахских обществ, которые во второй половине XVII - в начале XIX вв. консолидировались в народность.

    Язык ингушей относится к нахской группе кавказской языковой семьи и имеет устойчиво прослеживаемые связи с языками древнего мира. В научном мире сегодня прочно утвердилось мнение о том, что нахские языки из всех нынешних «живых» языков наиболее близки к древней хуррито-урартской группе языков.

    По данным античных источников (Страбон, Птолемей, Плиний Секунд и др.) этнические названия отдельных вайнахских обществ локализуются на Центральном Кавказе от притеречных долин до ущелий Главного Кавказского хребта. Эти сведения дополняются содержанием древне-армянских источников (опирающихся на работы античных, историков и географов), свидетельствующими о существовании во второй половине I тысячелетия до н.э. крупного политического объединения нахских племен в центральной и восточной части Северного Кавказа. Много интересных и важных данных для средневековой истории ингушей сообщают такие общеизвестные источники, как «Армянская география» (VII в.) и труд грузинского историографа Л.Мровели «Жизнь картлийских царей» (XI в.). Латышев В.В. «Известия древних писателей греческих и латинских о Скифии и Кавказе». СПб, 1890. Т.I. С.147, 237; Гамрекели В.Н. «Двалы и Двалетия» в I-XV вв. н.э. Тбилиси, 1961. С. 96-99; Минорский В.Ф. «История Ширвана и Дербента Х-ХI вв.» М., 1963 С. 209-211; Крупнов Е.И. «Средневековая Ингушетия.» М., 1971.; Мужухоев М.Б. «Средневековые культовые памятники Центрального Кавказа». Грозный, 1989. С.139, 145 и др.

    Начало окончательного возвращения ингушей на плоскость определяется временем никак не позже второй половины XVII в. Такой вывод основывая на свидетельстве грузинского географа Вахушти Багратиони, который в своей «Географии Грузии», написанной по материалам, собранным в 90-х годах XVII в., в главе об ингушах выделяет два ингушских селения Джариехи (Джейрах), расположенное у входа в одноименном Джейрахское ущелье и Ангусти (Ангушт, ныне селение Тарское РСО), лежащее у выхода р. Камбилеевки в Тарскую долину. О втором из этих селений В. Багратиони пишет: «Ангусти - селение большое; и ущелье это с строениями и селениями» (Царевич Вахушти. География Грузии. – «Записки Кавказского отдела русского географического общества». Кн. ХХIV. выст.5 Тифлис, 1904. С. 151). Этому наиболее раннему плоскостному селению нашего народа суждено было сыграть особую роль. От несколько измененного его названия и произошел этноним «ингуши», получивший распространение с середины XVII в. Судьба самого селения и потомков его основателей сложилась весьма драматично и остается таковой до сего дня.

    Этнограф Н.Г.Волкова, посвятившая специальный труд изучению этнотерриториальной истории Северного Кавказа, пришла к выводу о том, что весь XVII в. и первая половина XIX в. отмечены расширением ареале распространения ингушского населения по правобережью Терека к северу и северо-востоку от Главного Кавказского хребта по долинам рек Сунжа, Камбилеевка, в верховьях р.Ассы и на территории Малой Кабарды (Волкова Н.Г. Этнический состав населения Северного Кавказа в XVIII в. - нач. XIX вв. М., 1974. С.192-193).

    Этот вывод полностью согласуется с множеством данных других источников. Первое научное описание территории ингушей дано академиком Российской Академии Наук А.И.Гюльденштедтом. По его данным в 1770 году у выхода рек Камбилеевка и Сунжи из горных ущелий (в современном Пригородном районе СО ССР) расположено было 24 ингушских села, сгруппированных в две «колонии», называемые русскими «Большие Ангушты» и «Малые Ангушты» (по большинству документов - Большие и Малые Ингуши). (Гюльденштедт А.Н. Путешествие по России и Кавказским горам. СПб., 1787. С.477-481 (на нем.яз.).

    Нетрудно установить между этими группами сел естественную связь, кстати замеченную и самим путешественником. Первоначально, как отмечалось не позднее конца XVII в. возникли Большие Ингуши, центром которых было селение Ангушт. Его жители, осваивая в северном направлении, Тарскую долину, в середине XVII в., основали на противоположной оконечности этой долины новую колонию «Малые Ингуши», центром которой было с.Шолхи (ныне - с. Октябрьское РСО).

    Весьма ценные и достоверные данные об освоении ингушами в XVIII в. территории нынешнего Пригородного района Северной Осетии оставил подполковник русской армии дивизионный квартирмейстер Л.Штедер. За два года до похода русских войск в Грузию, в 1781 году он был направлен в Чечню, Ингушетию, Осетию и горные районы Грузии для составления подробной топографической карты. По результатам этой разведывательной миссии им не только была составлена самая подробная и совершенная для всего XVIII в. карта указанных районов, но и опубликован на немецком языке дневник своего путешествия.

    Л. Штедер дает не только красочное описание быта, хозяйственных занятий ингушей - жителей Тарской долины, но и приводит некоторые данные об их численности. Так, в Малых Ингушах только в селах, расположившихся у подножия горы на левом берегу Камбилеевки, он насчитал около 200 семей. (Штедер Л. «Дневник путешествия, предпринятого в 1781 г. от пограничной крепости Моздок вглубь Кавказа». СПб.-Лейпциг, 1797. С. 28 (на нем.яз.).

    К сожалению, он не приводит данных, о численности населения ингушских сел, расположенных по правому берегу Камбилеевки, а также в Больших Ингушах. Особенно выделяет Л.Штедер лежащую к востоку от с.Шолхи на чрезвычайно плодородных землях группу из 3-4 сел, объединяемых им общим названием Ахкинюрт (ныне - селения Сунжа и Комгарон Пригородного района СО ССР). Их население он считает смешанным - ингушском и карабулакским (Там же. С.27).

    Задавался Л.Штедер и вопросом о времени возникновения посещенных им плоскостных поселений ингушей. Относительно Больших Ингушей (Ангушта) после опроса жителей он делает запись: «О времени своего поселения ничего не знают». И тут же дописывает: «Однако, пришедшая в обветшалое состояние церковь на северной возвышенности служит доказательством давности их проживания» (Штедер Л. Указ. соч. С. 42). Заметим, что каменное основание этой церкви сохранилось до наших дней в лесу у села Ангушт (Тарское). Это замечание дает основание предположить, что Ангушт возник задолго до конца XVII в. В самом деле, должно было смениться по меньшей мере несколько поколений жителей, чтобы современники Штедера в 1761 году не могли хотя бы примерно указать время возникновения своего села. Этого никак по-иному объяснить нельзя, ибо на Северном Кавказе до наших дней сохраняется устойчивая традиция передавать последующим поколениям устные предания о предках и их делах. К тому же и сам путешественник отметил, что ингуши распространили много удивительных сказаний об этих местах.

    Время же возникновения Малых Ингушей позволяют определить серединой XVIII в. другие данные. Так документ 1756 г., составленный русскими миссионерами в числе посещенных ими селений называют и с.Шолхи (центр Малых Ингушей) (Российский государственный исторический архив в Санкт-Петербурге (РГИА). Ф.796. Оп.34. Д.190. Л. 19). Этот небольшой по объему документ для региональной истории имеет принципиальное значение. Во-первых, перечисляя среди прочих населенных мест «Заурову деревню» (с.Заурово), он приводит первое упоминание села, в 4-х верстах от которого в 1784 г. возникает крепость Владикавказа (Клапрот Ю. Путешествие по Кавказу и Грузии, предпринятое в 1807 - 1808 г. Галле - Берлин, 1812. Ч. 1. С. 651 (на нем.языке). Во-вторых, он не только, четко обозначает села, в большинстве своем сохранившиеся до наших дней, но и определяет этническую принадлежность их населения («ингушский округ»). Это позволяет уточнить не только направление миграционных процессов ингушей на плоскости, но сделать вывод о том, что в середине XVIII в. территория, расположенная к югу от будущей крепости Владикавказ (деревня «Жарихей» - Джейрах, «Хонская деревня» - Хоаной-Юрт, «Таршская деревня» - Таршхой-Юрт) и к востоку (деревня Шалхей -Шолхи) были населены ингушами (РГИА. Ф.796. Оп. 34. Д. 190. Лл. 19-19 об.).

    Кроме того, упоминавшаяся здесь «Таршская деревня» (просуществовавшая до середины XIX в.) также оставила свой след в местной истории. Не трудно убедиться, что к ее имени восходит до сих пор необъясненное название Тарской долины, протянувшейся с Юга на Север от верховий реки Камбилеевка вплоть до самого Владикавказа. В пользу этого свидетельствует не только расположение этого села в Тарской долине, но и постепенная эволюция его названия в картографических материалах от Тарш до достижения полного созвучия в форме Тарс (Российский государственный военно-исторический архив (РГВИА). Ф.846. Оп. 1. Д. 6238. Л.20. - Карта Кистинского и Тагаурского ущелий 1830 г.; Там же. Д. 20529. - Карта Кавказского края 1842 г.; Там же. Д. 20609. - Карта левого фланга Кавказской линии 1840 г. и др.).

    Отдельного рассмотрения заслуживает вопрос об этнической принадлежности населения той территории, на которой командующий русскими войсками на Кавказской линии 24 апреля 1784 года «при входе гор предписал основать крепость... под именем Владикавказ». Вызвано это тем, что совершенно ясный вопрос рядом историков и политиков на протяжении десятилетий (по соображениям весьма далеким от науки) сознательно искажается и запутывается. В частности, в Северной Осетии во множестве статей, путеводителей, научно-краеведческой литературе без всяких ссылок на подлинные источники 60-х годов XVIII в. или хотя бы начала XIX в. упорно насаждается мнение о возникновении Владикавказа на осетинской территории. В наиболее политизированном виде эта «концепция», дополненная целым рядом оскорбительных для национальных чувств ингушей грубым искажением исторических фактов и отдающих расистским духом выводами, была опубликована большой группой ученых Северной Осетии в виде внушительной статьи-справки. (См.: «Северная Осетия: на перекрестке эпох.» (Газета «Социалистическая Осетия», 1990, 7, 8 и 9 июня). Эти «ученные» вообще отрицали проживание ингушей в нынешнем Пригородном районе вплоть до установления советской власти. Уже много лет в средствах массовой РСО осуществляется «историческое» воспитание населения в духе этой статьи. Руководство Северной Осетии упорно раз за разом кладет ее в основу справок, представляемых им в распоряжение государственных органов власти, занимающихся вопросами реабилитации ингушского народа и проблемами так называемого осетино-ингушского конфликта.

    Продолжается это и после того, как некоторые ученые Северной Осетии фактически признали лживость этой «концепции».

    Возвращаясь к теме возникновения Владикавказа, отметим, что вопреки утверждениям авторов упомянутой выше статьи, одноименная крепость была основана не как «следствие развития русско-осетинских отношений в конце XVIII в.», а была заложена, как и три других укрепления на линии от Моздока до входа в Дарьяльское ущелье, для «открытия удобной и безопасной дороги в Грузию», («История народов Северного Кавказа с древнейших времен до конца XVIII в.» М., 1988. С. 452), как раз после подписания Георгиевского трактата (1783 г.).

    Из историков первым непосредственную связь возникновения Владикавказа с ингушскими селами отметил Я.Рейнеггс, в 80-е годы XVIII в. находившийся на русской дипломатической службе в Грузии и в силу своих служебных обязанностей вынужденный совершать частые поездки по будущей Военно-Грузинской дороге из Тифлиса в Моздок и Георгиевск. «Инкучи (ингуши - авт.) щитают от себя несколько селений, а именно: 200 дворов, поселившихся при Шалгу (Шолхи - авт.) и деревне Саур (Заурово - авт. ), лежащих возле крепости», - подчеркивает Я.Рейнеггс. Далее он констатирует: «Владикавказ от них же начало свое получила» (РГВИА. Ф. 482. Оп. 1. Д. 192. Л. 55 об.). (Мы пользовались переводом из книги Я.Рейнеггса, изданной в 1796 г. на немецком языке содержащимся в материалах академика П.Г.Буткова). Отметим также точное совпадение данных о количестве дворов в с.Шолхи у Рейнеггса и у Штедера (см. с. 28 указанной его работы). Учитывая самостоятельный характер создания обоих этих работ, отмеченное совпадение взаимно усиливает достоверность сообщаемых ими данных.).

    Попытка же некоторых историков Северной Осетии в отмеченной статье обосновать возникновение Владикавказа якобы на месте осетинского аула Капкай совершенно несостоятельна. Не один источник XVIII-XIX вв. не зафиксировал аула с этим или хотя бы приблизительно сходным названием. Не удалось выявить такого аула и составителю объемного двухтомного сборника документов («Русско-осетинские отношения в XVIII в». Орджоникидзе. 1978-1984 гг.), хотя в этом издании не оставалось, пожалуй, неупомянутым ни одно реально существовавшее осетинское селение. Однако ссылками на мифический аул Капкай и сегодня продолжает морочить голову не только неискушенным читателям, но и членам высоких государственных комиссий. Между тем еще в начале века ученый краевед, житель Владикавказа Д.В.Ракович убедительно доказал, что слово Капкай (в тюркских языках означающее «ворота Кавказа» - несколько измененное русскими название, которым местное население именовало Владикавказ. Сам же В.Д.Ракович разделял мнение самого известного русского кавказоведа XIX П.Г.Буткова о возникновении Владикавказа близ ингушского селения Заурово (Ракович В.Д. «Прошлое Владикавказа, краткая историческая справка». Владикавказ, 1911. С.2-3.).

    Эти известные историки, как и их предшественники, бегло отметили этот очевидный для них факт истории и не остановились на деталях, совершенно не предполагая, сколь жгучую остроту (со всем того не стоящую) породит он в умах далеких потомков.

    Миграционный поток ингушей во второй половине XVIII в. по правобережью Терека, обоим берегам Сунжи и Камбилеевки настолько возрос, что число дворов, жители которых попали в поле зрения русских миссионеров в 1780 году достигло цифры 1155 (отмечены здесь и жители селений Шолхи и Заурово, в тесной близости к которым через четыре года возникнет крепость Владикавказ) («Русско-осетинские отношения в XVIII в.». Т.2. С. 392.). Другой источник этого же происхождения доносит до нас живой голос ингушского старшины из с.Ахки-юрт (ныне - с. Сунжа РСО), который в 1760 г. свидетельствовал, что окрестными «степными местами как мы, так и предки наши владели, пашни пахали и сено косили» (Там же. T.I. С. 419.).

    Рапорты первого Владикавказского коменданта подполковника К.Матцена насыщены множеством подробностей, отражающих тесный и взаимополезный характер его отношений с жителями окрестных ингушских селений. Этому способствовало не только серебро, розданное им «для приласкания горцев» в день закладки крепости, но в первую очередь необходимость взаимной поддержки (Российский государственный архив древних актов (РГАДА). Ф.23, разр. XXIII. Д.16. Ч.4. Л. 99 об.).

    В помощи солдат крепостного гарнизона нуждались ингуши поскольку расположенные на открытой местности их селения подвергались нередко нападениям хорошо вооруженных и многочисленных княжеских дружин Кабарды, до 1730 г., занимавших пространство между Сунжей и Камбилеевкой (примерно в районе впадения р. Назрань в Сунжу) (Штедер. Указ соч. с.26.) и еще сорок лет державших ингушей в номинальной зависимости (Волкова Н.Г. Указ. соч. С. 159.). Такой характер этой зависимости сопровождается свидетельством кабардинского князя Измаил-Бея Атажукина (1805 г.), что «ингуши никогда покорны не были» (АКАК. Тифлис, 1868 г. Т.2. С. 949; РГВИА. Ф. 482. Оп. 1. Д. 193. Лл. 203-203 об.).

    В этот период при частых тревогах под стены крепости являлись на помощь только ингуши (РГВИА. Ф.52. Оп.1 /194. Д. 72. Лл. 173-173 об.; РГАДА. Ф. 23, paзp. XXIII. Д. 13. Ч. 10а. Л. 111.).

    В 1786 году из-за осложнения военно-политической ситуации вызванного мощным антиколониальным движением горцев Северного Кавказа под руководством Шейха Мансура, гарнизон Владикавказа был вынужден оставить крепость, предварительно разрушив ее валы и сняв с них орудия. Однако и после этого ингушские поселения сохранялись на тех же местах, где существовали и до возникновения Владикавказа. Об этом свидетельствует, в частности, карта Кавказа 90-х годов XVIII в., на которой Владикавказ обозначен как «бывшая крепость», но Заурово и другие ингушские селения помечены на прежнем месте (РГВИА. Ф. 846. Оп. 16. Д. 20506).

    Более того, в двух верстах от бывшей крепости, как показывает другая карта на рубеже XVIII-XIX вв. возникло новое ингушское село Темурково (или с. Темир-Султан) (РГВИА. Ф. 846. Оп. 16. Д. 2087). По свидетельству ингушских и осетинских старшин основателем этого села был ингуш Темурко Мальсагов (РГВИА. Ф. 13454. Оп. 2. Д. 585. Л. 11).

    Документы сохранили свидетельства множества плоскостных ингушей в XVIII - начале XIX в., вынужденных с оружием в руках защипать свои жилища, густо разбросанные еще и тогда в нынешнем Пригородном районе Северной Осетии, от частых набегов дружин соседних феодалов. Два подобных набега отразили ангуштцы и ахкиюртовцы в 1756 и 1760 годах (РГВИА. Ф. 796. Оп. 38. Д. 55. Л.2). Очередной - в 1772 г. и настолько серьезный, что по словам миссионера «они (ингуши - авт.) и священников (русских - авт.) от себя выслали честно, чтобы и они с ними не погибли» (РГВИА. Ф. 796. Оп. 50. Д. 140. Лл. 266-266 об.). Не намного спокойнее была для них жизнь вблизи крепостных стен и после восстановления Владикавказа (1803 г.). В один из майских дней 1806 г. в результате внезапного нападения княжеской дружины погибло более ста ингушей, занятых пахотой в восьми верстах от крепости (РГВИА. Ф. 482. Оп. 1. Д. 2. Лл. 98-98 об.).

    Это лишь малая часть испытаний, выпадавших на долю первопоселенцев нынешних селений Пригородного района. Поэтому Л.Штедер, отмечая их привязанность к родной земле, готовность и умение ее защищать, в 1781 г. о жителях Малых Ингушей (Шолхи) писал: «Эта колония, благодаря ее мужеству и силе нации могла обороняться, при каждой попытке раз за разом сбрасывая гнет кабардинцев (кабардинских князей - авт. ), при чем недавно погиб один из знатнейших кабардинских князей» (Штедер Л. Указ. соч. С. 28.).

    На протяжении всей своей истории ингуши, как и любой другой народ, приходили в тесное соприкосновение со всеми соседями. С юга они граничили с Грузией, с востока в горах с чеченцами и по среднему течению Ассы, а также до впадения р.Яндаре (Эндерипс) в Сунжу - с карабулаками. К 1807 г., начав освоение среднего течения Сунжи и Камбилеевки, свою северную границу ингуши продвинули до Малой Кабарды (Клапрот Ю. Географо-историческое описание Восточного Кавказа в журнале «Библиотека новейших и важнейших описаний путешествий» (на нем. яз.). Веймар, 1814. С.9.).

    На Западе в конце XVIII - первой четверти XIX в. общую границу они имели с осетинами. Левобережье же Терека во Владикавказской равнине до середины 20-х годов XIX в. вплоть до Дигории оставалось практически не заселенным («Материалы по истории осетинского народа». Орджоникидзе, 1942. Т. 2. С. 125-126.).

    При схожести отдельных черт есть и существенные отличия в характере освоения ингушами и осетинами ныне занимаемых ими равнинных земель. К концу ХVIII в. плоскостных поселений осетин, кроме западных (дигорских) и вблизи Моздока ни одним источником не зафиксировано. При этом, если осетинские села на плоскости и в первой четверти XIX в. возникали, как правило, вслед за появлением здесь русское военных укреплений (как например, Владикавказский осетинский аул в 1806 году) и в непосредственной близости от них (Бирозов Б.П. Переселения осетин с гор на плоскость. Орджоникидзе, 1980. С.3-7, 84-96.), то освоение ингушами Владикавказской равнины, как мы убедились по содержанию рассмотренного выше большого числа подлинных источников той поры началось более, чем за сто лет до появления здесь русских войск. И если осетины искали союза с Россией вообще для осуществления самой возможности переселиться на равнину («Материалы по истории осетинского народа». Орджоникидзе, 1942. Т.2. С. 62, 66), то ингушам такой союз нужен был в первую очередь для получения помощи в защите нескольких десятков своих сел, возникших на территории современного Пригородного района задолго до появления здесь русских войск. Ингуши в таком союзе рассчитывали обрести главным образом политическую и военную поддержку против стремлений кабардинских и аксайских (кумыкских) князей утвердить свою власть над ними.

    Такую основу имело принятое в 1770 году плоскостными ингушами подданство России. Российская военная администрация принятие подданства ингушами, жившими в Больших Ингушах (центр с.Ангушт, ныне с. Тарское), Малых Ингушах (центр с.Шолхи, ныне с. Октябрьское) и в пяти селениях округа Ахки-Юрт (ныне сс.Сунжа и Комгарон) проводила «под видом обращения их в христианство, дабы кабардинцы и кумыки, видя российских людей, некоторым образом воздержались от причинения ингушам обид» (Бутков П.Г. Материалы для новой истории Кавказа с 1722 по 1803 гг. СПб, 1869. Ч.1. С. 300). Церемонию подписания присяги подданства плоскостных и части горных (кисти-фяппинцы) ингушей описал в марте 1770 г. академик И.А.Гюльденштедт.

    Дальнейшему расширению миграции ингушей способствовал договор 1810 г., подписанный во Владикавказе между Российской администрацией и представителями наиболее влиятельных фамилий Ингушетии. Договор предоставлял ингушам право пользоваться землями «безвозбранно по правую сторону течения реки Терека и до Кабардинских гор». К 1812 г. в районе Назрани насчитывалось уже более тысячи дворов ингушей (АКАК. Тифлис, 1870. Т. IV. С. 901; РГВИА. Ф. 13454. Оп. 15. Д. 511. Л. 86).

    К началу 30-х годов ингуши прочно освоили территорию по обеим берегам среднего течения Сунжи, пространство между Сунжей и средним течением Камбилеевки, земли между Камбилеевкой и Тереком.

    В итоге миграционных процессов к 1838 г. территория расселения ингушей и осетин (кроме нарцев и дигорцев) по отчету Владикавказского коменданта, возглавлявшего военно-административное управление ими, в целом определилась следующим образом. «Алагирцы живут, - отмечено в комендантском отчете, по реке Ардон в Алагирском и Мизурском ущелье, расстоянием от Владикавказа в 70 верстах. Чимитинцы и куртатинцы - по реке Фиакдону в Куртатинском ущелье, расстоянием от Владикавказа в 30 верстах. Тагаурцы - по рекам Гизели и Гиналдону, Тереку и Каржину в Тагаурском ущелье; расстоянием от Владикавказа от 15 до 30 верст. Джерахи на реке Макалдоне (Армхи - авт.) в ущелье Джераховском, расстоянием от Владикавказа в 15 верстах. Кистинцы - на сей реке в Кистинском ущелье, расстоянием от Владикавказа в 30 верстах... Ингуши - на реках Камбилеевка, Сунжа и Назрановка, на равнинах между Кавказскими и Кабардинскими горами, расстоянием от Владикавказа от 10 до 30 верст» (РГВИА. Ф. 13454. Оп. 6. Д. 218. Лл. 20 об. - 21.).

    Аналогичную этнотерриториальную карту Ингушетии и Северной Осетии отражает также «Обзор политического состояния Кавказа 1840 г.» («Движение горцев Северо-Восточного Кавказа в 20-50 гг. XIX в.» Сб. документов. Махачкала, 1959. С. 225-226, 228.)

    Рассмотренные данные показывают, что в XIX в. вплоть до начала его 40-х годов основные миграционные направления осетин на плоскости развивались по левобережью Терека. Ингуши же, кроме плоскостной территории, освоенной в XVIII в., к середине 40-х годов XIX в. основали еще почти 70 селений, часть которых располагалась и в междуречье Терека и Камбилеевки в среднем течении этой реки. Кроме того, под управлением пристава Малой Кабарды находились следующие ингушские селения: Ачалук (1810 г.), Чирико Амерханова (1830 г), Каирбека Гайтиева и Эльшурука Везешева (1844 г.). Четыре последних села были основаны на территории современного Малгобекского района (РГВИА. Ф. 846. Оп. 16. Д. 6164. Ч.91. Лл. 6-7 об.; Ф. 13454. Оп. 15. Д. 511. Лл. 58 об., 88).

    Включение Северного Кавказа в состав Российского государства сопровождалось строительством крепостей, укреплений и казачьих станиц. После победы России в войне с Турцией 1763-1774 гг. эта практика обрела характер государственной политики.

    Рескриптом 1792 г. Екатерины II, предусматривающим строительство нескольких редутов и 12 новых казачьих станиц от крепости Кизляр вверх по Тереку и далее по Западному Кавказу до границ Черноморья, строительству Кавказской укрепленной казачьей линии придавался вполне законченный вид. Генерал А.П.Ермолов в первой четверти XIX в. продвинул Кавказскую линию с Терека южнее, на Сунжу и далее на восток до реки Аксай. В частности, для прикрытия линии по Тереку и продвижения к Кавказским горам им было положено начало Сунженской линии. В 1817-19 гг. построены крепость Грозная, укрепления Назрановское, Злобный окоп, Преградный стан («Кавказский календарь на 1852 г.». Тифлис, 1851. С. 228, 233). Что обеспечивало устойчивую связь по Сунже от Грозного до Владикавказа, пространство к тому времени густо покрытого чеченскими, карабулакскими и ингушскими селениями.

    В начале 40-х годов, в разгар Кавказской войны, царское командование приступило к строительству станиц на Сунже: сначала в окрестностях крепости Грозная, а чуть позднее - существенно западнее от нее, в среднем и верхнем течении этой реки.

    Закладку станиц на месте разоренных карабулакских аулов Курай-Юрт и Серали Опиева (с 1843 г. укрепление Волынское), население которых уже 2 года было изгнано в горы в верховья Ассы, поручили майору Слепцову. На месте первого аула им была заложена ст. Сунженская (с конца 1851 г. ст. Слепцовская), на месте второго - ст. Троицкая. В следующем году заложили ст. Михайловскую (быв. Казак-Гечу), а в мае 1847 года на месте сожженного Ахборзоя - ст. Ассинскую (Ассиновскую), тогда же и ст. Магомед-Юртовскую (с 1860 - ст. Вознесенская) (РГВИА. Ф. 846. Оп. 16. Д. 6508. Л. 1.). Завершена была Сунженская линия летом 1851 г. возведением в Чечне станиц Алхан-Юртовская и Самашкинская для обладания Малой Чечней, окруженной со всех сторон казачьими станицами.

    Вдохновляя подчиненных на подвиги и снимая с них груз моральной ответственности за проявление неизбежной в таких делах жестокости, Н.Слепцов (за 5 лет стремительно вышедший из майоров в генералы) в приказе по полку писал: «Вы будете иметь борьбу с народом, на котором лежит клеймо Божьего гнева... Нет врага кресту нашему, мы водрузим знамения спасителя везде, где укажет нам бог перстом царя. Долг наш - оружием утвердиться здесь, на новых местах поселения, и мы обязаны исполнить этот священный долг с горячим усердием, славно, честно, неутомимо».

    Следует отметить, что Российское Правительство вплоть до конца 1858 года никогда не планировало изгнания ингушей с территории нынешнего Пригородного района и строительство на местах их селений казачьих станиц. Эта идея возникла и стремительно была осуществлена после майского (1858 года) так называемого «Назрановского возмущения» ингушей и карабулаков (орстхоевцев). Намерение властей, носившее фискальный характер, свести в крупные селения десятки небольших сел и хуторов назрановцев из-за своей организационной неподготовленности обросло всевозможными слухами и вылилось в неорганизованное брожение населения. Покончено с ним было в считанные часы.

    Однако совпадению этого движения по времени его возникновения с окончательным наступлением на войска Шамиля было придано чрезвычайное значение. Наказание было явно несоразмерным. Всех ингушей было решено изгнать с территории, прилегающей к стратегической, Военно-Грузинской дороге, т.е. с территории Пригородного района.

    Начали с территории карабулаков, с поста Эльдырханский, построенного на месте разоренного в начале сороковых годов одноименного аула. В его окрестностях находилось несколько аулов, переселенных с верховьев Ассы (РГВИА. Ф. 13454. Оп. 15. Д. 341. Л. 9.; Там же. Ф. 846. Оп. 16. Д. 21194. Л. 12. (карт. 8). С заложением здесь станицы Карабулакской (1859 г.) жители этих аулов были переселены в Верхний Сагопш (аул Цокало Бокова) и Нижний Сагопш (аул Аламкача Гетагажево), в соседние ингушские селения Плиево, Сурхахи, Верхние и Нижние Ачалуки в дополнение к тем карабулакам, которые жили здесь уже десятки лет (См.: Центральный Государственный архив РСО. 1851 г.).

    Две другие станицы в тот 1859 г. были созданы на территории тарских ингушей. На месте известных по многим документам с середины XVIII в. селений Ахкий-Юрт и Шолхи в короткие сроки построили станицу Сунженскую и Камбилеевскую в 1867 г. преобразованную в хутор Тарский). Для этих трех станиц дополнительно к тем землям, которые принадлежали разоренным аулам, от назрановских ингушей было отмежевано более 23 тысяч десятин плодороднейшей земли.

    В следующем году в верховьях Сунжи рядом с бывшим Ахкий-Юртом уничтожен аул Тоузен-Юрт и построена станица Ахкий-Юртовская (с 1907 г. ст. Воронцово-Дашковская, а ныне с. Комгарон РСО). К ноябрю того же года настал черед Ангушта - самого первого из плоскостных селений тарских ингушей. С 10 ноября 1860 г. станица, построенная на его месте, стала называться Тарской (ныне с.Тарское РСО). Изгнанные отсюда ингуши частью ушли в горы, а часть из них нашла пристанище в селениях Кантышево и Дахкильгово («Материалы по истории осетинского народа». Орджоникидзе, 1942. Т. 2. С. 313.).

    Еще раньше (с 1852 по 1858 гг.) совершилась изгнание ингушей из аулов, лежавших у самых стен Владикавказа (Темурково, Жантемирово, Богоматово) и еще нескольких, расположенных на пространстве между Камбилеевкой и Тереком. В мотивировке этого произвола царские военачальники были предельно откровенны. «Ингушский аул Темурово, находящийся на правом берегу р.Терека - близ Владикавказа, крайне стеснен землею и нередко стесняет покосы полковых и других команд, квартирующих во Владикавказе», - писал начальник Владикавказского округа, видимо, «забыв», что аул Темурово возник до появления там не только разных команд, но и самой крепости.

    Кошмар переселений, однако, этим не завершился. В этом же 1860 г. из трех горных селений в верховьях Ассы и Фортанги (Мужичи, Алкун и Датых) карабулаков и ингушей выселяют в селения Сагопч и Кескем, заложенных на землях, приобретенных казной у кн. Бековича-Черкасского. Вместо горских селений на картах появились новые станицы - Галашевская, Алкунская и Датыхская. Вход в Ассинское ущелье прочно закрыли две станицы, возникшие в 1861 г. - Нестеровская (рядом с карабулакским аулом Гажир-юрт, временно оставленном на своем месте) и Фельдмаршальская (на месте аула Алхасте) (РГВИА. Ф. 38. Оп. 7. Д. 371. Лл. 32, 51; Там же. Оп. 15. Д. 201. Л. 8).

    Таким образом, завершилось создание Сунженской казачьей линии, строительство которой было начато генералом Ермоловым в 1817 г. Цепь ее станиц, во-первых, как это наглядно видно на карте, напрочь разделили Чечню и Ингушетию. Во-вторых, станицы Тарская, Сунженская, Аки-юртовская и Фельдмаршальская, замкнув входы в ущелья рек Камбилеевка, Сунжа и Асса отделили Ингушетию горную от Ингушетии плоскостной, перекрыв горцам выходы на равнину.

    Завершающим актом этой жестокой политики явилось организованное под религиозно-демагогическими лозунгами массовое переселение горцев Северного Кавказа в Турцию. Летом 1865 г. при провокационном посредничестве генерала Мусы Кундухова в Турцию переселилось несколько десятков тысяч чеченцев и карабулаков, две тысячи ингушей. Избежавшие переселения карабулаки, жители оставшиеся в аулах Ах-Барзой и Гажир-юрт, частью были приняты в аулы Назрановского участка Ингушского округа, а большая их часть переселилась на территорию нынешнего Малгобекского района и образовала селение Новый Ах-Барзой.

    В том же 1865 г. жители трех небольших ингушских аулов Мамилова, Борова и Хаматханова, расположенные в Длинной долине у самого берега Терека (нынешний Пригородный район) также, невзирая на просьбы и протесты ни в чем не повинных их жителей, были выселены в Назрановский и Горский участки Ингушского округа (ЦГА РСО. Ф. 26. Оп. 1. Д. 38. Д. 26.).

    Тем самым все плоскостные ингушскую селения, располагавшиеся к югу и востоку от Владикавказа и прилегавшие к стратегически важной Военно-Грузинской дороге, в период между 1959 и 1865 гг. были ликвидированы, а земля, им принадлежавшая, причислена к возникшим на их месте казачьим станицам.

    Ближайшим результатом подобного произвола явилось прогрессирующее нарастание малоземелья горцев. Так, в Ингушетии в горах на душу мужского населения до 1917 г. приходилось не более 0,3 десятин земли, а на плоскости - до 4,3 десятин. Для сравнения: в станицах, построенных на местах, ингушских и карабулакских селений, эти же наделы колебались в пределах от 11,6 десятин на душу мужского населения в ст.Тарской (бывший Ангушт) до 22,4 десятин в ст. Сунженской ( бывшей Ахкий-юрт). Единственный выход из такого положения заключался в аренде излишков земли у казачества. При чем арендовать приходилось землю, совсем еще не давно бывшую вековой собственностью горцев-ингушей. Уже через десяток лет изгнания с этой территории они начинают сюда возвращаться, создавая хутора на арендованных у казаков землях, платя за это большие суммы.

    Так, к началу XX века только жители 3-го (Горского) участка Ингушского округа имели в верховьях Ассы 26 и в Тарской долине 11 хуторов. На арендованной земле находились целые селения, как например, с. Длинная долина (124 двора, ныне в РСО), с. Яндиево - Гадарбошево (97 дворов, ныне с. Куртат РСО ), с. Галашки (292 двора), Даттых (124 двора), Алкун (88 дворов) и др. Численность ингушей в Пригородном районе к 1907 году достигло 6 899 человек или 44-55 процентов населения.

    Арендаторы находились в полной зависимости от прихоти новых хозяев земли. Так, в 1909 г. Владикавказская городская дума во главе с Г.Баевым решила прервать договор на аренду с селением Длинная долина, с 1882 г. обосновавшимся здесь (кстати, до 1859 г. эти земли принадлежали ингушскому селению Темурково, после уничтожения которого были переданы в пользование городу). Только активное вмешательство и заступничество местной демократической печати спасло его жителей от драмы очередного изгнания в бесплодные горы. Популярный тогда во Владикавказе журналист С.М.Киров писал по этому поводу: «Такая мера поставит целую группу лиц в исключительные условия. И не может быть оправдана ни с нравственной, ни с обывательской точки зрения. Наши почтенные гласные часто одним взмахом пера исключают из числа населения целую народность» (газета «Терек», 1910, 24 января.)

    В том же году угроза расторжения договора на аренду встала перед ингушами Цоринского и Хамхинского обществ, которым судя по отчету начальника области и атамана Терского казачьего войска было «предложено очистить войсковые участки в 4-х месячный срок» (РГВИА. Ф. 400. Оп. 25. Д. 2118. Л. 76об.). Речь шла об участках, находящихся в горной зоне и в 1860-1861 гг. отнятых у тех же ингушей и переданных станицам Алкунской, Галашевской и Датыхской. Уже и станиц этих лет 30 не существовало, столько же лет было и самим ингушским хуторам. Некоторые из них выросли до больших сел (напомним, что в Галашках было около 300 дворов жителей). Однако за содействие знаменитому абреку Зелимхану несколько тысяч человек обрекались на голод и бездомность. При этом, как не парадоксально, но сам автор отчета констатировал, что «горные ингуши и чеченцы… страдают крайним малоземельем, а многие из них совсем не имеют земли, так что в этом отношении указанные народности действительно находятся в ужасном положении» (Там же. Л. 12.). Несмотря на то, что (судя по надписи на полях листа архивного дела) эта часть отчета начальника Терского области привлекла внимание самого царя, земли чеченцы и ингуши вплоть до окончания гражданской войны так и не получили.

    Аграрный вопрос поэтому, естественно, стал главным в революционных событиях, развернувшихся в многонациональной по составу населения Терской области в 1917-1920 гг. Сложность решения этого вопроса и активное противодействие тому могущественных сил (крупных земельных собственников, в том числе и горских, верхов казачества и т.д.) явились основными причинами, ввергшими область в хаос анархии и межнациональных столкновений. «Нередки были моменты, - говорил на II съезде народов Терека в мае 1918 г. нарком земледелия левый социалист-революционер Ю. Пашковский, - когда несколько групп из-за клочка земли создавали несколько фронтов… и здесь была большая угроза миру всей области. Особенно остро ставились вопросы землепользования во Владикавказском округе, в районе Сунженского отдела и в Назрановском округе» (Съезды народов Терека. Сб. документов и материалов. Орджоникидзе, 1977. С. 286.).

    Другим фактором, ухудшившим межнациональные отношения на Северном Кавказе, было так называемое «чересполосное землевладение», сложившиеся к 50-60 гг. XIX в. Мы уже отмечали, что создание казачьих станиц в Терской области к периоду завершения Кавказской войны вызывалось не столько военными обстоятельствами, сколько интересами создания военно-политической системы контроля над коренным населением. Основным звеном этой системы и являлись казачьи станицы, в частности, Сунженской линии. Поэтому казачьи станицы здесь, в отличие, скажем, от Кубанской области, не располагались на компактно-определенной местности. Протянувшиеся узкой полосой по территории нескольких народов, они не только призваны были отделить один народ от другого, но и держать под контролем как плоскостное, так и горное население. Этим и объясняется, что цепи станиц, отделяясь от основной линии, вплотную были приближены к горам, а в Ингушетии по Ассинскому ущелью даже выдвинуты вглубь гор.

    Кроме того, известные нам четыре станицы - Тарская (Ангушт), Сунженская (Ахкий-юрт), Воронцово-Дашкавская (Тоузен-Юрт) и Фельдмаршальская (Алхасте) были построены так, что плотно «закупоривали» все ущелья, по которым осуществлялась связь горных района Ингушетии с плоскостью. Здесь напрашивается невеселая аналогия. Такое же положение сложилась с западной частью горной Ингушетии и ныне. Сегодня, чтобы попасть из плоскостного Назрановского района в горную часть Республики (Джейрахский район) необходимо воспользоваться дорогой, проходящей по территории Пригородного района, отторгнутого в 1944 г. в пользу Северной Осетии и не возвращенного Чечено-Ингушской республике после ее восстановления в 1957 г.

    Ясно, что такой характер размещения станиц не предвещал в будущем спокойной жизни ни горцам, ни казакам. И если в период относительной стабильности государственной власти отдельные вспышки конфликтов между ними удавалось быстро устранять, то в пору крупных общественных потрясений это своеобразная мина, заложенная под будущее народов Северного Кавказа, должна была сработать с предопределенной заданностью. Что и случилось в 1917 году, почти сразу же вслед Февральской революции, в Чечне, Ингушетии, Дагестане, Северной Осетии, Кабарде и других районах Северного Кавказа.

    В Ингушетии же камнем преткновения явились отмеченные четыре станицы, перекрывавшие доступ в горы. Только за неполный год после Февральской революции указанной станицы несколько раз перекрывали входы в горную Ингушетию. В горах, где собственного хлеба хватало не более, чем на два месяца, начинался голод, прерывались жизненно необходимые связи с экономическими и культурными центрами на равнине. Конфликты, возникавшие на этой почве, приобретали все более опасный характер. Не случайно поэтому, созданная в марте 1918 года при наркомате земледелия Терской Республики представительная «Земельная комиссия по вопросам чересполосного землевладения» в первую очередь занялась этим вопросом. Объективность и заинтересованность членов этой комиссии снискали ей уважение и доверие как горцев, так и казаков.

    Способствовало этому и то, что трудовое казачество к весне 1918 года все более осознанно стало воспринимать справедливость постановки земельного вопроса Терским областным Советом (тогда еще многопартийный орган народной демократии), суть которой заключалась в словах: «все, основой существования которых является земля, имеют равное право на землю» (Съезды народов Терека. T.I. С. 335.). Именно благодаря этому весною 1918 года на Тереке стали возможными случаи (немыслимые год назад), когда «при урезке казачьих земель (в пользу малоземельных горцев - авт.)… местные казаки не только не оказывали сопротивление, но даже помогали в этом трудном деле, ибо они сознавали, что это - историческая необходимость» (Там же. С. 297.). Эти слова из доклада военного комиссара Терской Республики меньшевика Я.Бутырина делегатами многонационального съезда народов Терека были встречены аплодисментами. Вышеназванная комиссия, тщательно всё изучив и взвесив, пришла к заключению: «Ввиду всё обостряющихся отношений между ингушами и казаками станиц Сунженской, Тарской, Аки-юртовской и др., закрывавших ингушам выход на плоскость, вопрос о выселении названных станиц и помещения их в лучшие условия жизни необходимо разрешить безотлагательно в положительном смысле» (ИРЛИ (Пушкинский дом). Ф.731 (Д.В.Раковича). Оп. 1. Д. 43. Л. 43.).

    В апреле-мае в комиссию обращались жители станиц Тарская, Воронцово-Дашковская, Архонская, просивших ускорить их переселение на запасные земли Терского казачьего войска в районе Владикавказа и Пятигорском казачьем отделе (Там же. Лл. 26, 53.).

    Изучив рекомендации этой комиссии, третий съезд народов Терека в конце мая 1918 года «в целях уничтожения чересполосицы» принял постановление о переселении в указанные места жителей станиц Сунженская, Воронцово-Дашковская, Тарская и Фельдмаршальская. Постановление было принято единогласно в том числе и делегатами от всех казачьих отделов (Съезды народов Терека. T.I. С. 331, 331.). Пример такого солидарного голосования уникальный, единственный случай из практики работы всех пяти съездов народов Терека.

    Переселяющимся казакам предполагалось выплатить «вознаграждение за постройки, сады и прочее по справедливой оценке» (ИРЛИ (Пушкинский дом). Ф. 731. Оп. 1. Д. 43. Л. 59 об.). Немалую часть средств (120 млн. рублей) обязались собрать для этого ингуши. Однако начавшийся в августе белоказачий мятеж придал этому и без того болезненному делу совершенно драматический оборот, жители предполагавшихся к переселению станиц, не только оказались втянутыми в этот мятеж, но и явились ударной силой штурмовавших г. Владикавказ отрядов полковников Беликова и Соколова. После подавления мятежа казаки из этих станиц были насильственно переселены в другие станицы. Ингушам же вернули земли, отнятые у них в 50-60-е гг. XIX в. (Октябрьская революция и гражданская война в Северной Осетии. Орджоникидзе, 1973. С.143-146, 156.).

    В феврале 1919 г. Терская Республика пала под ударами наступающих деникинских войск. Сразу же вслед за этим уже 1 марта Большой войсковой круг Терского казачьего войска принял постановление в отношении станиц Сунженской, Воронцово-Дашковской, Тарской и Фельдмаршальской «предложить правительству (деникинскому - авт.), теперь же принять меры к восстановлению вышеуказанных станиц в прежних своих юртовых наделах». Но деникинское командование, изучив историю вопроса, отказалось от принятия этого предложения, несмотря на то, что ингушами было оказано отчаянное героическое сопротивление на всем пути продвижения белых войск по территории Ингушетии. Поэтому через день войсковой круг отказался от своего решения (Терский Большой войсковой круг 1 созыва 1919 г. Сборник важнейших постановлений, резолюций и законов. Екатеринодар, 1920. С. 14-16.

    На выселение ингушей из возвращенных им родных селений Ангушт, Ахкий-Юрт, Тоузен-Юрт, Шолхи (Тарские хутора) и Алхасте белогвардейское правительство пошло только после июльского антиденикинского восстания в Ингушетии. Так во второй раз ингуши лишились родных очагов. В первый раз это произошло, как мы убедились ранее в 1859-1861 гг. Уместно будет отметить, что впоследствии - в феврале 1944 г. - они в третий раз, и опять не по своей воле, покинули родные места. Четвертая и самая унизительная и кровавая депортация ингушей отсюда произошла в ноябре 1992 г., в уже посттоталитарной России.

    Возвращаясь к прошлому, отметим, что после восстановления советской власти на Тереке в марте 1920 г. эти полупустые станицы (многие из казаков сюда так и не вернулись, а многие из вернувшихся, если верить сообщениям газет того времени, не дожидаясь прихода Красной Армии, заранее покинули их) вновь были возвращены ингушам. Казаков некоторых сунженских станиц ожидали жестокие испытания. После подавления ноябрьского восстания 1920 г. жителей станиц Михайловская, Романовская, Самашкинская и Ермоловская переселили в другие станицы и хутора, земли их были отданы чеченцам. Мужчины из этих станиц в возрасте от 18 до 50 лет должны были отправиться на принудительные работы в шахты Донбасса (ЦГА ЧИР. Ф.Р-613. Оп. 1. Д. 1. Л. 1-1об.). В это же время вызрел план тотального переселения казаков из всех 21 станиц образованной в январе 1921 г. Горской Республики. Суть этого жестокого плана выражена в телеграмме члена Кавказского бюро РКП(б) С.М.Кирова и уполномоченного Советской трудовой армии Муромцева, в феврале того же года направленной во ВЦИК РСФСР и наркомнацу И.В.Сталину. В ней обосновывались необходимость «разрешить следующие принципиальные вопросы: 1) ...выселить все казачьи станицы из Горской республики; 2) Переселение должно производиться планомерно в продолжении 3-х лет…; 3) Для переселенцев необходимо подготовить участки земли… По Уральской области в районе Гурьева осталось до 20-ти процентов населения, поэтому имеются свободные земли и постройки, куда и необходимо разрешить переселение из Теробласти по Каспийскому морю» (ГА РФ. Ф. 1235. Оп. 96. Д. 40. Лл. 24-25.). План этот изложенный, насколько нам известно, в нецитировавшейся до сих пор телеграмме, к счастью остался нереализованным.

    Национально-государственное строительство Ингушетии началось после завершения гражданской войны в России ее вхождением в качестве одного из округов в состав Горской автономной Советской Социалистической Республики, образованной Декретом ВЦИК РСФСР от 1 января 1921 г.

    После упразднения Горской АССР в июле 1924 г. были образованы две автономные области - Ингушская и Северо-Осетинская, имеющие общим административным центром г.Владикавказ. В январе 1934 г. постановлением Президиума ВЦИК РСФСР без учета волеизъявления населения осуществлено объединение Чеченской АО и Ингушской АО в Чечено-Ингушскую АО (с 1936 г. Чечено-Ингушская АССР). Это было логически завершение окончательного вытеснения ингушей из г. Владикавказа, с 1 июня переданного в состав Северо-Осетинской АО.

    7 марта 1944 года Президиум Верховного Совета ССР своим Указом задним числом «узаконил» преступную акцию 23 февраля этого же года по тотальной депортации чеченцев и ингушей, безосновательно объявленных «преступниками», и «предателями» и т.д. и т.п. Территория ЧИ АССР была разделена между соседями: Грузинской ССР, Дагестанской и Северо-Осетинской АССР. Практически вся ингушская территория ЧИ АССР досталась Северной Осетии, прирезали к ней и небольшую часть Кабарды.

    Есть все основания считать происшедшее в 1944 году крупной вехой в политике руководства этой республики, с начала 20-х годов целеустремленно шедшего по пути расширения «жизненного пространства» Северной Осетии. Сегодня не многим известно, что в далеком 1921 году исполком Северной Осетии ставил перед ВЦИК РСФСР вопрос о поголовном выселении за Терек казаков станиц Змейской, Николаевской, Ардонской и Архонской, а также переселения кабардинцев 8 селений из Кабарды Малой в Кабарду Большую с передачей в состав Северной Осетии 139 тысяч га казачьих и кабардинских земель (ГА РФ. Ф. 1235. Оп. 96. Д. 517. Л. 170.).

    Не добившись искомого результата, руководство Северной Осетии через некоторое время вновь приступило к делу. Теперь уже на базе «научного обоснования» притязаний на территории соседей. В 1926 г. во втором выпуске Известий Северо-Осетинского НИИ краеведения появляется статья А.Хасиева «Безземелье Северо-осетинской области и пути смягчения его». Здесь из всех возможных вариантов «смягчения безземелья» (а в 1921 г. эта область все-таки получила значительный надел из казачьих земель) приоритет перед всякими трудоемкими «раскорчевками, осушками заболоченных мест» отдается «расширению национальной территории путем колонизационного фонда в Моздокском районе Терской губернии» (ныне Ставропольский край).

    В следующем году (13 ноября 1927 г.) эту же мысль, но в более завершенной форме изложил на заседании Президиума Совета Национальностей Союза ССР председатель Северо-Осетинского облисполкома Саламов. Товарищ Саламов сначала пожаловался на то, что Осетии не удалось в ходе пятилетней тяжбы получить 40 тысяч га пахотных земель от Кабардино-Балкарии. «ВЦИК вынес постановление больше не принимать к рассмотрению этого вопроса, и я сейчас не ставлю этого вопроса, - жаловался товарищ Саламов. - Но мы ставили и другой вопрос... относительно Моздокского района, куда тяготела Осетия и в дореволюционное время... чтобы в этой части дали необходимые земли Осетинской области». То что не удалось «пробить» товарищам Саламовым ни в 1921 г., ни в 1927 г. без всяких оглядок на такие понятия, как конституционный порядок и законность в течение одного-двух дней решили товарищи Сталин и Берия в феврале 1944 г., решили, как им представлялось, навсегда. (О «вечном» характере выселения спецпереселенцев говорилось в одном из правительственных документов 1948 г.).

    Даже человека хорошо знакомого с механизмом беззакония сталинского режима удивляет степень цинизма, с которой готовился Указ Президиума Верховного Совета СССР от 7 марта 1944 г. «О ликвидации Чечено-Ингушской АССР и об административном устройстве ее территории». В этом нетрудно убедиться ознакомившись с двумя телеграммами Берии Сталину от 26 и 27 февраля 1944 года. В первой из этих телеграмм территорию СО АССР предлагается увеличить за счет ингушских Ачалукского, Назрановского и Пседахского районов «в существующих границах, а также Пригородный район за исключением его южной высокогорной части и часть Сунженского района». Нефтеносный Малгобекский район предполагалось включить в состав Грозненского округа, чтобы не отрывать его от объединения «Грознефть».

    Вторая телеграмма Берии тому же адресату неоспоримо свидетельствует о том, что Сталину показалось недостаточным территориальное приращение Северной Осетии. Судите сами. Текст телеграммы Берии от 27 февраля 1944 г. гласит: «В соответствии с Вашими указаниями и замечаниями по нашим предложениям о ликвидации Чечено-Ингушской АССР и об административном устройстве ее территории, прошу рассмотреть и утвердить следующие дополнительные предложения:

    1. Малгобекский район ЧИ АССР включить в состав Северо- Осетинской АССР.

    2. Передать в состав Северо-Осетинской АССР г. Моздок и прилегающую к нему южную часть Моздокского района (включили не только южную часть - авт.).

    3. В связи с этим включить в состав Северо-Осетинской АССР также часть Курпского района Кабардино-Балкарской АССР».

    В результате только одной «хорошей пашни», по словам Берия, по этому Указу Северная Осетия получила 128 тысяч га.

    Поэтому с полным основанием 1-й секретарь Северо-Осетинского обкома ВКП(б) в отчетном докладе на областной конференции говорил: «В начале 1944 г. в жизни нашей республики произошли крупные исторические события. Благодаря постоянным заботам большевистской партии, лично товарища Сталина в феврале 1944 года Советским правительством были приняты государственной важности решения по дальнейшему развитию и укреплению Северо-Осетинской АССР.

    К Северной Осетии были присоединены новые районы, среди них - город нефтяников Малгобек, Моздокский и Курпский районы… Территория нашей республики увеличилась до 50 процентов (газета «Социалистическая Осетия», 1949, 12 февраля).

    С безошибочностью можно утверждать, что в этой части своего доклада партийный секретарь был вполне искренним и исторгал признательность «отцу всех народов» действительно из потаенных глубин души. Только вряд ли у него была и душа, и сердце. Ибо и то, и другое у любого человека содрогнулось бы от одной мысли назвать последствия страшной трагедии соседних народов «крупным историческим событием», результатом «постоянной заботы большевистской партии, лично товарища Сталина... по дальнейшему развитию и укреплению Северо-Осетинской АССР». Попробуйте после знакомства с подобными рецептами сталинско-бериевской кухни убедить кого-либо в том, что поэтапное слияние Ингушетии с Чечней (срыв первой такой попытки в 1928 г. (Партархив Ростовской области. Ф. 7. Оп. 1. Д. 836.); присоединение Сунженского казачьего округа в феврале 1929 г. к Чечне как промежуточный вариант сорванного в 1928 г. общего плана слияния Чечни и Ингушетии и, наконец, само это слияние в январе 1934 г.) было предпринято не в целях изгнания ингушей из Владикавказа для передачи этого города в июне 1933 г. Северной Осетии. Этот факт, равно как и факт незаконного удерживания в составе РСО Пригородного и части Малгобекского районов населением Ингушетии воспринимается как неизмененное проявление вышевыявленной заботы партии и правительства.

    После знакомства с подобными фактами уже не воспринимается как нечто из ряда вон выходящее такие документы, как «Протокол совещания республиканской переселенческой комиссии при Совнаркому Северо-Осетинской АССР» от 5 марта 1944 г. Обратите внимание на поразительную сверхоперативность североосетинских властей - само выселение чеченцев и ингушей, начатое 23 февраля, в ряде мест еще не завершено, лишь 7 марта 1944 г. появится Указ Президиума ВС СССР «О ликвидации ЧИ АССР и об административном устройстве ее территории», а руководством республики созданы сельские, районные и республиканская переселенческие комиссии. Протокол главной республиканской комиссии не оставляет никаких сомнений в том, что по меньшей мере к 5 марта 1944 г. никаких дополнительных усилий со стороны властей к стимулированию населения к переселению в ингушские села прилагать нужды не было. Наоборот, организаторам этого дела приходилось сдерживать энтузиазм граждан. Выяснилось, что к подобному переселению изъявили желание жители отдельных сел в полном составе, что грозило обезлюдением самих осетинских селений. Только во Владикавказе (тогда г.Дзауджикау) поступило до 3-х тысяч заявлений от желающих переселиться в районы и села Ингушетии.

    Поэтому странно слышать от господина Галазова на протяжении ряда лет, что заселение осетинами ингушских селений было принудительных процессом, уравниваемым с репрессивными актами, предпринятыми в отношении ингушского народа.

    Можно согласиться с тем, что осетинский народ действительно является не только жертвой, но и заложником политики своего руководства, которое с начала 20-х годов не скрывало своих территориальных притязаний к соседям со всех четырех сторон света. Руководители периодически менялись, но курс на расширение «жизненного пространства» Северной Осетии остается неизмененным. (См. Блиев М., Бзаров Р. «О национальных интересах» / газета «Северная Осетия», 1997, 4 февраля). Руководству этой республики с большим трудом удалось приостановить заявленное Верховным Советом Кабардино-Балкарии весной 1992 г. официальное требование о возврате отторгнутых в 1944 г. своих территорий. Похоже, хоть на время, но справились в Северной Осетии и с «сепаратизмом» казачества и населения Моздокского района. Территориальные же споры этой республики с двумя другими соседями с Грузией и Ингушетией общеизвестны.

    Явно негативно отнеслись руководители Северной Осетии и к идее восстановления Чечено-Ингушской АССР. В декабре 1956 г. первый секретарь Северо-Осетинского обкома КПСС Агкацев был единственным из партийных руководителей республик и областей СССР, выступивших против восстановления ЧИ АССР. На заседании комиссии ЦК КПСС свою отрицательную позицию по возвращению Чечено-Ингушетии доставшихся в 1944 году СО АССР районов он мотивировал тем, что эти территории «преимущественно заселены осетинами». Других аргументов у него не нашлось.

    Более того, когда стало ясно, что вопрос восстановления ЧИ АССР - вопрос ближайшего будущего, руководством СО АССР было предпринято ряд шагов, доказывающих, что судьба сограждан для него лишь средство достижения своих политических целей. Так, несмотря на противодействия ряда правительственных органов, Северной Осетии удалось сначала добиться разрешения на переселение колхозников из горных районов в другие районы республики. В январе 1957 года распоряжением Совета Министров СССР для них отпущен льготный кредит «в сумме 15 тысяч рублей на семью с отнесением 35 процентов ссуды за счет государственного бюджета и погашением остальной части ссуды в течение 10-и лет» (ГА РФ. Ф. 259. Оп. 7. Д. 9211. Лл. 145-147.). В массе своей эти переселенцы попали не только в Пригородный, но и в другие районы бывшей ЧИ АССР. Более того, с 1956 г. усиленно стимулировалось переселение осетин из Южной Осетии.

    В 1957 г. при восстановлении ЧИ АССР Пригородный район по решению Президиума ЦК КПСС был оставлен в составе СО АССР. Законодательного акта по этому вопросу не было принято. Следовательно, учитывая то, что Указ Президиума Верховного Совета СССР «О восстановлении Чечено-Ингушской АССР в составе РСФСР» от 9 января 1957 г. отменил прежний Указ от 7 марта 1944 г. «О ликвидации Чечено-Ингушской АССР и об административном устройстве ее территории» и в Указе от 9 января 1957 г. не предусмотрено изменение состава входивших в ЧИ АССР районов, а также, учитывая то, что изданный в этот же день 9 января 1957 г. во исполнение Указа Президиума Союзного Верховного Совета Указ Президиума Верховного Совета РСФСР «О восстановлении Чечено-Ингушской АССР и упразднении Грозненской области» в части «внесения на утверждение Президиума Верховного Совета РСФСР описания границ между СО АССР и ЧИ АССР» не был исполнен до конца, то в примере с судьбой злосчастного Пригородного района мы сталкиваемся с невиданным в практике государственного строительства конституционно-правовым казусом. Суть его в том, что при отсутствии какого то ни было федерального акта соответствовавшего Конституции СССР (1936, 1977 годов) или ныне действующей Конституции Российской Федерации (1993 г.) Северная Осетия не только незаконно удерживает в своем составе Пригородный район (в его границах до 7 марта 1944 г.), но и провозгласила на него свой суверенитет 20 июля 1990 Декларацией принятой Верховным Советом СО АССР.

    Руководство этой республики в нарушение конституционных норм и норм международного права всячески препятствовало возвращению ингушей в родные селения этого Пригородного района и в г. Владикавказ. Осенью 1981 г. здесь были инициированы массовые беспорядки, вылившиеся в антиингушские погромы. Лишь вмешательство сил МВД и войск пресекло тогда безудержный разгул пьяных толп.

    В марте 1982 г. под давлением руководства Северной Осетии Совет Министров СССР принимает Постановление № 183 «Об ограничении прописки граждан в Пригородном районе Северо-Осетинской АССР», призванное воспрепятствовать возвращению ингушей. На принятие 14 ноября 1989 г. Верховным Советом СССР Декларации «О признании незаконными и преступными репрессивных актов против народов, подвергшихся насильственному переселению, и обеспечении их прав» Президиум Верховного Совета СО АССР ответил Постановлением «О временном ограничении механического прироста населения на территории Северо-Осетинской АССР» (28 сентября 1990 г.). Видимая нейтральность названия этого постановления никого в заблуждение ввести не могла. Заседание Верховного Совета, принявшего это постановление, целиком транслировалось по телевидению и радио, выступавшие на нем депутаты, в том числе и руководители республики, открыто заявили о его антиингушской направленности. Накануне принятия Верховным Советом РСФСР Закона «О реабилитации репрессированных народов» 19 апреля 1991 г. в Пригородном районе было спровоцировано столкновение между частью ингушского населения и местной милицией, использованное властями СО АССР как повод для введения чрезвычайного положения в Пригородном районе и в г.Орджоникидзе (ныне г.Владикавказ).

    Под прикрытием этого режима и событиями в Южной Осетии в СО ССР производится безудержная милитаризация экономики, на ряде предприятий осуществляется производство различных видов вооружения и боеприпасов, создаются отряды боевиков под вывесками «ОМОН», «отряды народного ополчения», «Республиканская национальная гвардия» и т.д. В Алагирском и Моздокском районах в спецшколах под общим руководством генерала К.Цаголова, ныне заместитель министра Российской Федерации по делам национальностей и региональной политики, проходят подготовку боевики по широкому спектру военных специальностей. Население интенсивно обеспечивается стрелковым оружием, незаконные вооруженные формирования создаются на промышленных и сельскохозяйственных предприятиях, даже в отдельных лесничествах, «мирные» колхозы обзаводятся бронетехникой, осуществляются захваты оружия и военной техники в воинских частях.

    К завершению подготовки широкомасштабной вооруженной провокации руководство Северной Осетии, можно считать, приступило с осени 1991 г. Уже тогда, после заключений всех союзных и российской парламентских и правительственных комиссий о необходимости возврата ингушам Пригородного района, во Владикавказе решили, что у них нет законных путей отстоять эту незаконно присвоенную ими территорию. Все дальнейшие усилия российских властей и представителей ингушского народа решить проблему территориальной реабилитации ингушей руководство Северной Осетии успешно и безнаказанно для себя игнорировало.

    Только в 1991 г. и неполных 10 месяцев в 1992 г. здесь было убито почти 30 граждан ингушской национальности, несколько десятков человек ранено. Ни по одному из этих фактов не был наказан ни один преступник. Одновременно в этой республике тайно брались на учет ингуши, не только многие годы имеющие дома и хозяйства, жившие здесь без официальной прописки, но и студенты, снимавшие комнаты у частных домовладельцев.

    После того как с 20 по 23 октября пьяными ОМОНовцами и сотрудниками МВД Северной Осетии было убито 6 ингушей (в их числе и 12-ти летняя девочка, задавленная БТРом, управляемым пьяным водителем), возмущенное ингушское население вынужденно приступило к элементарным формам самоорганизации и самозащиты, одновременно посылая тревожные обращения во все высшие инстанции Российской Федерации, вплоть до ее Президента.

    Однако механизм вооруженной провокации раскручивался в Северной Осетии с заданной точностью и, как оказалось, силы, способной его остановить, в России не существовало. Руководство страны оставило без всякого внимания демонстративной неявки в полном составе всех представителей Северной Осетии на заседание правительственной комиссии, созданной для реализации 3акона «О реабилитации репрессированных народов». И это произошло всего-то за 10 дней до начала жуткой трагедии в Пригородном районе и в г. Владикавказе.

    В ходе так называемого осетино-ингушского конфликта в конце октября - первых числах ноября 1992 г. (по официальным и явно неполным данным) погибло 546 человек (407 ингушей и 105 осетин). Среди них 41 женщина (33 ингушки и 5 осетинок), 12 человек детей в возрасте до 15 лет (все ингуши). Из родных домов осетинскими бандформированиями, вступившими в зону конфликта в обозе российских войск после кровавой расправы над мирным населением, изгнаны около 70 тысяч ингушей. Сожжены почти все ингушские дома в 14 из 16 наиболее крупных населенных пунктов Пригородного района. Уцелевшие дома и квартиры депортированных ингушей с санкции официальных властей заселены людьми осетинской национальности.

    Ни одно решение властных структур федерального центра по урегулированию конфликта по вине северо-осетинского руководства не проведено в жизнь.

    Верховный Совет РСО в 1993 г. дважды (в марте и мае месяцах) принимал беспрецедентные в мировой парламентской практике постановления «О невозможности совместного проживания осетин и ингушей». Несмотря на признание Конституционным Судом РФ (в сентябре 1993 г) этих постановлений антиконституционными и подлежащими отмене с момента их принятия руководство этой республики свою заветную мечту целеустремленно и плодотворно по сей день воплощает в жизнь. Конституционный Суд РФ в ноябре 1995 г. признал также ущемляющим законные права избирателей ингушей - вынужденных переселенцев из РСО один из последних законов принятых Верховным Советом РСО о выборах депутатов Парламента этой республики.

    Сегодня совершенно очевидно, что этому руководству сошло с рук игнорирование двух Указов Президента Российской Федерации (от 13 декабря 1993 г. и 30 мая 1994 г.) о возвращении беженцев и вынужденных переселенцев к прежним местам проживания на первом этапе в 4 населенных пункта Пригородного района. Выполнение этих Указов сорвано. Вместе с тем здесь продолжается уничтожение остатков ингушских домов, новые захваты заложников. Так, с 20 мая 1994 г. Временная администрация на части территорий Северной Осетии и Ингушетии (переименованная во Временный государственный комитет) не может возвратить 6 ингушских заложников, захваченных бандитами из так называемого управления охраны объектов народного хозяйства. Все это и многое другое свидетельствует о продолжении конфликта не только в скрытой, но и в явной форме. Перспективы его разрешения на сегодняшний день, можно сказать, весьма туманны.

    Думается, что выход из создавшейся ситуации состоит не только в возвращении вынужденных переселенцев в места постоянного проживания, но и полном выполнении Закона РФ «О реабилитации репрессированных народов». При этом, безусловно, необходимо обеспечение законных прав и интересов граждан всех национальностей, проживающих на территории, незаконно отторгнутой от Ингушетии в 1944 г. Горькая история этой очень небольшой территории России свидетельствует о том, что нельзя ее проблемы загонять вглубь. Давно назрела необходимость принятия решений, способных возродить здесь мир и межнациональное согласие.

    Тамерлан МУТАЛИЕВ, ноябрь 1995 г.

  5. 2 пользователей сказали cпасибо Эжи Ахк за это полезное сообщение:

    dt52 (16.11.2014),Инфанта (18.04.2013)

Ваши права

  • Вы не можете создавать новые темы
  • Вы не можете отвечать в темах
  • Вы не можете прикреплять вложения
  • Вы не можете редактировать свои сообщения
  •